Читать книгу "За полшага до счастья - Аньес Ледиг"

Не более того.

Теперь Ромэн видел в ней уже не маму Людовика, своего маленького пациента, их связывала не забота врача о больной или желание успокоить. Их отношения понемногу приобрели характер искренней и драгоценной дружбы. Но сегодня, глядя на профиль Жюли, на ее волосы, едва заметно приподнимаемые ветром, ее немного вздернутый нос, на маленькие груди, прижатые к согнутым коленям, которые она обхватила руками, – сегодня Ромэн уже не знал, называется ли чувство, которое он к ней испытывает, дружбой. Хотя нет. Он знал. Он влюбился. Возможно, со временем, возможно, сам того не зная, в первый же день. Но какая разница? Сегодня он смотрел на эту женщину, и его сердце билось сильнее. Его чувства к ней непристойны или нет? Они таились где-то глубоко в душе, и ему это было приятно. Он ощущал, что готов начать новую историю. Такова жизнь, она питается непостоянством, и именно непостоянство делает жизнь жизнью. Прошлое оставляет след, как шаги на песке, но идем-то мы к будущему.

– Вы уже подумали, какой памятник поставите на могилу?

– Бабочку из вогезского песчаника. Благодаря деньгам Поля я смогу его оплатить. Он был прав, это важно.

– Да, это важно.

– Я постоянно думаю о Люке. Все мне говорят, что особенно трудно будет осенью, когда наступит первая годовщина. Но я не нуждаюсь ни в каких датах, чтобы помнить о нем. Я еще не в том состоянии. И сомневаюсь, что когда-нибудь достигну его. Людовик в моей душе, он во мне. И так будет всегда, каждый день.

– Время помогает не забыть, а свыкнуться. Так глаза привыкают к темноте.

– А у меня впечатление, что моя лампочка перегорела несколько месяцев назад.

– Может показаться, что большой мощный костер погас после сильной грозы, но в глубине всегда остаются угли. Поверхность серая, холодная, все покрыто пеплом, но сердцевина еще теплая. Расшевелите ее, подложите несколько веточек, раздуйте, и огонь может снова разгореться.

– А я, пожалуй, ощущаю себя яблоком среди других яблок, которые сортируют по размеру. Только я стала очень большой и теперь не прохожу в стандартные отверстия, а поэтому окажусь в другом, отдельном ящике.

– Это сердце у вас стало очень большим. Но это выражение имеет и другой смысл.

Ромэн умолк и стал палкой что-то чертить у себя под ногами на рыхлой земле. А потом вдруг откровенно улыбнулся.

– Что вас насмешило?

– То, что вы говорите! Выходит, вы сменили ящик, потому что стали яблоком любви, блестящим, красным, сладким.

Жюли тоже улыбнулась. И с этими двумя чудными ямочками на порозовевших щеках стала совершенно прелестной!

– Вам не кажется, что небо хмурится? – встревожилась Жюли.

– Кажется. Но я смотрел прогноз погоды – грозу нам не обещали. Пойдемте скорее: если начнется гроза, в горах лучше не задерживаться, а до машины нам идти еще два часа.

Они спускались быстрым шагом. Ромэн шел впереди, чтобы прокладывать Жюли путь. Она запыхалась, стала спотыкаться, но держалась хорошо. Ромэн ощущал, как наэлектризован воздух. Постепенно начинало темнеть. Ромэн постоянно оборачивался, чтобы посмотреть, не отстала ли Жюли. Гроза быстро приближалась, поднялся ветер. Они не успеют добраться до машины, это безнадежно. А по дороге нет ни одного подходящего места, где они могли бы в безопасности переждать грозу.

– Свернем сюда! – крикнул Ромэн. – Мы недалеко от пещеры Забвения, подход с этой стороны немного труднее, зато там мы окажемся в укрытии.

