Читать книгу "Охота на мамонта-2. Раскаленная крыша - Олег Ёлшин"

Вдруг все замерли, заметив огромную фигуру. Она. Снова она. Одета тетка была в теплую телогрейку, а на ногах ее были валенки. Навстречу стае шел Ворчун.

– Зачем она здесь? – спросила Юна. – За кем снова пришла?

– Там еще двое.

– С самолета?

– Нет.

– Кто они?

– Пойдем отсюда, – проворчал Ворчун.

– Я хочу знать, кто они.

Ворчун промолчал.

– Я должна это знать.

А неподалеку сидели молодая женщина и совсем еще юный парень, рядом с которым лежало бездыханное тело. На нем была военная форма.

Женщина положила голову парня себе на колени и гладила ее. Что-то приговаривала, а тот плакал.

– Кто они? – повторила Юна.

– Сегодня погибли… Женщину взяли в плен… Потом… Тебе это нужно? – вдруг заорал он.

– Да! – спокойно ответила Юна.

– Да иди ты! – воскликнул Ворчун. Молчание нарушила тетка. Говорила она спокойным привычным тоном, ковыряя носком валенка красный снег:

– Женщину несколько месяцев назад взяли в плен. Издевались, насиловали. Этот парень был среди них. Ночью ее пристрелили. Он и сделал это. Устала, милая. Больше не смогла. При ночном обстреле и его убили. Вот и встретились. Теперь нянчится с ним, как с ребенком…

– Я не понимаю, зачем тебе все это нужно? Тебя это касается? – заорал Ворчун на Юну. – Лезешь во всякое…

– Этой нужно, – пробубнила тетка. – Её касается все.

– Нянчит, как ребенка, – прошептала Юна, глядя на тех двоих.

– Почему она делает это, ты знаешь, дьявол ее побери? – воскликнул Ворчун.

– Потому что этот мальчик ничего так и не понял, сначала ему давали читать не те книжки, потом заплатили деньги и отправили сюда. А теперь он не знает, зачем погиб, – просто ответила Юна. И от этой простоты стало жутко.

– Ладно, вставайте, – очнулась техничка. Очень скоро эта троица исчезла.

– Все, хватит! – воскликнул Ворчун.

– Да, – ответила Юна.

– Уходим отсюда! Эй, полетели!

– Уходим, – повторила она.

– Давайте же! Собирайтесь! Все здесь?

– Все! – ответили ему.

– Вперед! – он лихо махнул шарфом, обмотав им шею, и исчез. Стая последовала за ним. Юна почему-то стояла. Илья тоже замер, недоуменно на нее глядя. Юна неотрывно куда-то смотрела, и он не понимал, куда..

– Пойдем! – наконец, воскликнул он. Ему не терпелось увести девушку отсюда.

– Пойдем, – ответила она, вдруг сказала: – Нет. Ты уйдешь один.

– Что?

– Ну, что еще? – раздался нетерпеливый возглас Ворчуна. – Сколько можно ждать? – рядом снова появились люди из стаи – они не хотели бросать их в этом месте.

– Больше не нужно ничего ждать, – сказала Юна, и тут все замерли. Неподалеку появился расплывчатый силуэт. Он медленно приближался. Наконец все увидели женщину. Она была настоящая, живая, только вела она себя странно. Напоминала сумасшедшую. На ней была надета порванная телогрейка, на ногах виднелись домашние тапочки, голова была непокрыта. Но не это было главным. Ее глаза. Они были пустыми. Взгляд ничего не выражал. Женщина шла, покачиваясь, проваливалась в снег, спотыкалась, падала, поднималась, снова падала…

– Ты с ума сошла? – послышался возглас Ворчуна. – Да она же…

Но Юна направилась к ней.

– Что случилось? – воскликнул Илья.

– Хоть ты ей объясни!

– Что? Что объяснить? – не понимал он.

– Ты не видишь? Раскрой глаза!

И тут Илья понял все – женщина была беременной. Небольшой живот поднимался под рваной телогрейкой, которая была расстегнута. Женщина почему-то не заботилась даже о ребенке, хотя стояли холода. А Юна продолжала идти.

– Как ты мне надоела! – прошептал Илья.

– У ребенка нет будущего! – закричал Ворчун. – Эту… изнасиловали. Она подруга той, которую только что увели. Ее просто пожалели, отпустили. Вышвырнули, когда увидели, что она… Мать даже не узнает отца ребенка. Никогда не узнает. Он убийца! Что вы молчите? Скажите ей.

Юна успела отойти на небольшое расстояние, вдруг повернулась и тихо сказала:

– Ребенок ни в чем не виноват.

– Она избавится от него в ближайшие дни! Ты не понимаешь? – кричал Ворчун.

– Ребенок не виноват, – повторила девушка. Вдруг спросила:

– Кто-нибудь…, – замерла, – нет, это мое. МОЕ! – и вдруг улыбнулась. Она стояла, улыбалась, а в глазах блестели слезы. Девушка была счастлива.

– Останови ее! – крикнул Ворчун, – толкнув Илью, потом сам кинулся к ней, вдруг упал на землю. Илья сбил его с ног. – Стоять! – воскликнул он.

– Ты идиот? – не понял Ворчун.

– Это ее выбор.

– Ну, ты…

– Что с ней будет?

– Через несколько дней вернется к нам, вот и вся история, та ненормальная от нее избавится, это точно, – прошипел Ворчун.

– А что бывает с детьми, к которым не приходит душа?

– Рождаются мертвыми. Сам не понимаешь?

– Понимаю.

– А вы, господа? – Ворчун посмотрел на окружающих, еще недавно таких жизнерадостных созданий. – Никто не желает? Чего молчите? Кто из вас достоин?… Нет таких? Конечно! Могло ли быть иначе?

Все стояли обескураженные, молча отводя глаза.

Тем временем Юна приблизилась к женщине, а та замерла. Опять этот странный ритуал. Ненормальная что-то почувствовала, словно могла видеть Юну. Потом небольшая пауза, которая могла показаться вечностью. Вдруг женщина подняла руки и отмахнулась, как от наваждения. Она ничего не хотела. Она все знала, понимала, но не хотела, и это было заметно. Сорвалась с места и кинулась прочь. Юна догнала ее, на мгновение остановилась, оглянулась, посмотрела на людей стаи, весело махнула рукой и… исчезла. Исчезла навсегда. Спустя тысячелетия она обрела свою новую жизнь…

Все долго молчали, провожая взглядом женщину. Та прошла сотню метров, открыла дверь полуразрушенного дома, которая отчаянно заскрипела, и скрылась в своем жилище. Она тоже вернулась в свою жизнь. В жизнь, которая была на нейтральной полосе между двух огней.

– Уходим отсюда! – скомандовал Ворчун, собираясь ретироваться, – ничего, через несколько дней девочка будет с нами. Пошли!

Вдруг посмотрел на Илью и замер…

– Ты что?… Что с тобой? – изумленно воскликнул он.

– Господи, как вы мне все надоели! – воскликнул тот.

– Ты куда собрался?… Эй!… Ты в своем уме! Ты идиот?

– Такой же, как и вы! – произнес Илья, а глаза его горели. Он что-то хотел сделать. Он должен был что-то сделать. Наконец, он был к этому готов! А люди стаи с удивлением на него взирали.