Читать книгу "Встреча с Вождем - Алексей Махров"

Немцы шли грамотно. Впереди, с отрывом метров в пятнадцать, разведка. Двое в камуфляжных костюмах с уже знакомым мне изломанным узором. Высокий и худой и коренастый здоровяк. Оба с карабинами. Каски в матерчатых чехлах, ременно-плечевые системы с подсумками и прочим обвесом, изрядно отощавшие за эти дни ранцы за спиной. Остальные двигались следом, растянувшись, как и мы перед этим, редкой цепочкой. Передовой дозор протопал мимо моей позиции, ничего не заметив. Вот и славно. Да и замаскировался я нормально, плюс трофейная куртка, спасибо отправившейся в Валгаллу абверкоманде, помогла. К слову, не прихвати я ее, кисло бы пришлось в одной гимнастерке. Июль июлем, но под утро в белорусских лесах совсем не жарко. Кругом болота, а значит – сырость и туман на рассвете.

Третий… пятый… шестой… восьмой… какого хрена, откуда еще двое взялись?! Серега ведь шестерых насчитал?! Хреново! И это еще мягко сказано! Впрочем, какая уж теперь разница? Все равно ничего не изменишь и назад не откатишь. Работаем…

Пропустив мимо себя передовую пару, я упер в плечо затыльник разложенного приклада и, направив ствол в затылок коренастому здоровяку, несущему карабин на плече каким-то особенным способом, выдавил слабину спускового крючка. Этих двоих сниму без проблем, главное, чтобы Наметов начал вовремя, не позволив немчуре слишком растянуться. Ну же, Серега…

Первых выстрелов я, как и планировалось, не услышал – на этом и строился весь план засады – пропустить противника и стрелять в спину замыкающим из бесшумного оружия. Пока уцелевшие сообразят, что их убивают, – можно уполовинить немецкую группу. Я сидел в «голове» засады и не мог услышать «работу» осназовцев – кондовые советские «глушаки» надежно отсекали звук. Я мог лишь, продолжая удерживать в прорези прицела спину коренастого, видеть краем глаза линию егерей и заметил, как начали валиться замыкающие. Один, второй, третий… Четвертый с конца, что-то поняв или все-таки услышав (а нагруженный амуницией боец не может упасть совсем без звука), начал поворачиваться, одновременно приседая на колено и вскидывая к плечу карабин.

Пора! Автомат в моих руках отозвался дрожью отдачи, так непохожей на привычный «Калаш». Значительно более слабой из-за пистолетного патрона и большого веса самого оружия. Очередь, как и планировалось, прошлась по пояснице коренастого, швырнув его на землю. Все, этот, если и жив еще, уже не боец. А вот худого я, увы, не достал – буквально с первым моим выстрелом он успел уйти в сторону, гадина тренированная!

Немцы в долгу не остались: грохотнула короткая автоматная очередь, следом еще одна, хлестко выстрелила винтовка. Несколько пуль прошли в опасной близости над головой, на спину посыпались сбитые листья – кто именно в меня стрелял, я так и не понял. Перекатившись, сменил позицию и неприцельно добил магазин, скорее пугая фрицев, чем надеясь в кого-то попасть. Перезарядился, краем глаза оценивая обстановку, и дал еще парочку очередей, имитируя тот самый «массированный автоматический огонь с фронта». Уцелевшие залегли, укрывшись в зарослях, вот только, сколько их осталось, я не видел. Еще пару раз хлопнул винтовочный выстрел, а потом почти залпом, все сразу одновременно загрохотали наши «ППД-40». Осназовцы «работали» короткими, экономными очередями – прижимали фрицев огнем. Немцы стреляли в ответ, но, похоже, не слишком прицельно. Заметив метрах в десяти слева подрагивавший среди листвы султанчик дульного пламени, я чуть сместил прицел и перечеркнул куст очередью. Вроде попал – едва различимый среди ветвей немец ткнулся башкой в землю и больше уже не двигался. Где-то впереди гулко хлопнула граната и почти сразу же – вторая, немного ближе. Снова заполошный треск автоматов, чей-то сдавленный вскрик, и еще один взрыв. Все, гранат у нас больше нет. Если это, конечно, не фрицы швыряются…