– Поступайте, как считаете нужным, – задыхаясь, ответила Жюли, – я иду за вами…

До пещеры им оставалось пройти еще километр. Когда Ромэн в очередной раз обернулся, стена дождя уже накрыла вершину, на которой они только что были, и двигалась на них со скоростью мчащейся галопом лошади. Гром пока слышался где-то вдалеке, но они находились с подветренной стороны, значит скоро засверкают молнии. Надвигалась невероятная гроза. И ее скорость не оставляла им надежды успеть добраться до пещеры.

Жюли ничего не говорила. Ее лицо выражало страх. Она пыталась двигаться как можно быстрее, стараясь не пораниться, это было бы еще хуже. Ей удалось справиться с собой, чтобы не запаниковать. Но она не любила грозу. Совсем не любила. Маленькой девочкой она видела, как молния ударила в амбар недалеко от родительского дома. От чудовищного грохота задрожали стены. Амбар загорелся, но хозяева в последний момент сумели вывести скот. Жюли опасалась случайного попадания. Разумеется, они ничего не могли изменить, но здесь и сейчас ей бы очень не хотелось послужить проводником между небом и землей…

Выходит, она все-таки дорожила жизнью…

Не успели они пройти и двадцати метров, как упали первые капли, и очень скоро на них обрушился плотный ливень. Огромные капли хлестали их по лицу. Через несколько секунд они промокли насквозь, а почва под ногами превратилась в кашу. Раскаты грома приближались и становились все сильнее. От этого кровь стыла у Жюли в жилах.

К счастью, уже была видна ведущая в пещеру каменная лестница. Ромэн добрался до нее первым и подхватил Жюли за талию, чтобы помочь ей спуститься по образованным скальными уступами огромным и невероятно скользким ступеням. Но Ромэн знал, что цель близка, и успокоил Жюли.

Проникнув в пещеру, он провел Жюли на середину, вынул все вещи из рюкзаков и положил на землю, чтобы сесть на них и изолироваться от электромагнитных волн.

– Мы должны оставаться в центре, здесь мы будем в большей безопасности. Ну, как дела, Жюли?.. Жюли?

Жюли не отвечала. В горле застрял такой огромный ком, что несколько минут она не могла вымолвить ни слова.

А потом все вырвалось каким-то звериным воем. Она, подобно вспышке молнии, разряжалась от внутреннего напряжения. Гроза была теперь прямо над ними, удары грома слышались все ближе. С каждым последующим Жюли кричала все громче. Ромэн понимал, что в ее вое заключен не только страх перед грозой. Он всего лишь детонатор той нестерпимой боли, что таилась в душе Жюли после смерти Люка и которую ей до сих пор так и не удалось излить. Вот и хорошо.

Ромэн обнял Жюли и принялся тихонько баюкать, стараясь как мог успокоить ее. Она дрожала всем телом, холод пронизал ее до костей. Ничего не поделаешь. Страшные рыдания все не смолкали. Ромэн не мешал. Надо, чтобы она наконец освободилась. Он слегка отстранился от Жюли, чтобы посмотреть ей в глаза. Мокрые волосы повисли вдоль щек, губы дрожат, а голубые глаза ищут, за что уцепиться: так судно бросает якорь, чтобы закрепиться.

Ромэн взял лицо Жюли в свои широкие ладони и несколько мгновений пристально смотрел ей в глаза, пытаясь поймать ее взгляд. А потом склонился к ней. Сначала он почувствовал ее дрожащие губы, а потом ощутил, что, когда стал целовать ее, она расслабилась, стала постепенно успокаиваться.

Поначалу пассивная, она понемногу стала отвечать на его ласки.

И все для них перестало существовать. Снисходительная полутьма пещеры накрыла их. Пусть все рухнет, они были здесь, вдвоем, в водовороте страсти, заставившем их позабыть о мокрой одежде, холоде, грозе, горе, утратах. Поцелуями и ласками они вливали друг в друга жизнь, чистый концентрат жизни, который был сильнее всего остального.