Читать книгу "Дитё. Посредник - Владимир Поселягин"

Прямо от входа я направился в сторону перекрытой улицы. На меня глянули мельком, да и то оценивающими взглядами, но нарвавшись на презрительный взгляд с моей стороны, поняли, что тут им ловить нечего. Я не Адольф.

Я старался не выделяться из прохожих, однако некоторые женщины озадаченно смотрели на меня, особенно на мужские плетёнки. Для мужиков что мужские, что женские – всё едино, а вот женщины мгновенно распознают, кто есть кто, так что некоторые останавливались и смотрели мне вслед. Догадывались, что я переодетый мужчина.

Думаю, мне повезло, видимо, Творец решил помочь. После неудачи с двойником мне дали второй шанс. Эта дорога вела в сторону аэродрома. Когда впереди показался кортеж из броневика на больших вездеходных колёсах, да еще с автоматической пушкой в башне, и двух легковых машин, я, как и все, остановился и с интересом наблюдал, кто это едет. В окне первой легковушки мелькнуло бледное лицо Гриши, и я среагировал сразу: выхватил оба ТТ и с ходу открыл огонь. Три пули, и Гриша, а это был точно он, окончательно перестал меня беспокоить. Одна пуля в голову, другая в шею, третья в грудь. Была и четвертая, но она досталась охраннику. Гриша сидел между двух бугаев на заднем сиденье «мерседеса», охранник попытался закрыть его собой и словил четвёртую пулю. Между прочим, во время стрельбы я отчётливо рассмотрел, что Гриша прикован длинной цепочкой к одному из охранников. Собачка на привязи. В принципе, чего добивался, то и получил.

А я уже стрелял по остальным. Сверху башня броневика была открыта, так что следующим стал наводчик, что азартно крутил штурвалом, разворачивая пушку в мою сторону. Я практически вывел броневик из боя, а сам открыл огонь на поражение по охране, затрачивая по одной пуле на каждого.

Когда у пистолетов затворы оказались в заднем положении, противников больше не было, лишь вдали слышались трели свистков полицейских. Выбив пустые магазины из пистолетов, я быстро перезарядился, контролируя улицу. Вдали показались бегущие в моём направлении солдаты. Требовалось поспешать, а то как бы не подстрелили. Часть прохожих убегали, двое лежали рядом в лужах крови. Но это не я, а охрана, когда я «маятник» качал. Ещё десяток сидели у стен домов, закрывая голову руками.

Охрану я уж перебил, поэтому для контроля ещё нашпиговал тело Гриши свинцом и, заметив на полу машины портфель, прикованный цепочкой ко второму телохранителю, двумя выстрелами порвал её, схватил портфель и рванул к броневику. Водитель был цел и пытался его развернуть. Не знаю уж, зачем ему это понадобилось. Закинув в башню сумку и портфель через открытый верх, я вскарабкался по броне и пристрелил водителя. Кстати, в броневике – а это, похоже, была французская машина – место третьего члена экипажа было свободно. Нырнув в душный боевой отсек, я поставил скорость на нейтралку, чтобы остановить машину, вытащил тело механика и занял его место. По броне защёлкали пули. Я засмеялся и рывком сдвинул тяжёлую машину с места.

С поста мне хотели бросить гранату внутрь через башню, но промахнулись, и она рванула за кормой, а вот через две улицы проезжая часть оказалась перекрыта двумя грузовиками и занимающими боевые позиции солдатами. Видимо, те ехали на усиление и успели отреагировать, но не ожидали броневик с пушкой. Остановив машину, я сбросил наводчика на пол к водителю, после чего занял его место. Платье на пятой точке сразу пропиталось кровью. Я проверил прицел и боезапас и открыл огонь.

