Читать книгу "Большая книга ужасов — 6 - Эдуард Веркин"

Все пространство от двери до окна и от правой до левой стены было заставлено мольбертами. Штук, наверное, двести мольбертов, а может, и больше. Мольберты стояли друг к другу впритык, даже непонятно, как на них можно было рисовать. На каждом мольберте одна и та же картина – белый мох, белые, чуть с желтоватым отливом осины, синий дрожащий воздух. Вдалеке между соснами размытое красноватое пятно. Ничего особенного. На первый взгляд. Но потом…

Я смотрел в эти осины, смотрел и почему-то не мог оторваться. Голова у меня начала кружиться, картина будто тянула в себя. И в какой-то момент я вдруг даже не почувствовал, я просто понял: сейчас из-за этих осин появится что-то кошмарное…

Тоска положила руку мне на плечо. Я вздрогнул, затем потряс головой, выбрасывая из мозгов обрывки этого наваждения. Паровозов добился того, чего хотел. Картина на самом деле дырявила голову. Детям и беременным женщинам лучше не смотреть.

– Тебе не кажется, что здесь что-то не так? – Тоска оглядывала спортзал. – Что-то не так, только я никак не могу понять, что именно… В этом зале чего-то не хватает.

– Знаю я, чего тут не хватает. Тут не хватает физкультурника. Этакого бодрого-пребодрого физкультурника со свистком. А еще лучше дохлого физкультурника. Чтобы висел на баскетбольном щите, а в волосах у него ласточки свили бы гнездо. Дохлый физкультурник на баскетбольном щите – вот картина, способная излечить раны моего сердца…

– Хватит шутить, – остановила меня Тоска. – Здесь чего-то не хватает на самом деле. Слушай, а почему этой картины так много? Зачем кому-то столько «Осиновых рощ»?

– Знаешь, Тоска, художник Саврасов рисовал «Грачи прилетели» целую кучу раз, не сосчитаешь даже. К нему приходят и говорят: Саврасов, дружбан, не будь медузой, нарисуй «Грачей», а он им – чуваки, да ради бога! Бац-бац – и готово, грачи прилетели. Чувакам – грачи, Саврасову – бабульки. Здесь, мне кажется, то же самое происходит… Примерно. Кто-то усиленно копирует эту легендарную «Осиновую рощу», чтобы потом продать ее за биг бабки. Может, уже и заказы получены.

– Да уж…

– Поэтому я и говорил, что не стоило тебе сюда заглядывать. Разочаруешься…

Я пнул ближайший мольберт, и он грохнулся на пол.

– Вообще-то считалось, что эта картина производит жуткое впечатление. – Тоска разглядывала полотно на соседнем мольберте. – А она не производит. Странное, пожалуй, да. А жуткое – нет. Слухи. Нельзя верить слухам.

– Жуткой была картина в альбоме, – сказал я. – То есть не картина, а набросок. Говорят, что люди хлопались в обморок, когда его видели. А с некоторыми начинали происходить удивительные вещи…

– Знаю, знаю, ты уже тысячу раз рассказывал.

Я пожал плечами.

– Ну, хорошо, – сказал я. – Давай искать этого придуркоида, он наверняка где-то поблизости.

– Ты думаешь, Паша здесь? – тихонько спросила Тоска.

– Больше негде. Без сомнения, это логово, без сомнения, я чувствую. А потом, у меня есть одна особенность организма: когда поблизости находится тип с именем Паша, пупырышки начинают по коже идти. И сейчас это такие пупырышки, что за ними может спрятаться божья коровка средних размеров. Так что надо хорошенько здесь все осмотреть, и мы его непременно найдем. Идем туда.

И я двинулся налево, вдоль стены. Тут вообще можно было ходить только вдоль стен, все остальное место занимали картины, я уже говорил. Я продвигался медленно и не торопясь, ожидая какого-нибудь дурацкого подвоха, ловушки какой-нибудь. Растяжки с гранатой, волчьей ямы, наковальни под потолком.

Но ничего не происходило. Все было тихо, все было в порядке. Вот только ни с того ни с сего я упорно ощущал в этом спортзале чье-то неприятное присутствие. Я давно имел дело с разной пакостью, поэтому чувствам своим доверял.

В этом зале кто-то был. И этот кто-то не был человеком. От человека так страшно не бывает.

И про пупырышки. Про пупырышки я не соврал.

Мы двигались вдоль стены медленно, будто по карнизу на большой высоте. Правой рукой я сжимал томагавк, ругая себя за то, что позабыл надеть перчатки – пот щипал ободранные ладони, рукоятка томагавка скользила. Тоска двигалась за мной на расстоянии метра. Левой рукой я осторожно отодвигал мольберты.

Шагов через двадцать я отодвинул последний мольберт.

– Ой! – Тоска больно вцепилась мне в руку.

– Тише ты!

Мы остановились. Я задержал дыхание и прислушался.

Вроде тихо. Значит, показалось. Показалось, что кто-то мычал. Или стонал. Но нет, вроде на самом деле тихо…

– Все в порядке, – сказал я.

– Паши не видно?

– Вдоль этой стены не видно, тут только груша, надо обойти весь зал.

В углу на специальном кронштейне была укреплена здоровенная боксерская груша. Коричневая, иностранного производства, о чем свидетельствовала надпись «Kick me», что в приблизительном переводе означало «чувак, ударь меня покрепче».

– Предлагает ударить, – сказал я. – Не могу пройти мимо, отказаться от такого заманчивого предложения.

– Почему тут груша сохранилась? – спросила Тоска. – Тут что, художник-боксер живет?

Я не ответил. Всегда хотел иметь дома такую грушу. Большую. Чтобы можно было бить руками, ногами, головой, а если разбежаться, то и всей тушкой.

Эта груша была как раз из таких. Я напряг шею, разбежался и как следует ее боднул.

Груша оказалась хорошая, нужной консистенции, в меру твердая, в меру упругая. Это меня вдохновило, и я как следует ее обработал. И руками, и ногами.

– Хорошо? – спросила Тоска.

– Хорошо, – ответил я. – Весьма бодрит. Жалко палки нет. Я палкой хорошо работаю. И нунчаками.

– Ну-ка. – Тоска подошла к груше и тоже от души ее пнула.

– Сильнее надо!

Тоска ударила сильнее. Потом еще пару раз.

– У меня странное ощущение, – сказала она. – Будто тут… будто здесь… Слушай, а чего мы с этой грушей возимся? Нам надо Пашку искать и уходить! Может, ты достанешь этот свой ведьмин маятник и пойдем уже?

Тоска была права. С грушей мы чего-то и в самом деле завозились. Но такое случается, такое в природе человека, это знают даже дети. Мир готов рухнуть, а чуваки во дворе никак не могут закончить партию в домино.

– Сейчас хлопну ее томагавком – и пойдем дальше! – сказал я.

И как следует размахнулся своим холодным индейским оружием.

Груша дрыгнулась.

Мы с Тоской переглягнулись. Груша дрыгнулась еще раз.

– Полтергейст? – предположила Тоска.

Груша забилась и замычала.

– Мне кажется… – Я приложил ухо к груше. – Мне кажется, там кто-то есть…

– Призрак?!