Читать книгу "Слабая, сильная, твоя… - Яна Розова"

Все прошло чудесно, все были довольны, только как-то никто не заметил, что смелый русский парень, оказавший неоценимые услуги французской полиции, потерял все, что имел. Его гордость, дело всей его жизни, то, чем он дышал последние семь лет, — все это было разрушено, продано по частям, превращено в цифры, запрятано на разные счета в разные банки.

Деньги никогда не были целью Мира. По правде говоря, он и не знал, что с ними делать, если не вкладывать в развитие дела. Дело — вот самоцель, вот причина и повод. Что теперь? Что будет делать теперь Мир Шахов, мальчик из приюта, добившийся немыслимых высот и потерявший все?

Я сидела возле иллюминатора и смотрела на облака. Пока Мир выступал в суде, я хоронила Сержа Дюваля. Незаменимый доктор Мортон со шприцем наперевес ввел меня в странное состояние ходячего анабиоза. Он говорил, что снимает нагрузку с моего бедного сердца, но снял нагрузку и со всего остального. Меня водили, как куклу, сажали, поднимали, переодевали, укладывали спать. Мир был занят, поэтому со мной была Мишель. Ничего не помню, только один момент в похоронной конторе, когда я долго сидела у открытого гроба, глядя на спокойное, благородное лицо своего жениха. Мортон так и шнырял вокруг, стремясь ужалить в распухшую от уколов вену. Он несколько раз подходил и брал меня за руку, считая пульс, и наконец стал жутко раздражать. Когда он подплыл еще раз, я вскочила с места и схватила его за грудки. Мне хотелось вытрясти из него его пропахшую валерьянкой душу, но Мишель мягко обняла меня и отвела судорожно сжатые пальцы от лацканов пиджака эскулапа. Я села на место, по щекам побежали слезы.

Когда я позвонила маме и рассказала все, она зарыдала в голос — вместе с Дювалем умерла ее мечта о счастливой старости в окружении внуков. Возвращение Мира маме показалось дополнительной неприятностью, свалившейся лично ей на голову.

На похоронах мне даже сочувствовали. Ведь я не получила ни копейки из наследства, оставленного Сержем. Просто ничего, кроме кольца и фотографии. Кстати, фото я украла с каминной полки квартиры Дюваля.

Как ни странно, но Мир понял мое душевное состояние. Он и сам переживал из-за смерти Дюваля, коря себя за нерасторопность, медлительность, слабохарактерность. Он считал, что если бы выстрелил раньше, то Серж был бы жив. Но Мир не был виноват. Он бизнесмен, а не снайпер. Ему и так удалось уложить Краузе с первого выстрела, а для этого человеку без навыков стрельбы необходимо было прицелиться. На этом он потерял последнюю секунду жизни Сержа Дюваля.

Первое время я все спрашивала себя, его, полицейских, всех: «Почему? Почему погиб Серж? За что?», и именно Мир мне дал самый ясный ответ. Никогда раньше он не предавался философствованию, а вот в тот раз сказал:

— Серж Дюваль погиб из-за нас с тобой. Мы приносим людям несчастья. Всем, кто нас любит, мы сначала разбиваем жизнь, а потом приводим их к гибели. От нас с тобой, Ленка, одни неприятности. И другим, и себе. Но теперь мы не можем с тобой расстаться, на нас слишком много крови и смертей. Каждого по отдельности наши призраки сожрали бы, а вдвоем мы отобьемся.

Я отвела взгляд от облаков за выпуклым стеклом и посмотрела на Мира. Он дремал, посапывая, как ребенок. Взяла его руку и прижалась к ладони щекой.

— Что ты? — спросил он сонно, не открывая глаз.

— Как мы будем жить в России? Чем займемся?

— Мы не будем жить в России. — Мир не открывал глаз, но выражение его лица стало неуловимо меняться. — Завтра у меня назначена встреча с одним мужиком, директором химического завода в Забулдыхове. Если все пойдет, как я предполагаю, то снимем деньги со счетов и вложим их в его завод.

