Читать книгу "По понятиям Лютого - Данил Корецкий"

– Так ты что, так и хочешь гопником мелким оставаться? Мы же новое дело затеяли, как в Америке! Мы всех под себя подмять должны! Тогда мы станем настоящими гангстерами, с нами считаться будут! А с начальством и с мусорами мы дружить станем!

– А такое разве возможно? – Он недоверчиво моргал круглыми, со светлыми ресницами, глазами.

– Конечно, возможно! Это я, Студент, тебе говорю!

Наутро Череп явился в гости к директору спорткомплекса «Динамо», известному в узких кругах как Маркелыч.

– «Крыша»? – переспросил Маркелыч, когда Череп закончил свой монолог. – Иди-ка сюда, покажу чего. – Он подвел Черепа к окну, выходящему в тренажерный зал, где занимались боксеры. – Вот моя «крыша», сынок. От твоей гопоты только брызги на асфальте, если что. Сунься попробуй.

Череп тоже глянул на боксеров. Ухмыльнулся загадочно.

– Вот тот – Митя Молот. – Он показал пальцем на одного из боксеров. – А у этого, в красных трусах, кличка – Порватый, здесь рядом живет, на Текучевке. Хороший боец. Вот – Жижа… Серый… Опилок… Санчо… – продолжал перечислять он, стуча ногтем по стеклу. – Да я почти всех тут знаю. Порватый с Молотом у меня в бригаде работают, еще пятеро на испыталке, у нас называется – «стремящиеся». Эти самые злые, я их сам порой боюсь.

Череп громко заржал:

– Ну, среди самбистов тоже есть, это ясень пень… Мне самбо вообще в жилу. И «тяжей» всех знаю, серьезные пацаны. Так что, дядя Маркелыч, – он растянул рот в препоганейшей ухмылке и сыграл пальцами на зубах блатной мотивчик, – брызги будут, если что. Но только не наши.

Маркелыч, сам в прошлом чемпион области по вольной борьбе, тридцать лет тренерской работы, сел, положив на стол с бумагами огромные кулаки, и смотрел в окно. Не в то окно, где боксеры, а в другое, которое на улицу.

– Тебя Череп звать? – спросил он.

Череп молча тянул свою ухмылочку. Он не привык представляться, делая дела.

– Слыхал, слыхал. И сколько денег просишь?

– У меня к тебе другая тема. Не деньги, – сказал Череп, уже без улыбки.

– Не деньги? А что тогда?

– Нужно, чтобы ты парочку нужных людей взял на работу. Ну, и чтоб помог им сойтись с некоторыми твоими… клиентами, или друзьями, не знаю, кто они там тебе… И вообще. У меня на тебя и твое хозяйство большие планы имеются. Сечешь?

Маркелыч оторвал взгляд от окна, посмотрел на Черепа… Не то чтобы он был какой-то там благообразный или, наоборот, страшный, Маркелыч этот. Человек непростой судьбы, хлебнувший дерьма из корыта, удачи из хрусталя, драки между своими воспитанниками он останавливал одним только взглядом. Вот. Но Черепа никакими взглядами не проймешь. Череп сам зыркалы наставить умеет, и там черным по белому написано: гомон и смерть, смерть и гомон.

– Ладно. Закинул ты хомут ловко… Только желательно, чтобы и мне со всего этого выгода была. Чтобы не чувствовал себя залетевшей гимназисткой, – проворчал Маркелыч с обидой, но чувствовалось, что он уже смирился и хочет с честью или хотя бы с чем-то выйти из положения.

– Да поможем, не оставим! Спортивная форма, кроссовки, бутсы там, мячики… Любой дефицит! Мы ведь тоже заинтересованы, чтобы наша молодежь спортом занималась! – Череп подался вперед, подмигнул нахально: – А если будет отдача, так и в долю возьмем. Сечешь, дядя Маркелыч?

* * *

Директор Центрального универмага Борис Варенцов с супругой вернулись из ресторана в начале первого ночи. Борис Игнатьевич сунул ключ в замочную скважину и с удивлением обнаружил, что он свободно болтается в пустоте, не встречая сопротивления. Толкнул дверь – она была отперта, на полу среди металлических опилок валялась изуродованная личинка замка.

– Что это еще такое? Неужто обокрали?

Варенцов первым вошел в квартиру и сразу же получил удар по голове. Его супругу втянули следом два человека в черных «фантомасках». Внутри был еще один, в такой же черной маске.

– Где тайники, сука? – спросил он Варенцову.

– Какие тайники? – прошептала она.

Человек в черном повернулся к оглушенному, распростертому на полу прихожей Борису Игнатьевичу и пнул его каблуком:

– Где тайники?

Варенцова показала скрытый сейф с золотыми украшениями и десятью тысячами рублей, а также заначку под платяным шкафом, где хранились еще пять тысяч.

– Всё? – спросил человек в «фантомаске».

– Всё.

– Хорошо. Теперь открой рот.

Он сунул ей кляп из теннисного мячика, взял какой-то пузырек и поднес его к носу Бориса Игнатьевича. Тот застонал, пошевелился и открыл глаза. Его приподняли, усадили на пол.

– Где тайники?

Варенцов посмотрел на жену. Та попыталась о чем-то просигналить ему глазами.

– Какие тайники? – спросил Борис Игнатьевич.

– Режь левое, – сказал человек в черном.

Один из грабителей взял Варенцову за волосы и приставил нож к ее левому уху, как раз под сережкой из белого золота.

– Стоп. Я вспомнил! – сказал Варенцов.

У Бориса Игнатьевича, как и у большинства представителей сильной половины человечества, имелись свои заначки – в ножке письменного стола, между страницами книг, в нише под подоконником. В последнем тайнике кроме денег хранился порнографический журнал на немецком языке. Варенцова зарыдала.

– Уясни себе, упырь: предложение остается в силе. Платить придется всё равно. Чем скорее дойдет, тем лучше.

Несколько минут продолжалось быстрое организованное движение, словно работала образцово-показательная бригада грузчиков. Потом снаружи послышался гул двигателя. И всё затихло.

Двадцать с чем-то тысяч рублей новыми, золотые украшения (включая сережки), два телевизора, зеркальный фотоаппарат «Салют» и четыре фотокамеры попроще, две песцовые шубы, импортная обувь в коробках, занимавшая целый стеллаж в кладовой, мужские костюмы производства Югославии, женское белье из Чехословакии – всё новенькое, в фабричной упаковке… Квартира была выпотрошена подчистую.

Освободившись с помощью мужа от теннисного мячика, Варенцова сняла телефонную трубку и набрала две заветные цифры. Не успел прозвучать первый сигнал, как Борис Игнатьевич положил руку на рычаг.

– Милицию вызывать не будем.

– Почему?

– Если их найдут, я буду сидеть до наступления коммунизма.

Коммунизм обещали в 1980 году, вспомнила Варенцова. Спорить больше не стала. Лишь спросила:

– О каком предложении они говорили, Борис? Что тебе надо платить?

Борис Игнатьевич не ответил, махнул рукой. Несмотря на боль в затылке, он уже подсчитал в уме убытки и сравнил их с суммой ежемесячной платы за «крышу», которую с него требовал сегодня утром какие-то прохвост, назвавшийся «бригадиром» (или это была кличка? Впрочем, какая разница!). Если добавить сюда его голову и уши жены, то «крыша» обходилась совсем недорого. Почти задаром. Жаль, что он не понял этого раньше.