Читать книгу "Имя убийцы - Фридрих Незнанский"

— Александр Борисович? — Журналист Мышкевич, взъерошенный, как баба, рухнувшая с сеновала, поднялся на разъезжающихся ногах, очумело вертел головой. — Ну, вы, блин, даете… Убить меня хотите? Что я вам сделал?

— Ты какого хрена тут гоняешь посреди ночи? — манерно возмутился Турецкий. — На дорогу не смотришь, водитель. Когда покрышки менял? Они же у тебя голые!

— Вообще-то вы должны были мне уступить, — ворчал журналист. — Как-никак, я ехал по главной, да еще на зеленый, скорость не превышал…

— Ладно, не гунди, — отмахнулся Турецкий. — Объясняй, какими судьбами.

— Так вас ищу, — зачастил Мышкевич, — вы опять пропали. Я уж и в гостинице был, и у районного управления милиции повертелся — меня капитан Извеков послал по прямому адресу… Сейчас возвращаюсь из кафе «Рябинка» — допрашивал официантов на предмет, не трапезничали ли вы у них сегодня… Что вы так смотрите, Александр Борисович?

— А позвонить не мог, мудрила?

— Телефон сломался, — отчеканил журналист, не моргнув глазом, — аккумулятор сдох, никак не заводится. Дома живу без телефона, автоматов в этом городе не найдешь, а позвонить никто не даст. Даже в гостинице администратор не дала мне позвонить… Не обращайте внимания, Александр Борисович, — Мышкевич гордо подбоченился. — Для меня это нормальное состояние — рыскать по ночному городу, вынюхивать, выискивать информацию. Глядишь, и свалится что-нибудь в подол. Я — существо ноктюрнов.

— Какое?

— Ну, в смысле, ночное…

«Ключевое слово здесь — «существо», — подумал Турецкий.

— Чего хотел-то, Эдик?

— Послушайте, Александр Борисович, — затараторил доморощенный сыщик. — Я тут еще немного покопал… Знаете, я, кажется, нашел человека из прокуратуры, с которым у генерала Бекасова был роман…

— Я тоже нашел, — перебил Турецкий и с подозрением посмотрел на видавший виды «УАЗик», который подъехал к перекрестку, тронулся на зеленый, проехал мимо. Слава богу, не милиция. — В общем, так, Эдик. Не будем маячить, как бельмо на глазу. Я сегодня тоже взбудоражен и хочу есть. В твоем присутствии я есть не хочу. Заводи свою колымагу и кати ко мне в гостиницу. Там Эльвира с ребятами в засаде… должны, по крайней мере. Когда подъедешь, они там точно будут. Смотри, чтобы не пристрелили. Объясни ей ситуацию, расскажи про меня. И особо не отсвечивай. Пока, Эдик.

Он и слушать не хотел возражений. Побежал к машине, хлопнул дверью, завелся. Покатил в кафе «Рябинка» — в этот час он был согласен на любую пищу за любые деньги…

Он умял холодного цыпленка, выпил литр минералки и направился к машине. Завел мотор, позвонил Эльвире. Недоуменно вслушивался в длинные гудки. Почему не берет? Может, выключила телефон — ведь в засаде, как в театре? Вряд ли, тогда бы не было гудков…

Он испытал беспокойство. Вернулась мысль, что, кажется, он все-таки совершил ошибку. Но он ведь не был уверен! Он рванул с места в карьер, выруливая на Большую Муромскую, промчался через городской центр, свернул в безлюдный переулок, чтобы срезать часть пути. Перезвонил опять, Эльвира отмалчивалась. Дьявол, телефона Татарцева у него не было…

Проклиная городские власти, сумевшие поставить гостиницу в таком месте, где и днем ходить страшно, он въехал на парковку, выпрыгнул из машины. Бегло осмотрелся. Пристройка к гостинице зарывалась во тьму. На парковке, у витой кирпичной стены, стоял. I единственная машина — седан чекистки Маргариты. Он успел уже забыть про эту женщину. А она ведь действительно не чинит ему препятствий в расследовании (хотя могла бы и помочь). Ладно, хоть кто-то живой. Он обозрел черные окна — только в одном мерцали неясные блики — проступал свет из вестибюля. Он сунул руку в карман, «беретта» отзывчиво улеглась в ладонь. Надо же, уже дважды в этом городке она спасала ему жизнь. Он повернулся к кустам, вздымающимся за бордюром непроницаемой стеной. Почему ему все время кажется, что они живые?

