Читать книгу "Француженки не верят джентльменам - Лора Флоранд"

– Габриэль, – прошептала она ему в плечо.

– Oui[104], chaton? – прошептал он ей в макушку, и она ощутила нежное прикосновение его дыхания к ее волосам.

– Ты сделаешь для меня Розу?

В ответ молчание. Она почувствовала, как напряглись мышцы рук, обнимающих ее. Потом он отодвинулся.

– Джоли, – Габриэль отвернулся, и лицо его стало жестким, – не проси меня об этом.

Значит, нет. И глупо испытывать такое разочарование. Он ушел далеко вперед от того десерта, все кончено. Роза оставила после себя слишком много боли. Габриэль, конечно, не отстранялся от Джоли, или, во всяком случае, она этого не замечала. И вдруг с тревогой вспомнила, как однажды он сказал: «Я пытался». Но все же ей почему-то казалось, что если он сделает эту Розу для нее, то она сможет полностью доверить себя ему. Она могла только строить догадки, почему так считает. Возможно, потому, что это дало бы ей ощущение, будто он наконец доверил ей самую уязвимую часть себя, пригласил ее в самую хрупкую, самую драгоценную часть своей души. Хотя у Габриэля была масса других способов пробиться к Джоли, получить власть над ее жизнью, удержать ее для себя.

Она вздохнула и прижалась на секунду лбом к его плечу, а потом взяла себя в руки и встала.

– Возможно, сейчас неподходящий момент, но я должна идти, если хочу успеть на поезд, – сказала она.

А Габриэль подошел к окну и стоял там, глядя через улицу на свою квартиру, сжав кулаки и стиснув зубы.

Через час Габриэль смотрел на отходящий поезд и думал о том, что для него не будет больше никакой жизни на этой неделе. Он сжал кулаки в карманах, – стараясь, как мог, изображать элегантного принца, – и затем внезапно спросил себя, будет ли какая-нибудь жизнь на этой неделе для нее.

Сейчас она, наверное, уже устроилась в вагоне поудобнее, готовясь к шестичасовому путешествию навстречу депрессии отца. Чувствует ли она, что вся ее энергия высосана? Не пришла ли она к убеждению, что мужчины только это и делают – высасывают жизнь из женщин, которые позволяют себе любить их?

Чем ближе она к Парижу, к депрессии отца, тем, наверное, сильнее боится любви вообще, а любви к шеф-поварам особенно. А он, Габриэль, даже не может поехать вместе с ней, поскольку, если она узнает, что именно он затеял, то никогда в жизни не позволит ему войти в ее жизнь.

Он и вправду хочет быть принцем для Джоли, но боится, что на самом деле ей нужно чудовище.

Глава 26

Пьер Манон не был таким высоким, как Габриэль, но не был и приземистым, а из-за своего сходства с секретным агентом, каких обычно изображают в кинофильмах, казался крупнее и грубее. Он не следил за своей физической формой и растолстел. Впрочем, этого можно было ожидать от человека, который привык сжигать на работе тысячи и тысячи калорий в день, а потом внезапно перестал работать, двигаться и погрузился в хандру. Левый уголок его губ немного подергивался. Значит, не все так плохо, как боялся Габриэль. К счастью. Иначе даже Габриэль не смог бы довести до конца то, что задумал.

– Габриэль Деланж, – бесстрастно сказал Пьер, когда оправился от потрясения. Он никак не ожидал увидеть Габриэля на своем пороге. – Пришел позлорадствовать?

– Разумеется.

Габриэль уверенно вошел, плечом отодвинув Пьера со своего пути, и направился в гостиную. Конечно, он мог бы пройти мимо Пьера, не задев его, но он приехал в Париж вовсе не для того, чтобы помириться со своим прежним шеф-поваром. И не для того, чтобы нянчиться с ним и тешить его самолюбие. Телефон в заднем кармане придавал Габриэлю уверенности. Пару часов назад, еще когда был в поезде, он переписывался с Джоли. Хотел убедиться, что она все еще на послеобеденной встрече с Филиппом Лионнэ. Она же, в свою очередь, – ну, просто чтобы подразнить его! – прислала в ответ фотографию одного из прекрасных десертов Филиппа, который тот только что предложил ей.

Однако фотография подействовала на него гораздо сильнее, чем просто подразнила. У него появилось сильное желание ударить Филиппа кулаком, но он подумал, что должен привыкнуть к подобным ситуациям, поскольку Джоли была кулинарной писательницей. Поэтому он просто перевел эту дополнительную дозу агрессивной энергии в то, зачем приехал сюда. А приехал он, чтобы побыть чертовым чудовищем.

Он услышал возмущенный вздох Пьера за своей спиной. «Готов на что угодно поспорить, что уже разбудил в тебе кое-какие старые инстинкты! Давай посмотрим, сколько ты сможешь выдержать меня».

Габриэль повернулся и насмешливо посмотрел на Пьера.

– Говорил я тебе, когда ты меня уволил, что пожалеешь об этом? Говорил? Так посмотри на себя. Ты просто жалок.

Пьер Манон выпрямился и напрягся от ярости.

– Как бы у тебя самого не случился инсульт! – От собственных слов Пьер почувствовал себя не совсем хорошо и даже испугался, когда представил, что у Габриэля будет инсульт. Но оттолкнул от себя сострадание. – Ну, раз ты все еще жив, а у меня уже был один инсульт, то сейчас настала твоя очередь злорадствовать. – В голосе Пьера зазвучала насмешка. – Если у тебя еще осталась хоть капля злорадства, при твоей-то жизни.

– Зато ты был жалок уже задолго до инсульта. Ты ничего не стоил без меня, и ты это знаешь. Даже на обложку своей кулинарной книги ты был вынужден поместить мою Розу, иначе на книгу никто бы и не взглянул.

Глаза Пьера загорелись. Забавно, но раньше, когда Пьер так смотрел на Габриэля, тот никогда не обращал внимания на его глаза, а теперь вдруг осознал, что они точно такие же, как у Джоли.

– Не стоил без тебя? – усмехнулся Пьер. – Да ты как был, так и остался всего лишь pâtissier с манией величия.

– И с тремя звездами, – сказал Габриэль.

Губы Пьера сжались. Даже искривленный уголок рта вытянулся в тугую линию.

– Джоли уже сказала тебе, что будет писать мою кулинарную книгу? – бросился в атаку Габриэль, прежде чем Пьер успел произнести хоть слово.

– Она будет что?

– О, вижу, ты попался на ее историю с Даниэлем Лорье, – насмешливо произнес Габриэль. – Да что с тобой? Неужели ты совсем оторван от жизни и уже не помнишь, что возле Ниццы есть и другие шеф-повара?

– Я помню лишь тех, кого следует помнить, – прозвучал язвительный ответ.

О, уже лучше. Глядишь, очень скоро Пьер опять станет прежним salaud.

– И я готов поспорить, что кулинарная книга, которую она напишет для меня, разойдется мгновенно. Потому что имя на ней не будет давно забытым. Я буду рад сам провести показ блюд и буду подписывать книги вместе с ней, пока она не начнет думать, что солнце всходит и заходит на мне.

В зеленых глазах Пьера мелькнула вспышка.

«Да, видно, нам нравится быть героями Джоли. Нам хочется быть чертовыми принцами», – подумал Габриэль.