Читать книгу "Та еще семейка - Алексей Макеев"

— Его вроде бы запугал охранник из «Золотой лилии». Сейчас, подожди. Найду папку, посмотрю. — После паузы, в течение которой Сидорин нетерпеливо дышал в трубку, майор Метелин продолжил: — Тут написано, что знакомый Михайловой Белкин якобы не знал о готовящемся похищении. Ему сказали: с ней желают поговорить без последствий. Потому он и согласился. Вообще на допросе Белкин заявил, что у него были особые чувства к Михайловой, так как он находился с ней в близких отношениях.

— В близких? — помедлив, повторил Сидорин. — В каких близких?

— Ну… в каких, каких… Любовных, сексуальных…

— Ишь ты, я и не знал, — пробормотал капитан, внезапно ощутив внутри себя угловатую неловкость, граничащую с обидой. «А я думал…» — «А ты думал, она святая невинность и ждет не дождется твоего предложения…» — издевательски прервал другой, его же собственный голос.

— Вообще при дознании Илляшевская заявила… Это учитывая ее, так сказать, любовь к Михайловой… Значит, заявила… Вот…

— Что заявила? — с внезапным раздражением подогнал майора Сидорин.

— Зачитываю. «Проведя подробный поминутный анализ дня, в который произошло мероприятие полиции с целью обнаружения наркотиков в клубе «Золотая лилия», я предполагаю, что убийство старшего охранника Екумовича совершила Михайлова, прибывшая, как музыкант, к началу представления…»

— Ты гляди-ка! — саркастически воскликнул Сидорин, стряхивая с поверхности потемневшей души гниловатую блажь бессмысленной и глупой обиды. — Все «любящие» предали Галю! Дурочка, дурочка… Не предупредила меня. Потащилась одна, больная… К стукачу, подонку, известившему Илляшевскую с ее волкодавом. Эхма! Я бы им встречу там устроил… Да, ну что теперь, не вернешь. Спасибо, Толя, за информацию. Все-таки, кроме своих непосредственных дел, полезно знать: где, чего… Еще раз с праздником. Будь здоров.

— Бывай, брат. Берегись вражьей пули.

Недели через три после Нового года… нет, скорее, после Рождества… капитан Маслаченко позвонил Ряузовым и попросил Дмитрия явиться к нему.

Дмитрий приехал, припарковал свои темненькие «Жигули». Предъявив дежурному офицеру паспорт, поднялся на второй этаж.

Привстав, Маслаченко пожал Дмитрию руку, указал на стул.

Он сказал, что чернявого молодца, подозреваемого в покушении на жизнь Кульковой, пока не нашли. И зацепок никаких, просто поразительно бесследное преступление.

Беседа их продолжалась еще некоторое время. То, о чем рассказывал Дмитрию капитан Маслаченко, было совершенной правдой.

Антонина Кулькова снова сидела на лавочке у подъезда, разводила турусы с опиравшейся на клюку Анной Тихоновной. Кот консьержки, как и раньше, ненавидел пекинеса, а пекинес боялся кота. С внешней стороны Кулькова не изменилась. Пожалуй, слегка похудела да вместо серой вязаной шали носила на голове вороной парик и цветастый платок, отчего походила теперь на таборную цыганку.

Вышедший из комнаты Маслаченко Дмитрий Ряузов недоумевал. Ему казалось не вполне понятным, зачем симпатичный Андрей Андреевич вызывал его к себе на этот раз.

Однако сегодня разговоры для Дмитрия не закончились. В коридоре он встретил высокого мужчину с седеющими висками. Левую руку он держал в кармане потертого пиджака. Серый свитер подпирал воротом костистую челюсть. В голове Дмитрия сразу возникла неуверенная догадка.

— Вы от Маслаченко? — спросил высокий в потертом пиджаке. Взгляд его был внимателен и суров. На лице как бы невольно возникала по временам гримаса сдержанного раздражения. — Ряузов? Сын покойного пенсионера Слепакова? Вы не спешите? Свободны?

— Да, — оптом ответил на все вопросы Дмитрий. — А вы капи…

— Майор Сидорин. Пройдемте ко мне. Нужно поговорить.

Спустя час они вышли из полицейского управления, сели каждый в свою машину и поехали — «Жигули» следом за «Волгой» Сидорина.

Прибыли к какому-то человеку, жившему на Кутузовском проспекте в роскошной квартире с множеством картин, висевших в золоченых рамах по стенам. Хозяин квартиры был стар, лыс, крючконос, с умными, проницательными глазами. После длительных переговоров, в процессе которых Сидорин то упрашивал о чем-то лысого, то злился и угрожал ему, пришли к соглашению. Дмитрий просто при разговоре присутствовал, почти не вмешиваясь. Иногда осторожно поддакивал Сидорину.

— Ну, Самсон Галактионович, чтобы, не дай бог, кому стало известно. Ты знаешь, Карепанов расправится без пощады. Получится тогда, что картины зря собирал.

— О чем речь, Валера! — скорчил морщинистую физиономию хозяин антиквариата. — Раз договорились, все шито-крыто. Мне этот Макар вот где, клянусь… — Он постукал ребром ладони себе по шее. — Нашей корпорации Макар что кость поперек горла. Портит нам отрегулированные, нормальные отношения с властями. Пришла пора действовать. Начинать с «Золотой лилии»? Начнем с нее. Наши интересы в России, дорогой мой, а не… в третьих странах. И эта наглая дылда Маринка Илляшевская… Хватит!

— Вот я и говорю, — повеселел угрюмый Сидорин, — у меня к ней тоже… претензии…

— Но у Маринки кто-то есть в МУРе, учти, — сказал Самсон Галактионович.

— Учли. Того, кто ее вытаскивал, вчера арестовали за «крышевание» ряда развлекательных объектов. И за «общак» с наркодилерами. Не выкрутится.

— Ага! Вовремя, хорошо… А молодой человек справится?

— Должен. — Майор Сидорин хлопнул Дмитрия по плечу. — У него во всем этом тоже есть свой интерес. Да и школа хорошая.

— Сколько ему? — спросил лысый майора, словно Дмитрий сам не мог ответить на этот вопрос.

— Двадцать, — холодно констатировал Сидорин. — Ничего, сойдет. Парень способный.

— Ладно, начинайте. Я свое дело сделаю четко, как в аптеке.

— Мы поехали, Самсон Галактионович.

По рекомендации одного из охранников Илляшевская решила взять еще стража, молодого, рослого, плечистого парня с приятным мужественным лицом. Проверила паспорт, поговорила о новом кадре по мобильному телефону. С кем — непонятно. Но полученными сведениями казалась удовлетворенной.

— Где служил? — спросила рослого парня Марина Петровна.

— В горячих точках.

— Род войск?

— Спецназ.

— Леля, выдай ему камуфляжную форму, — приказала директриса шатеночке с детским личиком, бывшей певичке в ночном шоу, а теперь администратору «Золотой лилии», работавшей вместо Любы Коковой.

Шатеночка поморгала невинными глазками, покивала. Но лишь Марина Петровна отвернулась, жадно зыркнула на вновь принятого и поджала ротик, с трудом удерживая распутную ухмылку. Тут же Илляшевская сказала Дмитрию Ряузову:

— С девушками не крутить. Никакого общения. Свои дела устраивай в другом месте.

— Понял.

— Григорий (она указала на рекомендовавшего охранника) разъяснит по поводу средств защиты. Получишь помповое ружье. Боевое оружие есть? Только правду.