Читать книгу "Вальс одиноких - Галина Врублевская"

Иветта одобрила решение Глеба, как одобряла его во всем. Сама она после поездки в Индию совершенно отстранилась от реальной жизни. Покупала в магазине восточных товаров какие-то пирамидки, свечи, благовония и украшала их с Глебом спальню. Поиски работы она прекратила, полагаясь на авось. Поездка в ашрам завершила переворот в ее душе, начало которому было положено на курсах психологии. Необоснованные страхи ушли окончательно, уступив место смирению – но не унынию! – перед судьбой. Иветта с благодарностью принимала все, что несла ей жизнь.

Глеба пассивность Иветты беспокоила мало. Он теперь имел неплохие деньги и считал, что женщина имеет право не работать, если у нее есть возможность. Он и сам был не очень прилежен, работал по настроению, урывками. Однако в личной жизни вдруг захотелось стабильности. До сих пор он не придавал значения связям с женщинами – с легкостью сходился и без печали расставался. Но теперь интуиция подсказывала, что он может потерять Иветту, если не скрепит отношения браком. А терять ее не хотелось! В Иветте были те постоянство и глубина, которых так не хватало ему самому. А еще искорка таланта, позволяющего ей понимать его сложную натуру, поиски и метания, не осуждая их.

Они подошли к боковой границе сада – низенькой решетке, ограждающей полноводную Фонтанку. Остановились, посмотрели на воду: она почти освободилась ото льда. Иветта вдруг высказала сожаление, что в саду теперь даже летом нет фонтанов. Фонтанов, давших название реке, которая в далеком прошлом поила их…

– Да, – согласился Глеб, – жаль. И не только фонтаны исчезли. Ты представляешь, каким был этот сад при Петре?

– Примерно.

– А я могу тебе точно сказать. Это же была царская резиденция, визитная карточка новой России. Сад тогда выходил к самой Неве, знаменитой ограды не было, проезжей части тоже. Зато при входе стояла красивейшая галерея. Во время петровских ассамблей там столы с яствами устанавливались. А знаешь, что было на этом месте, где мы сейчас стоим?

Иветта помотала головой.

– Первостатейный грот: стены отделали туфом, перламутром, разноцветными камнями. В нишах стояли бюсты и статуи, и все в оригинале. Нынче-то на аллеях сплошь копии, да и павильоны почти не сохранились.

– Все прекрасное в этом мире исчезает, – меланхолически заметила Иветта.

– В данном случае причина очевидна: наводнения дважды полностью разрушали сад.

Иветта оживилась:

– А помнишь? Джон говорил, что наводнение – символ бурных чувств и страсти. – И тут же, повернувшись к Глебу, игриво прошептала: – Моя река тоже выходит из берегов и грозит разрушить остатки моего садика.

Глеб снисходительно улыбнулся, наклонился к лицу Иветты, и их губы соприкоснулись. Играя языками, любовники долго не размыкали их.

Казалось бы, зачем целоваться в саду, если есть общая крыша над головой? Но поцелуи над рекой всегда имеют другой вкус, чем в душной квартире. Наконец они, задохнувшись, разъединились. И Глеб тут же использовал язык по другому назначению:

– Иветта, милая, давай скрепим наши отношения печатью ЗАГСа. Мы уже проверили друг друга. Наша любовь крепкая и настоящая. Что нам еще ждать?

– Ты меня удивляешь, Глебушка. Нам ведь и так хорошо вдвоем. И Сатья нас уже обвенчал по-восточному. Что еще надо? Не будем ничего портить.

Нет, Иветту не волновало, как она будет выглядеть рядом с Глебом лет через десять-пятнадцать. Она думала только о Глебе. И не хотела связывать его никакими обязательствами.

Глеб возразил, упрекая Иветту в недоверии, но она перевела разговор на дочь. Аня обжилась в Финляндии неплохо. Устроилась работать в Интернет-кафе компьютерным администратором: главными в этом деле считались языки программирования, а в них Анна была асом. Совмещать работу с учебой оказалось нетрудно: каждый студент занимался здесь по индивидуальному плану. Иветта лукаво сообщила, что Аня получает только тройки. Не успел Глеб удивленно приподнять брови, как она пояснила, что в Финляндии бытует трехбалльная система. «Тройка» – это отлично. «Единица» – удовлетворительно. И жила дочь в хороших условиях. Общежитие представляло "собой трехкомнатную квартиру, причем каждый студент имел отдельную комнату. Общими были кухня и гостиная с мягкой мебелью. Еще Аня посещала бассейн и тренажерный зал. Одним словом, все у нее было замечательно. Одно расстроило Иветту: дочь написала, что не приедет домой на летние каникулы. Она собиралась поработать в студенческом лагере, подкопить денег, а затем посмотреть Скандинавские страны, махнуть на пароме «Силья Лайн» в Швецию и дальше.

– Анюту твою теперь ищи как ветра в поле, – заметил Глеб. – Кстати, может, и нам рвануть куда-нибудь?

– Я еще от Индии не отошла, – возразила Иветта. – Встретим белые ночи в родном городе.

– Тоже хорошо. Или проведем медовый месяц в Карелии!

– Глебушка, прекрати этот разговор.

Глеб вздохнул, и они пошли к выходу. Моська не отставала. У дома Глеб обернулся и дрыгнул ногой, слегка отпихнув собачонку:

– Пошла прочь, Моська.

Моська отбежала на пару шагов и остановилась, умоляюще глядя на Иветту. Спасительница сжалилась:

– Давай возьмем ее к себе. Я буду о ней заботиться.

– А обо мне кто будет заботиться? – изобразил ревность Глеб, но тут же добавил: – Разве я могу возражать? Дом твой. Только смотри, Иветта, какие хлопоты ты на себя взваливаешь. У меня уже была собака, так я зарекся. Даже утром не поспишь сколько хочется.

Собачонка почувствовала, что разговор о ней, и приблизилась. Едва Глеб приоткрыл железную дверь подъезда, как счастливая Моська шмыгнула внутрь. Так же радостно опережая новых хозяев, она вбежала в квартиру.

* * *

Каждое утро Иветты было суматошным. Спозаранку она выгуливала Моську. Та, на первых порах смиренная, теперь пыталась сорваться с поводка и убежать: у нее началась течка. Затем приходилось поднимать Глеба, кормить его и отправлять на работу. В психологический центр Глеб наведывался часам к двенадцати. Правда, и возвращался он поздно. После работы, не заходя домой, отправлялся на компьютерные курсы. Иветта снова гуляла с собакой, убиралась и лишь после четырех садилась к телевизору, позволяя себе законный отдых.

Но едва она настроилась на этическое ток-шоу, как в дверь позвонили. Моська с лаем кинулась в прихожую. Иветта посмотрела в глазок: за мутным стеклышком маячила фигура толстого ребенка. Иветта открыла дверь и, к своему ужасу, увидела Валерию.

От волнения у Иветты быстро заколотилось сердце. Она поняла, что визит Валерии не к добру. После новогодней встречи сестра Глеба отнеслась к Иветте с неприязнью, даже презрением. Сейчас хмурое лицо Валерии предвещало непростой разговор. Разрядила обстановку Моська. Она кинулась на грудь гостьи, пытаясь лизнуть ее лицо.

– Магда! – воскликнула Валерия, отстраняя собаку. Она потрепала лохматую мордочку и повторила: – Определенно Магда.