Читать книгу "Я не такая. Девчонка рассказывает, чему она "научилась" - Лина Данэм"

Еще я кокетничала с Рокко, вожатым-австралийцем, который утверждал, что когда-то переспал с дочерью Дайаны Росс — Чадни (совершенно неправдоподобное имя). Вожатым-мужчинам разрешалось входить в наши домики только в сопровождении как минимум двух вожатых-женщин, но Рокко часто сидел у нас на крыльце после ужина и болтал до захода солнца. Меня он называл Данни, что у австралийцев, по его словам, означает «туалет».

Но самую что ни на есть истинную любовь я нашла на второе лето. Его звали Джонни. Джонни Макдафф, блондин без малого двадцати двух лет из Южной Каролины. Он носил практичные футболки Dickies или Morrissey и очки Wayfarer. Играл на гитаре, сочинял и пел песни с названиями типа «Девушка Бугимэна» и «Ангел меня хранит», опаздывал к обеду и входил в столовую развязной походкой любимого сыночка. Поговаривали, что Джонни втрескался в Келси (она вела кружок рукоделия), но я не верила. Келси носила на щиколотке браслет из пеньки. Специально ложилась позагорать. Она была обычная.

Джонни несколько раз ходил с нами в походы. Под его неусыпным надзором мы катались на автодроме, смотрели «Я знаю, что вы сделали прошлым летом», жили в трейлерах (в этом кемпинге я слышала, как муж заорал на жену: «Ты меня затрахала!» — и умчался в темноту на мотоцикле). Мы сплавлялись на плотах по речным порогам с инструктором по имени Беар, который научил меня слову «чаловс» (аббревиатура выражения «чао, лох, выгребай сам»). И совершили четырехчасовую поездку к скале высотой двенадцать метров, чтобы с нее прыгнуть.

По дороге туда я решила, что прыгну первая, но держала свое намерение в секрете. Нужные для жизни в лагере навыки у меня были, мягко говоря, слабо развиты. Я по-прежнему боялась темноты. Я выиграла звание «худшего заправщика постели». По веревочной дороге я прошла только один раз, с посторонней помощью. Карен и Джоджо придумали игру: надо было повалить меня на землю и засечь время, как долго я буду подниматься, после чего толкнуть снова. Прыгнуть раньше соседок — это был бы сильный ход, я могла исправить свою репутацию первой слабачки и плаксы в команде Зимородков. Пока другие девочки будут ахать, охать и изображать страх, я подойду к краю, легко оттолкнусь и разрежу поверхность воды, сложив руки домиком, как показывал нам инструктор.

Когда автобус подъехал к месту назначения, я не выдержала и объявила:

— Как только мы поднимемся, я прыгну.

— Ага, конечно, — сказала Джоджо.

Пока девочки доставали полотенца и поправляли купальники, я подошла к обрыву. Охренеть как высоко. От такого вида сводит внутренности.

— Далеко лететь, да?

За мной стоял Джонни, загорелый и раскрасневшийся, в голубых плавках. Он выглядел, как солдат Первой мировой в увольнении.

— Мне холодно, — сказала я. — Еще минутку.

— Легче прыгать не станет.

— Я в курсе. Могу вообще не прыгать.

И я попятилась в сторону девочек, готовая к тому, что меня поднимут на смех. Плевать, лишь бы подальше от обрыва. Это противоестественно — бросаться с огромной скалы в мутный водоем.

— Знаешь что, я прыгну с тобой.

Прошло почти пятнадцать лет, но даже сейчас у меня сердце переворачивается, стоит вспомнить.

Я посмотрела на Джонни.

— Правда?

— Зуб даю.

— Считай.

— О’кей.

Он встал рядом, немного ближе к краю.

— Начинаю. Готова? Раз… два…

И мы прыгнули. Красивого входа в воду, как я мечтала, не получилось. Я запаниковала и изогнулась в воздухе, как новорожденный котенок, пытаясь выцарапаться назад. Не успев распробовать чувство падения, я ударилась о поверхность воды, тяжело и под неправильным углом. Холод смягчил силу удара, а удар смягчил страх. Джонни погрузился секундой позже. Мы вынырнули, и пока я кашляла, отплевывалась и вытягивала края трусов, застрявшие между ягодиц, Джонни спокойно поздравлял меня, откидывая со лба соломенные пряди.

На обратном пути мы остановились у придорожного магазина поесть мороженого, я купила одно со вкусом жвачки, и Джонни попросил дать ему попробовать. Он обвил язык вокруг моего рожка — как мне помнится, немыслимо толстый и красный, — и у меня внутри снова все затрепетало, еще больше, чем во время прыжка. Я поняла, он посылает мне тайный сигнал. Мы можем подыгрывать остальным, веселиться с группой, но мысленно мы далеко.

Ночью, лежа в своем домике, я рисовала в воображении, как сбрасываю одежду, подхожу к Джонни и позволяю гладить свое тело. Мы встретимся снаружи, или в какой-нибудь из палаток, или на лесной тропинке. Я рационалистично представила, что он возьмет с собой презерватив.

* * *

В третье лето, уже получив некоторые привилегии как старшеклассники, мы отправились всей командой в Нью-Хэмпшир: поход с ночевкой и кино. Нашу экскурсию возглавляли Рита-Линн, Шерил и Рокко, и было невозможно определить, кто на кого запал в этой троице. Пятнадцатилетние подростки, мы в общем уже напоминали взрослых, поэтому атмосфера царила вполне свойская и вожатые общались с нами на равных. Они почти забыли, что должны руководить нами, и мы развлекались как могли, сгруппировавшись на задних сиденьях автобуса: листали журналы, сплетничали и во все горло распевали песни Бритни Спирс.

В последний вечер поездки лил дождь, и мы заселились в мотель, воспользовавшись кредитной карточкой лагеря. Все собрались в комнате Риты-Линн и стали играть в карты, есть арахисовое масло и мармелад. Я увидела краем глаза, что Рокко открывает пиво. Потом еще одно для Риты и одно для Шерил. Отхлебывает свое.

Я поднялась и поманила Риту за собой в ванную.

— Можно тебя на минутку?

— Что случилось, — спросила она, — тебе нужен тампон?

— Нет. Честно говоря, меня беспокоит, что единственные взрослые среди нас пьют алкоголь.

Она посмотрела на меня непонимающе.

— В моей семье были неприятные случаи, связанные со злоупотреблением алкоголем, и мне это небезразлично, — сделала я еще одну попытку.

— Подруга, — проговорила Рита, глядя на свои сандалии. Неясно было, сердится она или чувствует себя виноватой. — Я думала, тебе с нами нравится.

Вечером накануне возвращения домой мы все оделись в белое, старшие пустили по озеру маленькие плоты со свечками и спели «Я буду помнить тебя» Сары Маклахлен. Все всхлипывали, крепко обнимались, обещали писать письма и никогда друг друга не забывать. Я тоже плакала: мне казалось, что все могло получиться по-другому и я сама могла быть другой. Я провожала взглядом свою свечку, пока не заболели глаза и она не скрылась во мраке.

* * *

Недавно мне приснился сон о лагере, такой живой, что я целый день не могла выкинуть его из головы. Я вернулась в «Фернвуд-Коув» еще на одно лето, чтобы получить от него максимум возможного. Наш домик остался в целости, как и моя девственная плева. Я не думаю ни о мужчинах, ни о письмах домой. Все девочки собрались вместе, и между нами нежная дружба.