Передняя часть моего транспортного средства оказалась очень хорошо бронированной, потому как стрельба из трёх «МГ» не принесла никакого результата, кроме рикошетов и двух спущенных передних колес. Мой ответ им не понравился. Короткими очередями я загасил пулемётчиков, потом прошёлся по остальным и разнёс грузовики. Перебравшись обратно на место водителя, я тронул машину с места. Управление потяжелело, ехал я на ободах, но всё же продвигался вперед. Скорость успел набрать приличную и снёс массой один из грузовиков. Второй таранить опасался: он горел. В общем, освободив себе путь, я погнал дальше, набирая скорость. С трудом, но всё же. Приборы скакали, датчик показывал перегрев двигателя, похоже радиатор пробили, но я всё жал на педаль газа.

Однако немцы тоже не оставляли меня в покое. Когда я удалялся от места засады, в боевое отделение залетело две гранаты с длинными деревянными ручками. Как же неудобно-то, что нет крышки у башни и она открыта сверху! Изогнувшись, я схватил гранаты и выкинул их обратно. Обе рванули рядом с кормой и, судя по тому, что машина стала ещё тяжелее в управлении, пробили и задние колёса, но всё же мотор тянул, и я на скорости километров сорок гнал дальше. Больше просто не получалось, хотя мотор и ревел на больших оборотах, быстро тратя ресурс. Потом свернул на другую улицу и остановился. Не знаю, когда сдохнет движок, он подозрительно скрежещет и стучит, а тут есть возможность замены. Не стоит ее упускать.

Передо мной из такси выходили пассажиры. Подхватив сумку и оружие, я выскочил из вставшего броневика, подбежал к машине под отчётливый треск мотоциклетных моторов, выкинул водителя и рванул с места.

Уйти получилось. Правда, мотоциклисты упали на хвост и никак не отцеплялись, но я за поворотом опять остановил машину и превратил их в фарш. Из пяти мотоциклов ушёл только один, остальные так и остались на асфальте, чадя кровавым мясом. Хорошие пистолеты, скорострельные. Петляя по улицам, я приблизился к речке и, утопив машину, переоделся, после чего побежал к нужному пирсу, а через десять минут катер под моим управлением уже уходил в сторону Австрии.

Я же черпал речную воду и смывал поплывший макияж. То-то таксист так на меня вытаращился и обмочился. Посмотрев на себя в зеркало, когда выдалось время, я вздрогнул: передо мной было чудище со всклокоченными волосами и синяками под глазами от поплывших теней. Но как бы то ни было, Берлин медленно уходил назад, а я, проплыв под каменным мостом, прибавил скорость. Скоро вычислят, как я ушёл, тем более сторож пристани был жив, я его только вырубил, так что ещё полчаса, и бросаю катер, а там снова велосипед и снова ветер в лицо. Наступающая ночь мне поможет, через сорок минут окончательно стемнеет. Тропики, ждите меня, я иду к вам.

Чуть меньше года спустя.

1942 год, 8 мая.

Море Сулавеси, окрестности Малайзии в ста сорока километрах от Тавау.

Борт яхты «Красавица»

Лежавшая в дрейфе «Красавица» лениво покачивалась, скрипя рангоутом и такелажем на некрупных волнах. Этот звук наводил на меня умиротворение, позволяя по нескольку часов пребывать в нирване, то есть в медитации. В последнее время, вот уже почти полгода, это было вторым моим любимым времяпровождением – после секса.

Я сидел на тростниковой циновке на корме своей яхты и медитировал. Мои мысли очищались, я пребывал в спокойствии и медленно засыпал. Почему-то все мои медитации заканчивались одинаково, я банально дрых в позе лотоса. Но одно меня радовало. Помните ту пружину в моей душе? Она исчезла полностью, и теперь никакого напряжения я не ощущал. Правда, для этого я провел в тропических морях не два месяца, а все восемь, с некоторым трудом уходя от военных кораблей, участвующих в войне. Важно, что подействовало, а что и как – не важно, я снова стал самим собой.