Он вынул пистолет, тихо пробежался вдоль дома. Постоял, проницая тишину. Дотянулся до своего окна, толкнул раму. Заперто. Правильно, должно быть заперто. Может, зря он так волнуется? Найдется объяснение маразму. Мышкевич еще не доехал (а может, достает администратора расспросами), а Эльвира решила вздремнуть перед засадой…

Он в третий раз позвонил Эльвире. На длинные гудки вдруг стала накладываться приглушенная мелодия из старой французской комедии «Игрушка». До Турецкого не сразу дошло. Он нажал клавишу «отбой»… и вдруг вспотел. Подсказка кумачом очертилась в голове. Космическая пустота взлетела от желудка к горлу, онемели ноги. Он опять набирал непослушными пальцами номер Эльвиры. И вновь где-то неподалеку звучала приятная старая мелодия. Он бросился к кустам, встал, не решаясь шагнуть в эту черную глушь. Кинулся к машине, выхватил из бардачка фонарик, полез в гущу, отбрасывая колючие ветки.

Женское тело лежало ничком на крохотной полянке. Он перевернул его, осветил лицо, завыл в отчаянии, как волк на полную луну. А ведь действительно в черном небе сияла полная луна, жгла противным ядовитым светом. Еще минуту назад она была спрятана за облаками… Почему она одна? Где оперативники?! Он же настаивал, чтобы обязательно взяла подмогу! Лицо Эльвиры было сплошной мертвецкой маской — маской страдания, глаза закрыты, рот приоткрыт. Ее ударили в живот — оружием острым и, безусловно, смертельным. Какое-то время она пыталась зажимать рану, потом успокоилась, сил уже не оставалось…

Кровь уже не текла. Он отупело смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Потом поднял, словно дорогущую хрустальную вазу, начал пробиваться с телом на площадку перед гостиницей. Положил недалеко от машины, бросился в здание, сжимая пистолет.

По холлу растекался мертвенно бледный свет — такой же бледный, как лицо убитой девушки. За стойкой администратора никого не было. Он шагнул к двери, на которой висела табличка «Служебное помещение», распахнул ее, различил тихий жалобный стон — ахнув, стал нашаривать на стене выключатель…

Антонину Андреевну, похоже, крепко саданули по голове. Грузная женщина сидела на ковре посреди помещения, пыталась приподняться, держалась рукой за голову. Смотрела на Турецкого исполненными ужаса глазами.

— Это не я вас, Антонина Андреевна, — уверил Турецкий, подлетая к женщине. Он помог ей подняться, на что потребовалось немало сил и энергии, усадил на кушетку.

— Боже мой:.. — твердила женщина слабым голосом, — боже мой… До чего мы дожили…

— Вы в порядке, Антонина Андреевна? — он осмотрел ее голову. Просто шишка, слава богу!

— Да, со мной все в порядке… Мне срочно нужен аспирин… Молодой человек, вы не дадите мне аспирин? Он в ящичке в столе…

Он метался по узкому служебному помещению, искал таблетки, звенел графином. Чуть не смахнул с тумбочки старомодный телефонный аппарат. Женщина выпила лекарство, глубоко вздохнула. Взгляд ее понемногу становился осмысленнее.

— Что стряслось, Антонина Андреевна?

— Я не знаю, молодой человек… Я сидела за стойкой в холле, читала газету… Потом пришла сюда — хотела заварить кофе. Я всегда поздним вечером завариваю себе кофе… Подключила кофеварку, вдруг за спиной открылась дверь, ударили по выключателю, стало темно, я не успела даже толком испугаться, как меня…