Что меня заставило резко дернуться в сторону, переворачиваясь на спину и вскидывая перед собой автомат, я так и не понял. То ли услышал что-то, то ли уловил боковым зрением движение, то ли вовсе почувствовал, но сработал исключительно на подкорке и рефлексах. Это и спасло мне жизнь. Выломившийся из зарослей в нескольких метрах от меня высокий худой егерь с окровавленной физиономией, искаженной злой гримасой, тот самый, что ушел от меня в самом начале боя, уже жал на спуск. Пуля ударила, поднимая небольшой фонтанчик влажной земли и раскидывая в стороны прелую листву, в то место, где я только что лежал. Что-то резко рвануло край рукава, сильно ударило в плечо. Но мой автомат уже тоже задергался в руках, сжигая оставшиеся патроны «до железки». Промахнуться с такого расстояния было нереально, и моя очередь прошила фрица наискосок, от правого бедра к левой ключице. Тяжелые девятимиллиметровые пули отбросили егеря назад, и он плашмя завалился на спину. Боек сухо щелкнул – патроны в магазине закончились.

И только тут до меня дошло, что я ранен. В первый миг даже боли особой не было, просто тупой удар, словно в пьяной драке арматуриной по бицепсу саданули. Вот только правая рука вдруг перестала меня слушаться, и я едва не выронил автомат, в последний момент успев удержать его левой. Перевалившись на бок с упором на здоровый локоть, кое-как сменил магазин и поставил оружие на боевой взвод, неловко придерживая ватной рукой ставшую внезапно тяжелой железяку. Неподалеку хлопнул винтовочный выстрел, коротко протарахтел автомат. Все стихло. Неожиданно меня повело в сторону, и, чтобы не упасть, я машинально оперся на раненую руку. В мозг шибануло болью, на этот раз настоящей, аж слезы на глазах выступили. Снова зашуршали кусты, но не успел я поднять оружие, как узнал Наметова. В руке осназовец сжимал «Наган», увенчанный толстой трубкой «брамита». Опустившись на колени рядом со мной, лейтенант с тревогой взглянул в лицо:

– Тарщ комиссар, вы ранены?! Тяжело?

– Нормально, – выдохнул я, восстанавливая сбитое дыхание. – Плечо чуток зацепило, не парься. Как у вас? Справились?

– Положили гадов, – выдохнул Серега. – Троих сразу завалили, остальных огнем прижали, пока патроны имелись, и гранатами закидали. Опытные с-суки. – Лейтенант коротко взглянул мне в глаза, тут же понуро опустив голову. – Карпова с Елковым убили, когда они к фрицам с флангов подбирались. Так что трое нас теперь осталось.

Несколько секунд мы оба молчали, затем осназовец торопливо вытащил из кармана трофейный перевязочный пакет – свои давно закончились:

– Давайте руку перевяжу, вон, уже весь рукав в крови. Двигать можете?

– Да могу, могу, – поморщился я. – Говорю же, не парься. Куртку не порти, помоги снять. Пригодится еще.

– Ага… – под аккомпанемент моих сдавленных стонов лейтенант расстегнул ремни «сбруи» и помог стянуть трофейный камуфляж. С рукавом гимнастерки, и на самом деле нехило потемневшим от крови, он церемониться уже не стал, разрезав ножом.

Закончив перевязку, Серега оттащил меня к ближайшему дереву и заставил сделать глоток спирта в качестве антишокового средства. Я, собственно, и не спорил. От принятого на который день пустой желудок алкоголя сразу зазвенело в башке, зато по телу разлилось приятное тепло. Да и острая дергающая боль в ране немного стихла, сменившись тупой, но уже вполне терпимой. Полуприкрыв глаза, я наблюдал, как Наметов с радистом, вторым уцелевшим бойцом особого отряда, обыскивают фрицев, забирая оружие, боеприпасы и, будем надеяться, хоть какую-то еду.