Читать книгу "Такой же предатель, как мы - Джон Ле Карре"

— Что касается матча на завтра, как ты предлагаешь, Дима, то я думаю, Гейл права. Ты совершенно забыл о дожде. Даже наш друг Профессор не сможет играть в ливень. Завтрашний прогноз еще хуже, чем сегодняшний.

— От…сь!

Дима стукнул кулаком по столу так сильно, что бокалы покатились в разные стороны. Бутылка красного бургундского коварно пыталась выплеснуть остатки своего содержимого на ковер, пока Перри ловким движением не поймал ее и не вернул в вертикальное положение. Все присутствующие как будто оглохли от взрыва.

Мягкая просьба Перри восстановила некоторое подобие спокойствия:

— Дима, ну перестань же. Помилуй, у меня даже ракетки с собой нет.

— У дель Оро штук двадцать сраных ракеток.

— Тридцать, — ледяным голосом поправляет тот.

— Ну ладно…

Что «ладно»? Ладно, сейчас еще раз тресну по столу? Вспотевшее лицо неумолимо, челюсти стиснуты — пошатываясь, Дима встает, привычно выпячивает грудь, хватает Перри за руку и подтаскивает к себе почти вплотную.

— Эй вы, слушайте! — кричит он. — Мы с Профессором завтра… мы сыграем в теннис, матч-реванш, и я с него шкуру спущу. Двенадцать часов, «Королевский клуб». Все приходите посмотреть, берите с собой зонтики, мать вашу, потом будет ланч. Платит победитель. То есть Дима. Ясно?

Да. Несколько человек даже улыбаются, двое аплодируют. За главным столом поначалу царит молчание, затем кто-то вполголоса отпускает замечание по-русски — его встречают неприятным смехом.

Гейл и Перри переглядываются, улыбаются, пожимают плечами. Разве можно отказаться перед лицом такой непреодолимой силы, да еще в столь неловкой ситуации? Чуя назревающую капитуляцию, дель Оро силится ее предотвратить:

— Дима, по-моему, ты слишком давишь на своих друзей. Может, стоит отложить реванш на месяц-другой?

Но он опоздал. Гейл и Перри великодушны.

— Да полно вам, Эмилио, — говорит Гейл. — Если Диме так хочется сыграть, а Перри не прочь — почему бы мужчинам не развлечься? Если ты, дорогой, согласен — я тоже.

«Дорогой» — это что-то новенькое. Годится не столько для Перри и Гейл, сколько для Мильтона и Дулитл.

— Тогда ладно. Но при одном условии… — говорит дель Оро, пытаясь оставить последнее слово за собой. — Я сегодня вечером устраиваю прием, приходите. У меня прекрасный дом в Нёйи, вам понравится. Диме вон нравится, он остановился у нас, как и наши уважаемые московские коллеги. Моя жена в эту самую минуту, бедняжка, наблюдает за приготовлениями. Давайте я пришлю за вами машину в восемь. Пожалуйста, оденьтесь как вам удобно, мы не придерживаемся формальностей.

Но приглашение дель Оро пропадает втуне. Перри смеется и говорит, что это совершенно невозможно. Гейл заявляет, что ее парижские друзья ни за что не простят. Нет, она не может взять их с собой, потому что у них своя вечеринка, на которой Гейл и Перри — почетные гости.

Наконец они достигают компромисса: Эмилио пришлет за ними машину в одиннадцать утра, чтобы отвезти на матч (под дождем). Если бы взглядом можно было убивать, то дель Оро убил бы Диму на месте — но ему, по словам Гектора, придется подождать до Берна.

— Вы — просто потрясающий актерский дуэт, — возопил Гектор. — Правда, Люк? Гейл, у вас блистательная интуиция. Перри, вы, черт возьми, — просто воплощение британского интеллекта. Впрочем, не то чтобы Гейл от вас отставала. Огромное спасибо за то, что зашли так далеко. За то, что отважно проникли в логово льва. Я, возможно, говорю сейчас как командир скаутов…

— Да, пожалуй, — сказал Перри, лениво растянувшийся на шезлонге под огромным арочным окном с видом на Сену.

— Вот и хорошо, — самодовольно отозвался Гектор.

Все весело рассмеялись.

Только Гейл, сидевшая на табурете в изголовье шезлонга, задумчиво перебирала волосы Перри и казалась немного рассеянной.

Этот разговор состоялся после ужина на острове Святого Людовика. Роскошная квартира на верхнем этаже средневекового дома принадлежала тетушке Люка — художнице. Ее работы стопками лежали вдоль стен (она никогда не опускалась до того, чтобы продавать картины). В семьдесят лет это была красивая и бодрая женщина. В юности она сражалась с немцами в рядах французского Сопротивления — и легко справилась со своей ролью в маленьком заговоре Люка.

— Насколько я понимаю, мы с вами давние друзья, — сказала она, ласково пожимая руку Перри и сразу же выпуская ее. — Мы познакомились в салоне одной моей близкой приятельницы, когда вы были начинающим художником и отчаянно мечтали творить. Приятельницу звали, если угодно, Мишель де ла Тур — ныне покойная, увы. Я приняла вас под крыло. Вы были слишком молоды, чтобы стать моим любовником. Нравится вам эта история — или хотите большего?

— Очень нравится, спасибо, — со смехом ответил Перри.

— А мне ни капельки. Нет такого мужчины, который был бы для меня слишком молод. Люк вас угостит уткой и камамбером. Желаю приятного вечера. А вы, моя дорогая Гейл, просто прелесть. Слишком хороши для этого неудавшегося художника. Я шучу. Люк, не забудь про Шибу.

Шиба, сиамская кошка, устроилась в настоящий момент на коленях у Гейл.

За ужином Перри — по-прежнему сияющий — был душой компании: он то благоговейно превозносил Федерера, то вспоминал неестественную встречу с Димой и его гениальный спектакль в гостевой ложе. Точно так же Перри обычно спускал пар после опасного горного подъема или утомительного марафона. Люк и Гектор были идеальными слушателями. Гектор, сосредоточенный и непривычно тихий, перебивал только за тем, чтобы потребовать подробностей — какого примерно роста предполагаемый Обри? А Банни был сильно пьян? Люк то и дело бегал на кухню, наполнял бокалы гостей, выказывая особое внимание Гейл, отвечал на звонки от Олли — но по-прежнему оставался равноправным членом команды.

Лишь потом, когда ужин и спиртное сделали свое дело, когда жажда приключений сменилась умиротворением, Гектор попросил дословно процитировать приглашение на матч-реванш в «Королевском клубе».

— Думаю, вся соль в массаже, — сказал он. — Кто хочет высказаться?

— Фактически это было частью вызова, — подтвердил Перри.

— Люк?

— Ясно как божий день. Сколько раз он повторил про массаж?

— Три, — сказал Перри.

— Гейл?

Вернувшись в действительность, Гейл охладила пыл мужчин:

— Вот только, может быть, Эмилио тоже все ясно как божий день.

Она избегала смотреть на Люка.

Гектор и сам об этом думал:

— Если дель Оро почуял неладное, он, скорее всего, просто отменит матч, и тогда мы вылетаем в трубу. Игра окончена. Впрочем, если верить последним донесениям Олли, беспокоиться пока не о чем. Так, Люк?

— Олли присутствовал на неофициальной сходке шоферов возле особняка дель Оро, — пояснил тот, широко улыбаясь. — Завтрашний матч обеспечит русских культурной программой, заодно и подписание договора отметят. Московские гости уже видели Эйфелеву башню, а Лувр их не интересует, так что Эмилио сам не очень-то знает, куда их девать.