Читать книгу "Черный хрусталь - Алексей Бессонов"

Я справился, наполнен ли магазин моего ружья и поискал глазами Бэрда. Он находился рядом с Иллари, который должен был замыкать колонну. Иллари что-то негромко говорил, а Бэрд, поджав сосредоточенно губы, кивал, соглашаясь; потом раздался резкий свист Эйно, и мы двинулись через заросшие редким кустарником дюны.

Тьма сгущалась, с моря потянуло туманом. Я плелся в середине отряда, уткнувшись взглядом в широкую спину едущего передо мной наемника, и размышлял о словах Даласси, который заявил, что до утра мы должны приблизиться к одному из местных монастырей, с которого он собирался начинать поиск. Не опасно ли это? Насколько я помнил, рашерские монахи могли быть и агрессивны. С верой у них тут совсем сурово, не шути. С одной стороны, они не трогают любопытствующих иноземцев, а с другой, появление целого отряда вооруженных головорезов может их просто напугать – и тогда идти по стране станет невозможно. Но Эйно, как я помнил, всегда знал, что он делает. Если бы двигаться отрядом было действительно так опасно, он пошел бы в одиночку, прихватив с собой одного-двух человек. Если он так стремился иметь максимально возможное количество стволов, то опасность заключалась как раз в слабости.

Здесь нет судов, повторял я про себя. Здесь нет королевской стражи и королевских палачей. Здесь правят жрецы, запирающиеся в своих неприступных цитаделях, им принадлежит земля, но их мало волнует происходящее за толстыми стенами… Здесь может случиться все, что угодно. Даласси как-то обмолвился, что на равнинах бродят целые банды разорившихся крестьян, способных на любые преступления всего лишь за кусок хлеба.

По мере удаления от берега туман редел. Вскоре через разрыв в тучах блеснул серебром серп вечерней луны, и на душе у меня немного потеплело. Мы двигались по безжизненной холмистой равнине, под копытами лошадей похрустывали камешки. Отряд ехал в полном молчании, и я поймал себя на мысли о том, что остальные, вероятно, также размышляют об опасностях, которые таит в себе эта холодная северная страна.

Через пару часов я стал чувствовать, что засыпаю. Меня мотало в седле, как тряпичную куклу, и точно так же мотало передо мной кожаную спину офицера-наемника. Внезапно тишину разорвал недалекий вой – мерзкий, с какими-то издевательскими интонациями, он сразу же заставил меня очнуться и завертеть головой в поисках невидимой опасности. Вой повторился, встревоженно заржала чья-то лошадь. Впереди меня раздался лязг оружия, чьи-то приглушенные голоса. Пнув кобылу коленями, я вывалился из строя и подскакал к голове колонны.

– Дронки вышли на охоту, – тревожно говорил Даласси. – Проклятье, в это время года они должны быть намного южнее! Если их много, нам придется отстреливаться.

– Может быть, удрать? – спросил Эйно, вытаскивая карабин. – Лошади еще не устали…

– От них не удерешь, – с раздражением ответил Даласси. – Это здешняя древняя тварь, у нее три пары ног и очень острый нюх… двуполое сумчатое, размером с крупного пса. Держите оружие на взводе! Если они решатся напасть – стреляйте не раздумывая. В стае дронк очень опасен. Лучше всего – ехать, не обращая на них внимания. Дронки, как правило, нападают тогда, когда отряд начинает рассредотачиваться. Пока мы двигаемся плотной группой, они путаются во множестве запахов и не могут понять, сколько нас на самом деле. Вперед! Держитесь ближе друг к другу и не забывайте смотреть по сторонам.

Я сглотнул и погладил пальцами рукоятку правого «Вулкана». Тяжелый пистолет вселил в меня некоторую уверенность. Чуть отстав от Эйно и кхумана, я принялся высматривать Уту. В темноте было трудно понять, кто есть кто, а звать ее я не решался: мне показалось, что ее силуэт мелькнул в самом хвосте, рядом с Иллари и поджарым Бэрдом.

