Читать книгу "Вышли из леса две медведицы - Меир Шалев"

Свадьбу решили справить после праздника Шавуот, в тот день, когда Зееву должно было исполниться двадцать три года. Сам он прибыл в родительский дом за три дня до свадьбы и сразу же отправился с отцом поработать во дворе и в саду. Потом погулял по деревне, встретился с друзьями, рассказал о новом поселке, в котором живет, а ночью, когда почуял шедший снаружи крепкий запах трубки, понял, что отец ждет его во дворе.

Отец откашлялся и спросил, знает ли Зеев, что происходит между молодыми в свадебную ночь.

— Не беспокойся, отец, — сказал Зеев. — Знаю очень хорошо.

— И что же, к примеру, ты знаешь?

Зеев смутился:

— Знаю…

Отец сказал:

— Это хорошо, что ты набрался опыта, и хорошо, что невеста еще неопытна, а жених уже нет. Но я говорю не об этом, а о том, что ты должен понять и запомнить: эта женщина отныне и далее, всю твою жизнь, будет с тобой. Ты будешь ей один-единственный, и она будет тебе одна-единственная. И поэтому, Зеев, в ночь после свадьбы, в эту важную и особенную ночь, ты не должен огорчать или обижать ее, или делать ей больно, или делать что-то, из-за чего у нее останутся дурные воспоминания. Ты должен быть нежным, и терпеливым, и заботливым, и все, что ты будешь делать ей и с ней, ты должен делать ласково и мягко.

Зеев не удивился. Отец был человек грубый и тяжелый, но с женой, матерью Зеева, Дова и Арье, он всегда был терпеливым и преданным. Зеев не сказал ни слова, и отец продолжил:

— Во все ночи мы должны быть жесткими, твердыми и сильными, внутри и снаружи, в душе и в теле, потому что у нас есть не только жена. Есть еще земля, которую нужно обрабатывать, и скот, который нужно выращивать, и воры, которых нужно ловить, и грабители, которых нужно отгонять. Но в эту ночь муж полностью принадлежит своей жене, и он должен быть добрым в душе, и нежным в прикосновениях, и твердым там, где нужно.

Зеев по-прежнему молчал. Никогда еще он не слышал таких речей от своего обычно неразговорчивого отца.

— Ты понял меня, Зеев?

— Понял, отец, спасибо тебе.

— И мелкие детали тут тоже важны, — добавил отец. — Ты должен быть гладко выбрит и чист, и все твое тело, все его места, должны хорошо пахнуть, а ногти нужно заранее постричь и отшлифовать, потому что придется прикоснуться к нежным местам и нельзя там поцарапать. Именно поэтому я велел Дову передать тебе, что ты должен день за днем натирать ладони оливковым маслом, чтобы ей было гладко, и приятно, и хорошо.

Мать невесты тоже провела с ней аналогичную беседу — то, что в ту пору называли «наставления перед», но ее указания были куда более конкретными и практичными, чем отцовские наставления сыну. Кроме советов касательно терпения и соучастия, чистоты и хорошего запаха, мать дала дочери и чисто технические указания:

— А если он не находит, ты должна взять его рукой и положить на нужное место. — И усмехнулась: — Как сказано: «Войди, благословенный Господом, зачем ты стоишь вне»[99].

И Рут, помимо воли, прыснула со смеха.

Таким манером все было приготовлено. Соседки испекли хлеб и принесли сыры собственного изготовления, мужчины привезли и втащили ящики с фруктами и овощами. Мясо не подавалось, а несколько бутылок вина и шнапса хоть и были откупорены, но пились за отдельным столом, чтобы не обидеть приглашенных мусульман, которые приехали из соседних арабских деревень с инжиром и пирогами. Несколько местных охранников устроили конные соревнования с арабскими всадниками — скакали галопом и размахивали палками, как саблями.

Свадьба кончилась поздно. Гости, жившие поблизости, вернулись к себе. Приехавшие издали назначили дежурство для охраны лошадей и повозок и улеглись спать — кто по углам хозяйского дома, кто в соседних домах, кто в сараях, на сеновалах, в коровниках. Разместились по старшинству, пожилым по их возрасту, юнцам по их молодости: те — на кроватях и матрацах, а эти — на джутовых мешках, набитых соломой.

Соседки и родственницы простились с невестой, пожелав ей доброй ночи, как женщины — женщине. Две из них успели шепнуть ей на ухо, что ребенок, зачатый в первую брачную ночь, рождается большим, здоровым и удачным. Но невеста не очень прислушивалась к их словам. Что бы ни говорили соседки, главное говорило ей ее собственное тело — уповающим жаром чресел, вожделением пересохшего горла, блаженным стеснением диафрагмы. Она еще не знала мужчины, и страх тоже гнездился в ее теле, но больше страха были волнение, и страсть, и любопытство.

Она вспомнила: однажды, когда ей было лет одиннадцать, а Зееву — около пятнадцати, она увидела его у источника на склоне вади, обнаженного по пояс. Могучий бык семьи Тавори тоже был с ним. Сначала Зеев помыл быка, полил его водой и растер жесткой щеткой, потом расчесал ему кончик хвоста, а затем сам разделся догола. Рут видела загорелые, медного цвета затылок и руки, белые бедра и спину. Он нагнулся, и выпрямился, облился водой из ведра и вдруг отвернулся, видно почувствовав на себе ее взгляд.

На мгновенье она увидела блеск его глаз и темное пятно между бедрами. Улыбнулся он ей или рассердился? Она так и не поняла, потому что он сразу же спрятался в кустах и крикнул ей оттуда: «Рут, уходи!» А когда она не ушла, крикнул снова: «Ты уже видела меня, ты видела! Так теперь уходи, пожалуйста, потому что я купаюсь». На этот раз она ушла, но слова: «Ты уже видела меня, видела» — окрасили нежностью ее желание, и хотя ей было всего одиннадцать, она знала, что он тоже ощущает сейчас желание и нежность.

Молодые поднялись. Гости с симпатией смотрели на них. Какая приятная и любящая пара! Каждый из них по отдельности не был особенно красив, но вместе они выглядели много лучше. Может быть, еще и потому, что были очень похожи друг на друга, — оба рослые, широкие в плечах и сильные в шеях, сверкают одинаковой белозубой улыбкой, в обоих пышет грубоватое юношеское здоровье. Они улыбались друг другу, и из-за их роста эти улыбки витали высоко над головами гостей. Им не терпелось уйти в свою комнату, но они знали, что надо вести себя по правилам, а кроме того, их немного смущало, что все знают, зачем они уходят.

Мало-помалу двор опустел, и мать невесты наконец позвала свою дочь в кухню и сказала:

— Ну, Рут, день у нас выдался шумный и долгий, и вы, наверно, хотите сейчас отдохнуть.

Вошли также Зеев и его родители, а также отец Рут, и отец ее сказал:

— Гости уже спят, пошли и мы на боковую.

Четверо родителей вышли из кухни. Молодые остались наедине.

— Рут, — сказал Зеев, — я очень рад, что ты согласилась выйти за меня. Спасибо.

— Я тоже рада, — сказала Рут. — Я надеялась, что ты захочешь взять меня в жены, и знала, что соглашусь. Знала еще с той поры, когда мы были детьми и ты въезжал к нам во двор на вашем могучем быке.

Она подошла к нему и движением, которое родилось в ту минуту и которому суждено было сохраниться в их семье и в последующих поколениях, протянула правую руку и положила ему на грудь, широко распластав пальцы жестом любви и доверия, и он немного наклонился вперед и почувствовал приятную силу ее руки.