— Как это — завтра встреча? Мы же едем домой! У нас билеты…

— До Забулдыхова, — закончил мерзавец в тон мне и сделал вид, будто снова заснул.

— Проснись немедленно! Я хочу домой. Мне плохо, мне тяжело. Я буду отдыхать! Или дай мне денег на отдых.

Я потрясла его для убедительности, но негодяй только ухмыльнулся в бородку и, поерзав на сиденье, снова закрыл глаза.

— Ну ладно, — сказала я. — Выкладывай!

Он живенько повернулся ко мне и стал выкладывать свой план:

— Я буду поставлять удобрения в Голландию. То, что надо для тюльпанов. У них бедные почвы, и я уже все продумал! Разрабатывать новый состав будут в одном НИИ, я уже договорился. Они за копейки горы свернут, а я, ты знаешь, Ленка, не жлоб. За полгодика сделают разработку, тем временем и заводик обновлю. Прикинь…

Я не верила своим глазам: еще час назад он был мрачен, искал пятый угол, капризничал над поданным в самолете обедом, а сейчас — просто Феникс, возродившийся из пепла! И снова удобрения! Неужели недостаточно семи лет борьбы с мафиями двух стран, чтобы отбить навеки интерес к химии?

— А мы опять в наркоту не влипнем? — поинтересовалась я.

— Ха! — торжествовал Мир. — В Голландии нет наркомафии, там наркотики легализованы. — Потом немного подумал и добавил: — Но я еще наведу справки.

— Я не могу. Не буду работать. Устала.

— Ленка, ты нужна мне! Подумай сама, сколько работы! — Он просто светился весь от этой радужной перспективы. — У меня же не десять рук! Ну, хоть годик, пока не найду помощников подходящих, ладно?

Мир, мой Мир, такой, каким он был всегда, энергичный, недоступный пустым, по его мнению, чувствам, деловой до тошноты, успешный и самоуверенный, смотрел на меня тем особым взглядом, который всегда парализовывал мою волю. Взгляд этот говорил о том, что за все нужно платить. Я колебалась. Тогда любимый наклонился ко мне и чуть тронул губами мои губы. Как же давно он не целовал меня! Со времени своей смерти… Я узнала его дыхание и удивилась, ощутив прикосновение жесткой крашеной бородки. Он снова поцеловал меня, на этот раз настойчивее, лизнув напоследок кончиком языка. Теперь искорка побежала вниз по телу. Черные глаза Мира следили за мной с любопытством и даже азартом. Он хотел получить меня и знал как. Третий поцелуй был похож на тропический ливень: влажный, горячий, неутолимый, несущий бурлящие потоки эмоций, сметающие всякое благоразумие. Его губы напомнили мне, какое прекрасное у моего мужа тело, какое это счастье — упасть с ним на прохладные простыни, заснуть на твердом надежном плече, проснуться утром от такого же волнующего поцелуя. Я застонала от жгучего желания. Он победил.

На нас уже оборачивались соседи. Я попыталась оторваться от него, облизывая горящие губы, мечтая о стакане воды и потирая зудящий шрам на лбу. Следовало бы одуматься, остановиться. Он снова начнет подставлять меня, мучить, манипулировать моими чувствами.

«Сколько я продержусь, пока не сойду с ума?» — подумалось мне перед безоговорочной капитуляцией.

Мир взял в ладони мое лицо, глубоко заглянул в глаза темным взглядом и спросил:

— Ты любишь меня?

— Да, — выдохнула я.

— Ты хочешь меня?

Самолет заходил на посадку.

P.S. Лена Шахова умерла через пять лет в муниципальной клинике города Амстердам от сердечного приступа. Мир Шахов умрет в 2037 году в Средиземном море, на борту своей яхты «Ленка».