Читать книгу "ГеноVIRUS - Роза Сергазиева"

Максим Игнатьевич рьяно интересовался исследованиями молодого этнографа и требовал чуть ли не ежедневно присылать отчет об экспедиции. Антон понимал тайный смысл стариковского любопытства: дед по характеру не отличался общительностью, вёл замкнутый образ жизни, кроме тренажерного зала редко куда отлучался, мало с кем встречался, у него, по сути, и друзья близкие отсутствовали. Единственным человеком, к которому дед испытывал искреннюю привязанность, оставался на протяжении многих лет только внук. И старик несказанно радовался любой весточке от парня.

Вручив традиционный африканский сувенир – цветастую рубашку до колен (нынешняя у Максима Игнатьевича стала третьей, пенсионер с удовольствием носил «балахоны» дома, в качестве пижамы), Антон поведал о мытарствах прошедшего дня. Внук исхитрился рассказать так, чтобы с одной стороны максимально ввести старика в курс событий – у них друг от друга секретов не существовало, а с другой не выдать чужую тайну. Первым делом этнограф, конечно, сообщил о знакомстве с Филином. К версии профессора дед отнесся серьезно, она логично объясняла, почему провалилась африканская экспедиция Сомова-младшего. Немало удивило его и появление Лизы – «внучки соседей по подмосковному поселку». Что примечательно: Максим Игнатьевич тоже вспомнил летящее платье и огромные банты. И с трудом мог представить, как маленькая фея превратилась в специалиста по вирусам. По словам внука, девушка продолжает работу, начатую четверть века назад Савелием Гречиным и родителями Антона. Знает ли дед про ту группу ученых и предмет их исследований? Максим Игнатьевич лишь отрицательно покачал головой. Он тогда предпочитал больше времени проводить с маленьким внуком, наслаждаясь пенсионерским ничегонеделанием и мало интересуясь происходящим вокруг.

А еще, продолжал Антон, в группу входила геолог Ксения Анциферова. Сейчас она больна и находится в Доме престарелых. Лиза иногда женщину навещает, сегодня пригласила составить ей компанию. О том, что Анциферова могла что-то знать о пропавших археологах, Антон упоминать не стал. Зачем волновать старика? Вдруг поездка окажется безрезультатной? Тем более что дед, оберегая себя и внука от лишних потрясений, практически никогда сам не заводил речь о дочери или зяте.

Просидев полдня у деда, Антон помчался к ближайшей станции метро. Парень, как и большинство москвичей, не обзавелся машиной и предпочитал пользоваться общественным транспортом. Десять лет назад город, задыхающийся в автомобильных пробках, пережил настоящую транспортную революцию. В недрах столичного правительства с подачи очередного вундеркинда, который предоставил стопку математических выкладок, осознали парадоксальную истину: беспрерывное строительство новых дорог приводит к росту числа автомобилей и удлинению… пробок. Прямая зависимость! Проблему можно решить только методом «наоборот»: расширять не проезжую часть улиц, а пешеходную, сокращать количество парковочных мест, подняв плату за них непомерно высоко. Создав невероятные трудности для владельцев личного транспорта, убедить людей пересесть на транспорт общественный, сделав его максимально удобным, комфортным и доступным. Метро, автобусы, троллейбусы, трамваи и особая категория – такси. Именно такси (сотня тысяч машин!) стали своеобразной палочкой-выручалочкой для многих горожан. И не только для тех, кто предпочитает ехать один и точно до определенного места, но, прежде всего, для людей старшего возраста, которые при наплыве молодых гениев потеряли работу. Простота получения лицензии, регистрации, минимальные налоги, оплата парковки по льготному тарифу, купонная система покупки бензина (один пассажир – 1 литр бесплатного топлива) – и в водители подались бывшие страховые агенты и риелторы, дожидающиеся пенсии. Что касается удобства пассажиров: достаточно на коммуникаторе включить особую программу, которая фиксирует твое местонахождение и посылает сигнал вызова, как тут же подъезжает ближайшая свободная машина. Редкий случай, когда решение столичных властей устроило большинство жителей города.

Антон едва-едва успевал к отходу поезда. Купив в автомате кассового зала билет, по подземному туннелю добежал до платформы и вскочил на подножку последнего вагона. Электричка медленно стала выезжать из-под стеклянной крыши Курского вокзала, а Антон прошел по составу до середины и поднялся на второй этаж. Лиза, занявшая место у окна, приветственно помахала рукой. Антон скинул куртку, сложив, приткнул на багажную полку, и, переведя дух, плюхнулся на соседнее сидение.

Красавец-поезд – белоснежный, с обтекаемым удлиненным «носом», двухъярусными вагонами, в которых в час пик легко, без особой давки, размещались спешащие домой жители пригородов, быстро набрал скорость и полетел по маршруту, встраиваясь в жесткое расписание.

– Картина в моей голове окончательно не сложилась, – пожаловался Сомов, возвращаясь к вчерашнему разговору. – Как выяснилось, профессор кое-что утаил. Поэтому давай разберемся с группой ученых, в которую входили мои родители. Вахрушин погиб. Сомовы пропали. А Кабировы? Филин сетовал, что вы их не нашли. Может, и это не вся правда, как с Анциферовой?

– Нет, здесь профессор ничего не скрыл, – Лиза, приготовившись к дальнему путешествию, достала из сумки планшетник и положила на колени. – Мы проследили их передвижения до определенного момента. Тимура пригласили в Оксфорд, в отдел древних рукописей. Юлия устроилась там же, администратором лабораторного корпуса. Дослужив до пенсии, супруги покинули городок, и их след затерялся. Я отправила письмо в университет, искала коллег, с которыми Кабировы работали. Но прошло слишком много времени, не осталось никого, кто бы поддерживал с ними связь. Вероятно, если поехать в Англию, что-то узнать и удастся. Но мы с профессором пока этим не занимались. Хлопотно и дорого.

– Ты упоминала еще один персонаж, – напомнил Антон. – Куратора от правительства. Его удалось разыскать? Наверняка этот человек владел всей информацией.

– По словам Ксении Павловны, группа работала в условиях строжайшей секретности, в подземной лаборатории. Архипов представлял Министерство обороны. Мы туда с расспросами соваться не рискнули. Если военные что-то спрятали, никто не найдет, даже, как шутит Филин, они сами, – Лиза с помощью нехитрых манипуляций вывела на экран планшетника книжный текст, раскрыла нужную страницу.

Догадавшись, что девушка приготовилась читать, Антон скрестил руки на груди, устроился удобнее в кресле, откинул голову, закрыл глаза. Иными словами принял позу полного спокойствия. Хотя внутренний спор, начатый еще вчера, продолжался, ни на минуту не затихая. Допустим, родители живы и есть возможность с ними встретиться, что он им скажет? Выплеснет дремлющие в душе детские обиды или кинется в объятия в порыве всепрощения? Кстати, он их вряд ли узнает. Когда Сомовы пропали, Антону только исполнилось пять лет. Что может сохраниться в памяти с такого возраста? Никаких конкретных образов, лишь отдельные эмоции, краткие ощущения близости и теплоты, звуки. Например, иногда ему мерещился смех, тихий, нежный, Варвара так заразительно смеялась, что сын в ответ не мог не улыбнуться. Облик отца свелся к… очкам, которые тот постоянно поправлял. Антон даже не знает, какого цвета были глаза у Феликса, потому что сквозь стекла не видно. Зато на их поверхности постоянно отражалось солнце… Неужели это всё, что осталось в памяти? Так мало?