Читать книгу "Сезон гроз - Анджей Сапковский"

Внезапно они почувствовали на лицах дуновение ветерка. До той поры печально висевший, гафель «Пророка» затрепетал, заскрипел бом.

– Делается шире! – крикнул с носа Фиш. – Там, там! Разлив, наверняка река! Туда держи, шкипер! Туда!

Русло и вправду начало расширяться, за зеленой стеной камыша замаячило нечто вроде разлива.

– Удалось! – орал Коббин. – Ха! Мы выиграли! Вырвались из трясины!

– Первая марка! – заорал матрос с лотом. – Первая ма-а-а-арка!

– Руль на борт! – зарычал Пудлорак, отталкивая рулевого и лично выполняя собственный приказ. – Ме-е-ель!

«Пророк Лебеда» отвернул нос от ощетинившегося пневматофорами рукава реки.

– Куда? – надрывался Фиш. – Что ты делаешь? На разлив держи! Туда! Туда!

– Нельзя! Там мель! Сядем! Доплывем до разлива рукавом, тут глубже!

Они снова услыхали тявканье агуары. Но саму ее не увидели.

Аддарио Бах дернул Геральта за рукав.

Из входа в ахтерпик появился Петру Коббин, волоча за шиворот едва державшегося на ногах Парлаги. Шедший следом матрос нес завернутую в плащ девочку. Остальные четверо встали перед ними стеной, лицами к ведьмаку. Держали топорики, остроги, железные крюки.

– Хватит, милсдари, – протянул самый высокий. – Мы жить хотим. Пора уже что-то делать.

– Оставьте ребенка, – процедил Геральт. – Отпусти купца, Коббин.

– Нет, господин, – покачал головой матрос. – Труп вместе с купчишкой пойдет за борт, это тварь подзадержит. А мы тем временем успеем сбечь.

– А вы, – прохрипел второй, – не мешайтесь. Нам до вас дела нет, но не пытайтесь нам помешать. Потому как плохо вам будет.

Кевенард ван Влит скорчился у борта, зарыдал, отвернувшись от всех. Пудлорак тоже отвел взгляд, стиснул губы, видно было, что никак не ответит на бунт собственного экипажа.

– Ага, толково. – Петру Коббин толкнул Парлаги. – Купца и дохлую лисицу за борт, это для нас единственное спасение. В сторону, ведьмак! Давайте, парни! В лодку их!

– В какую такую лодку? – спокойно спросил Аддарио Бах. – В ту, что ли?

Уже довольно далеко от «Пророка», согнувшись на банке, работал веслами, выгребая к разливу, Йавиль Фиш. Греб мощно, лопасти разбрызгивали воду, разметывали водоросли.

– Фиш! – заорал Коббин. – Ты падла! Сучара драная!

Фиш обернулся, согнул руку в локте и показал им. После чего снова ухватился за весла.

Но не двинулся с места.

На глазах у экипажа «Пророка» лодка внезапно подскочила в фонтане воды, они увидали ударивший хвост и полную зубов пасть огромного крокодила. Фиш вылетел за борт, поплыл, вереща, в сторону берега, на ощетинившуюся корнями таксодиев отмель. Крокодил догонял, но частокол пневматофоров замедлил погоню. Фиш добрался до берега, упал грудью на лежавший там валун. Но это оказался вовсе не валун.

Гигантская каймановая черепаха раззявила пасть и цапнула Фиша за руку повыше локтя. Фиш завыл, задергался, забился, разбрызгивая грязь. Крокодил вынырнул и схватил его за ногу. Фиш зарычал.

Миг-другой не ясно было, которая из рептилий завладеет добычей: черепаха или крокодил. Но в конце концов каждый из них получил кусочек. В челюстях черепахи осталась рука с торчавшей из кровавого месива белой костью предплечья. Остального Фиша забрал крокодил. На вскипевшей поверхности расплылось большое красное пятно.

