Читать книгу ""Варяг" не сдается - Владимир Шеменев"

– Значит, не верит он до конца японцам.

– Выходит, что так.

– Может, нам вызвать «Варяг»? Пусть идет в Порт-Артур. – Начальник штаба поманил слугу и взял у него с подноса бокал с шампанским. – Я считаю, что в случае войны крейсер будет обречен. Ваше мнение, господа? – Назаров обвел взглядом почтеннейшее общество.

– Считаю, что Степан Иванович прав.

Слизнев повернулся на голос. Это был генерал Кондратенко, командир 7-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады, расквартированной в Порт-Артуре.

– Не знаю, как там насчет войны, но переход в Порт-Артур потребует расхода угля, а экономию, которую санкционировали в военном министерстве, еще никто не отменял. А суточная норма вашего «Варяга» – двенадцать тонн первосортного угля.

– Правильно. – Греве поддержал интенданта.

– К черту уголь. О чем вы говорите? Его там шлепнут, как муху. Кстати, мухобойка под названием адмирал Уриу полным ходом идет в Чемульпо. А вместе с «Корейцем» у нас будут две шлепнутые мухи.

– Не паникуйте, князь, – помощник командующего сухопутными войсками области Волков протянул Ухтомскому бокал с шампанским. – Выпейте и успокойтесь. Войны не будет.

– Вам, Василий Павлович, не армией командовать, а в балагане выступать, – за Ухтомского вступился Кондратьев.

– Но, но… Я не потерплю…

Обстановка требовала немедленного вмешательства лица, более осведомленного в делах войны, чем все здесь присутствующие. И Слизнев взял слово. Арсений Павлович подошел к окну, посмотрел на огни, загорающиеся в Старом городе, и повернулся к спорщикам.

– Господа, я перед отъездом обедал у Алексея Николаевича Куропаткина. И скажу, что причин для беспокойства нет. Военный министр настроен был благодушно и все время шутил по поводу того, что пострелять, скорее всего, не придется. Общее мнение такое: Япония нас пугает, и дальше угроз они не пойдут. – Для пущей убедительности своей речи Слизнев ввел в монолог два дополнительных лица: – В кабинете при этом присутствовали адмирал Абаза и господин Безобразов.

Слова Арсения Павловича вогнали в замешательство всех: и сторонников вывода крейсера из Чемульпо, и их противников. Замешательство было связано с той легкостью, с которой Слизнев оперировал фамилиями и чинами.

Слизнев взял из вазы яблоко и с хрустом откусил почти половину.

– А вы не обратили внимания, господин статский советник, что по всей линии от Цзиньчжоу до Порт-Артура обрезана телеграфная линия? – поддел его Кондратенко.

– Нет. – Слизнев завернул огрызок в салфетку и положил на поднос. Кондратенко он уже занес в черный список как лицо, наименее лояльное делу мира и процветания Желтороссии – именно так и никак иначе император называл Южную Маньчжурию.

– Война будет, и, возможно, в ближайшие часы.

– Это ваше личное мнение, генерал, и держите его при себе. – Слизнев даже не соизволил повернуться к своему оппоненту.

Во время спора Старк молчал – он думал про «Варяг». И то, что плел Слизнев о своих связях, его нисколько не беспокоило. Крейсер нельзя уводить. Лично он как никто знал, что выдернуть его из Чемульпо нереально, невозможно и чревато дипломатическим обострением. Старк сам лично составил перечень правил, нарушение которых считал паникерством и предательством интересов России. Сей документ был подписан у наместника и передан капитану крейсера Рудневу для исполнения согласно утвержденному плану. Кроме исполнения обязанностей старшего стационера и охраны миссии, Руднев не имел права препятствовать высадке японских войск и уходить из Чемульпо без приказа. Он должен был быть в полном распоряжении посланника, чтобы тот имел возможность передать в Порт-Артур донесение, если действительно начнется оккупация Кореи японцами.

* * *

Где-то около девяти к дому Стесселя подкатил экипаж, и из него вышел японский консул Асаки, которого с радушием встретили хозяин дома и его раскрасневшаяся от вина и танцев супруга.

Асаки приехал из Чифу, чтобы проследить за эвакуацией японцев из Порт-Артура. Забота о согражданах, пожелавших покинуть город, была святой обязанностью консула. Это была официальная версия, а неофициальная заключалась в том, чтобы убедится, что весь цвет крепости и эскадры спокойно пьет, танцует и играет в фанты. А следовательно, ни о какой организованной обороне не может идти и речи. До так называемого часа «Х» оставалось два часа тридцать пять минут.

– Я не помешал, господа? – японец говорил без акцента.

Старк был недоволен появлением чужака, но этикет гостеприимства требовал почтения даже к потенциальному врагу.

– Как можно, господин Асаки. – Старк пожал руку консулу и, не говоря больше ни слова, вышел с веранды.

Все остальные сделали то же самое и потянулись за командующим эскадрой. Через полчаса Старк в сопровождении Ухтомского, Кондратьева, Витгефта и командиров крейсеров покинул дом Стесселя и уехал в порт. На броненосце «Паллада», где он держал флаг, было намечено совещание по вопросам безопасности флота. Будучи не в состоянии помочь «Варягу», Оскар Викторович решил игнорировать приказы наместника и хоть как-то защитить эскадру от внезапного нападения. В частности, командующий был намерен разрешить спускать на ночь противоторпедные сети, ставить боны и на стоянках иметь только кормовые огни.

В доме остались только гражданские, сухопутные офицеры и чины портовых служб, а также все дамы. Суета и грусть, возникшие в результате отъезда большей части гостей, были нивелированы фейерверком, еще одной открытой бочкой вина и звуками энергичной польки, которая увлекла всех, заставляя забыть об этом небольшом инциденте.

* * *

Слизнев и Асаки стояли на веранде и смотрели, как гаснут огни.

– Что это?

– Приказ о затемнении крепости.

– По-моему, это лишнее.

– И я о том же. Но некоторые наши генералы считают, что вы можете напасть на нас без объявления войны, и требуют мер по обеспечению боеготовности.

– Япония – цивилизованное государство, и мы никогда не будем применять силу, пока остается надежда на дипломатическое решение.

Асаки врал. Переговоры зашли в тупик, и дипломатические отношения были порваны. Теперь у Японии был только один путь для решения «дальневосточной проблемы» – война. У китайской деревни Мяоси, что на восточном берегу, консула ждал баркас, который доставит его на японское судно, и он, возможно, навсегда покинет берега Порт-Артура. Это была восточная философия: как все суеверные японцы, он не любил загадывать, хотя точно знал, что в случае победы его назначат комендантом Порт-Артура.

Аскаки помолчал и повернулся к Слизневу.

– Кстати, я уполномочен вывезти вас в Токио.

– Я не поеду.

– Милейший Арсений Павлович, если вас арестуют, то прежде чем отправить на вечную каторгу, вас будут пытать. И, скорее всего, вы расскажете все, что знаете. Это может просочиться в прессу, а нам лишние обвинения со стороны нейтралов ни к чему.