Читать книгу "Нью-Йорк - Эдвард Резерфорд"

– Не знал, что ты испытываешь такое отвращение к англичанам. Я думал, ты довольна поездкой.

Ей сразу стало совестно. Она не хотела огорчить горячо любимого мужа, который из кожи вон лез, чтобы ее порадовать.

– Не знаю, что на меня нашло, – сказала она. – Наверное, мистер Франклин прав. Но мне, Джон, бывает трудно постичь английский образ мышления, потому что в душе я все еще квакер.

И она решила, что, пока они будут в Лондоне, сделает все, чтобы муж был доволен.

Удовлетворенный этой полуправдой, Джон Мастер поинтересовался мнением юного Джеймса.

– По-моему, отец, мистер Франклин – великий человек, – ответил тот.

– Тебе понравились его взгляды на предназначение Америки?

– О да!

– Вот и мне понравились. – И будущее показалось Джону Мастеру светлым, как только он подумал о любви своего сына к Лондону и о тех великих возможностях для Британской империи, которые обрисовал Франклин.

Тем же вечером за ужином, когда все находились в приподнятом настроении, Мерси отметила еще кое-что:

– Ты обратил внимание, что случилось, когда горничная подавала чай?

– Да нет, ничего такого, – ответил Джон.

– Мистер Франклин думал, что никто не видит. Он хлопнул ее по заду, когда она проходила мимо.

– Вот старый черт!

– Говорят же, что он совершенно неисправим, – улыбнулась она.

После этого Мерси держала при себе свое мнение о Британии, но недовольство ее сохранилось, а накануне Рождества – усилилось.

Любезное предложение, сделанное в Бате капитану Риверсу, не забылось, и в середине декабря они получили от его отца, лорда Ривердейла, приглашение отобедать на следующей же неделе.

Ривердейл-Хаус был не дворцом, но внушительным особняком неподалеку от Ганновер-сквер. Из холла высотой в два этажа они поднялись по парадной лестнице на piano nobile[29], где находился большой салон, занимавший практически всю переднюю часть дома. Компания была невелика. Его светлость – состаренная и более тучная версия сына – был вдовцом. За хозяйку была его сестра. Капитан Риверс пригласил пару армейских друзей. Мерси усадили справа от его светлости, и он оказал ей повышенное внимание, благодаря за любезное приглашение его сына и увлекательно рассказывая о столичных делах.

Поговорить было много о чем. С утра пришла новость о том, что за океаном в Квебеке британские войска нанесли поражение французам. Хотя отважный молодой британский генерал Вольф трагически погиб, казалось, что мечта Бена Франклина готова сбыться и французов вышвырнут с севера. Когда Мерси рассказала лорду Ривердейлу об их визите к Франклину и его взглядах на будущее империи, он пришел в восторг и упросил ее повторить это для всех собравшихся.

Но если старый аристократ был мил, то сидевший справа полковник понравился ей меньше. Он был военный человек, и поэтому ее не задела его гордость за британскую армию.

– Хорошо вышколенный «красный мундир» стоит отборных французских войск, миссис Мастер, – заявил он. – По-моему, мы это только что доказали. Что же касается братьев меньших…

– Братьев меньших, полковник? – переспросила она.

Он улыбнулся:

– Я, знаете ли, повидал сорок пятый.

Сорок пятый год. Еще не прошло пятнадцати лет с тех пор, как Красавчик принц Чарли высадился в Шотландии и попытался отвоевать старое королевство у лондонских правителей из рода Ганноверов. Это было безумное, романтическое предприятие. И предельно трагическое. «Красные мундиры» обрушились на плохо экипированных и необученных шотландцев и разгромили их.

– Необученные люди не могут противостоять регулярной армии, миссис Мастер, – хладнокровно продолжил полковник. – Это невозможно. А шотландские горцы… – Он улыбнулся. – Они, к вашему сведению, недалеко ушли от дикарей.

Мерси насмотрелась на шотландцев, прибывавших в Филадельфию и Нью-Йорк. Они не показались ей дикарями, но было ясно, что полковник уверен в своих словах, и она сочла неуместным с ним спорить.

Однако чуть позже разговор переключился на Ирландию.

– Коренные ирландцы, – категорично изрек полковник, – немногим лучше животных.

И хотя она понимала, что это не следует воспринимать буквально, ее квакерская душа сочла такие суждения возмутительными и непристойными. Однако она отметила, что никто за столом не выразил несогласия.

– Ирландией подобает править железной рукой, – спокойно высказался лорд Ривердейл. – Уверен, все со мной согласятся.

– Они определенно не способны к самоуправлению, – поддакнул полковник. – Даже те, которые протестанты.

– Но ведь у них существует ирландский парламент? – спросила Мерси.

– Вы совершенно правы, миссис Мастер, – с улыбкой ответил лорд Ривердейл. – Но дело в том, что мы-то уж позаботились, чтобы ирландский парламент не обладал никакой властью.

Мерси не сказала больше ни слова. Она вежливо улыбнулась, и вечер продолжился в приятнейшей атмосфере. Но она поняла, что увидела душу империи, и она ей не понравилась.

Юный Джеймс Мастер не знал, что делать. Он любил родителей. Когда начался новый год, он поговорил с отцом, но не с матерью.

Со времени прибытия в Лондон в нем прибавилось и уверенности, и роста. Он был уже на полтора дюйма выше, чем по приезде, и красивая новая куртка – подарок отца – стала изрядно коротка в рукавах.

– Пожалуй, ты вымахаешь выше меня! – рассмеялся отец.

Неудивительно, что Джеймс влюбился в Лондон. Бесспорно, это была столица англоязычного мира. Город настолько кипел, что можно было повторить за доктором Джонсоном: «Кто устал от Лондона, тот устал от жизни». В своем наставнике Джеймс приобрел гида, в маленьком Грее Альбионе – очаровательного младшего брата. Английские сверстники сочли его ровней. Чего еще желать в пятнадцать лет?

Только одного. Ему захотелось в Оксфорд. Он был еще слишком мал, но под умелым руководством наставника делал огромные успехи.

– Нет никакой причины, чтобы через несколько лет ему и впрямь не поступить в Оксфорд, – заявил наставник его отцу.

И правду сказать, Джон Мастер был восхищен этой мыслью.

– Ты куда больший молодец, чем я в свое время, – признался он Джеймсу с чрезвычайной откровенностью.

Он, что и говорить, не мог сдержать улыбку, вспоминая свое унижение перед бостонскими родственниками. Гарвард и Йель – прекрасно, но сын, который учится в Оксфорде! Да он заткнет за пояс этих бостонских Мастеров!