Геральт воспользовался ошеломлением экипажа. Выхватил из рук матроса мертвую девочку, отпрыгнул на нос. Аддарио Бах встал подле него, вооруженный багром.

Но ни Коббин, ни кто-либо из матросов не пытался его преследовать. Напротив, все быстро отступили на корму. Поспешно. Чтобы не сказать – в испуге. Лица их покрыла трупная бледность. Скорчившийся у борта Кевенард ван Влит зарыдал, спрятал голову меж колен и прикрыл ее руками.

Геральт оглянулся.

То ли Пудлорак засмотрелся, то ли подвел поврежденный водяным руль, но шлюп вплыл прямиком под нависающие ветви, ткнулся в упавшие деревья. Она тотчас же воспользовалась этим. Прыгнула на нос: ловко, легко и бесшумно. В лисьем облике. Прежде он видел ее на фоне неба, тогда показалась ему черной, смолисто-черной. Но ведьмак ошибся. Мех ее был темен, кончик хвоста заканчивался снежно-белой кисточкой, однако в масти ее, особенно на голове, преобладала серость, более свойственная корсакам, а не чернобуркам.

Она переменилась, выросла, превратилась в высокую женщину. С лисьей головой. С острыми ушами и продолговатой мордой. Когда распахнула пасть, блеснули ряды клыков.

Геральт встал на колено, положил тело девочки на палубу, отступил. Агуара пронзительно взвыла, щелкнула зубастыми челюстями, ступила вперед. Парлаги закричал, панически замахал руками, вырвался из хватки Коббина и прыгнул за борт. Камнем пошел за дно.

Ван Влит заплакал. Коббин и матросы, все еще бледные, сбились вокруг Пудлорака. Пудлорак стянул шапку.

Медальон на шее ведьмака сильно дрогнул, завибрировал, затрясся. Агуара сидела над девочкой, издавая странные звуки: то ли мурчала, то ли шипела. Внезапно вскинула голову, ощерила клыки. Заворчала глухо, в глазах ее разгорался огонь. Геральт не сдвинулся с места.

– Мы виноваты, – сказал. – То, что случилось – очень плохо. Но пусть не станет хуже. Я не могу позволить, чтобы ты обидела этих людей. Не допущу этого.

Лисица встала, поднимая девочку. Окинула всех быстрым взглядом. Наконец поглядела на Геральта.

– Ты встал у меня на пути, – произнесла тявкающим, но отчетливым голосом, медленно выговаривая каждое слово. – Ради их защиты.

Он не ответил.

– У меня на руках дочка, – закончила она. – Это важнее, чем чья-либо жизнь. Но ты встал на их защиту, беловолосый. За тобой я и приду. Однажды. Когда ты уже позабудешь. И не будешь готов.

Она ловко вскочила на фальшборт, оттуда на упавшее дерево. И исчезла в чаще.

В установившейся тишине раздавались лишь рыдания ван Влита.

Ветер стих, сделалось душно. Влекомый течением, «Пророк Лебеда» высвободился из сучьев, стал дрейфовать по центру речного рукава. Пудлорак отер шапкой глаза и лоб.

Матрос на носу вскрикнул. Вскрикнул Коббин. Вскрикнули остальные.

Из-за переплетенья камыша и дикого риса показались внезапно крыши изб. Стали видны сушившиеся на подпорках сети. Желтейший песок пляжа. Причал. А дальше, за деревами на вершине, широкая лента реки под синим небом.

– Река! Река! Наконец-то!

Кричали все. Матросы, Петру Коббин, ван Влит. Только Геральт и Аддарио Бах не присоединились к хору.

Молчал и Пудлорак, навалившись на штурвал.

– Ты что делаешь? – заорал Коббин. – Куда? На реку правь! Туда! На реку!

– Ничего не выйдет, – в голосе капитана звучали отчаяние и обреченность. – Штиль, корабль руля едва слушается, а течение все сильнее. Мы дрейфуем, нас сносит, сносит снова в рукав. Назад в трясину.