Мимо меня призраками прошествовали два десятка всадников, многие из которых вели за собой вьючных лошадей, и вскоре появился арьергард – Бэрд, Иллари и Ута.

– Где твое место? – спросил меня Иллари, всматриваясь в темную степь, скрывающую загадочных ночных охотников.

– Нигде, – ответил я. – Пока буду с вами. Ты не против?

Иллари мотнул головой и проехал мимо меня, догоняя остальных. Я оказался рядом с Бэрдом, который негромко говорил что-то Уте. Туманная ночь не только глушила все звуки, она и людей заставляла говорить почти шепотом – так, словно мы могли помешать ей спать…

Бэрд рассказывал девушке очередную историю из своей богатой событиями жизни – на сей раз, кажется, страшную. Ута слушала его со сдержанной улыбкой, понимая, что бравый офицер хочет отвлечь ее от не очень-то веселых мыслей, способных появиться в такую ночь. Послушав его с минуту, я проскакал в центр колонны и пустил коня шагом.

Кавалькада призраков шла по степи… вскоре я опять задремал. До моего слуха доносились скрип под копытами, негромкое позвякивание амуниции, чье-то покашливание – так, словно от реального мира меня отделял плотный слой ваты. Я очнулся от того, что затекшей пояснице вдруг стало очень холодно. В первые секунды я не мог понять, что происходит, – только что мы двигались в коконе непроницаемо темной, беззвездной ночи – а теперь вокруг меня расстилалась бескрайняя степь, залитая серым утренним светом. Далеко впереди виднелись контуры каких-то возвышенностей, а по левую руку я разглядел некую темную стену. Протерев глаза, я вытащил из седельной сумки захваченный с корабля бинокль. То, что я принял за стену, оказалось опушкой густого черного леса. Незнакомые мне вечнозеленые деревья росли настолько близко друг от друга, что продраться сквозь такую чащобу на коне казалось совершенно невозможным.

«Рассвет! – подумал я, ерзая измученной задницей. – И где же обещанный кхуманом монастырь? Куда он нас завел?»

Моя лошадь продолжала шагать – меланхолично, как инок, бредущий по нескончаемым путям своего покаяния. Больше половины наших людей выглядели погруженными в дрему, как и я парой минут раньше. Хлопок по крупу привел кобылу в чувство – дернув поводом, я отъехал в сторону, чтобы увидеть Эйно. Князь смотрел в большой морской бинокль. Рядом с ним, наклонив к нему голову, ехал Даласси, его губы шевелились. Вот Эйно опустил оптику и удовлетворенно кивнул головой. Наверное, решил я, кхуман убеждает его, что монастырь близко.

Я не мог сказать, что не доверяю Даласси – особенно учитывая то, что ему, кажется, полностью доверяет мой господин, – но, с другой стороны, он казался мне фигурой и мрачной и загадочной одновременно.

«Почему боги требуют веры?» – спросил он меня однажды.

«Требуют? – опешил я. – Разве вера не является делом совести каждого из нас?»

«Нет, – усмехнулся кхуман, – боги требуют веры. И часто слишком жестоко…»

Я много думал над его странными словами, но так и не смог понять, какой смысл он хотел в них вложить. В Даласси жила какая-то тайна; за время, прошедшее с того дня, как я покинул отчий дом, я успел привыкнуть ко множеству окружающих меня загадок, будучи уверенным в том, что рано или поздно на каждую из них мне будет дан ответ – в тайне Даласси я ощущал нечто глубокое, совершенно недоступное моему пониманию. Возможно, я был слишком примитивен. Возможно, для постижения его слов мне действительно требовались пути и годы: я не знал, но чувствовал, что изо дня в день во мне поднимаются какие-то странные силы, зовущие вперед, в темные лабиринты неведомого мне запретного знания.