Читать книгу "Обменные курсы - Малькольм Брэдбери"

– Ну, да, – отвечал Петворт, дипломатичный в дипломатическом окружении.

– Он очень вежливый человек и не хочет зад… не хочет задеть твои чувства, – сказал Стедимен, – но сейчас он по-по-поедет.

Итак, Петворт сидит теперь с разбитой губой, пульсирующим запястьем, в порванных брюках со сломанной молнией, в буром «форде-кортина», который быстро несется по Слаке. Дождь и грязь из-под колес сводят видимость к нулю, потому что в спешном бегстве вниз, вниз, вниз по лестничному колодцу к машине Стедимен забыл прихватить «дворники».

– Ладно, хорошо, я прошу прощения, – говорит Петворт.

– Не стоит, старина, – отвечает Стедимен. – Вы подарили ей замечательный вечер, она просто ожила. Вообще-то мне надо было вас предупредить, что с ней такой бывает. Извиняться надо мне. Я обычно не применяю силу к почетным гостям.

– Для вас правда могут быть серьезные последствия? – спрашивает Петворт.

– О Господи, только не это, – говорит Стедимен. – За нами хвост.

– Почему?

– О, нас преследуют повсюду. ХОГПо – самый крупный работодатель в стране. Так они решают проблему безработицы. За каждым кто-нибудь следит. Надеюсь только, что я никого не задавлю. Видите что-нибудь впереди?

– Там кто-то есть! – кричит Петворт. Темная фигура прыгает с дороги на тротуар.

– Страшно подумать, какой мне вкатили бы срок, после того, как мы гульнули, – говорит Стедимен. – Пру-пру-пруста не хватит.

– Мне самому не следовало столько пить, – соглашается Петворт. – Два приема за один день.

– Да нет, ничего, я люблю, – говорит Стедимен. – Слава богу, отстали.

Перед ними сквозь заляпанное стекло мигает вывеска «ШЬВЕППУУ».

– Это ваша площадь? – спрашивает Стедимен. – Вангьликиii? Я припаркуюсь и прослежу, чтобы вы попали в гостиницу.

Хорошо, что на Петворте плащ поверх лучшего костюма, разорванного от пояса до паха. Они со Стедименом идут ко входу в гостиницу «Слака».

– Замечательный вечер, – говорит Петворт.

– Да, – кивает Стедимен. – Надо будет повторить. Звоните на следующей неделе, как вернетесь в Слаку. Расскажете новости. О черт, гостиницу заперли.

Глядя через стеклянную дверь отеля, они видят, что в вестибюле темным-темно. Время позднее, ближе к трем. Над регистрационной стойкой горит одинокая лампочка, но никто не спит в этот час под портретами Маркса и Банко.

– Заперлись, – повторяет Стедимен. – Звонок видите?

– Нет, – отвечает Петворт, стуча в стеклянную дверь.

На площади ни души, трамваи не дребезжат, дождь молотит по гравию. После долгого ожидания и стука в глубине вестибюля открывается дверь, выпуская сноп желтого света, колченогая фигура ковыляет к дверям, потом отрицательно мотает головой и отворачивается.

– У вас есть иденгьяыии? – спрашивает Стедимен.

Петворт достает гостиничное удостоверение, прикладывает к стеклу и снова стучит. Швейцар оборачивается, надевает очки, всматривается, потом медленно и неохотно достает ключ.

– Дайте ему на ча-ча-чай, – говорит Стедимен. – И не забывайте: если потребуется по-по-помощь, звоните мне в любое время.

– Обязательно, спасибо, – отвечает Петворт. – Всегда спокойнее, когда есть к кому обратиться. Еще раз спасибо огромное.

Он заходит в гостиницу и некоторое время смотрит через стекло, как Стедимен идет совсем не туда, где остался автомобиль, покуда недовольный швейцар изучает идентьяыии. Петворт вынимает пригоршню влосок; швейцар кивает, смотрит на деньги, потом ковыляет к регистрационной стойке, возвращается с ключом от номера и пропадает за дверью.

В вестибюле темно, но откуда-то из темноты слышится шепот: «Деньги меняем?» – «На», – отвечает Петворт, нащупывая кнопку лифта, только чтобы обнаружить, что он выключен. Приходится подниматься по лестнице, темной и длинной, как в доме у Стедимена, уходящей вверх по бесконечной спирали, словно сама жизнь. В коридоре, под тусклой лампочкой, спит горничная; она с удивлением просыпается, когда Петворт открывает дверь. В просторном номере горят все лампы, чернеют трещины в потолке, пижама разложена на кровати. Одиночество и страх, предательство и вина, излучаемые комнатой, входят в Петворта и проецируются на домик в Бредфорде, на его собственное жилое пространство. В огромной зеркальной ванной Петворт снимает безнадежно порванные брюки, потом залезает под одеяло и пробует уснуть. Снова слышатся голоса: очень строгая, специально для вас, это запретный район, вам туда нельзя, волшебница была не добрая, не в таком месте я хотела бы жить. В ночи уходят вверх и вниз лестничные пролеты, свистит ветер, за машиной едет хвост, горничная в перчатках стоит у мавзолея. Двое мужчин разговаривают под мигающей неоновой вывеской «ПЛУК». Появляется военный и наставляет автомат на машину. Мелькает Катя Принцип, она проваливается в яму посреди темного леса, где люди танцуют, а цыгане играют на скрипках. Рука болит, во рту – вкус крови, а по стенам гирляндами, как сардельки, висят секреты.

6 – ЛЕКЦ.

І

Петворт просыпается утром, под большим одеялом, в большом номере, и видит вокруг мир, полностью сменивший погоду. Сквозь просветы в пыльных шторах бьет яркое солнце, теплый ветерок сушит гравий под ногами пешеходов и под трамваями на Пляшку Вангълуку, блики играют на куполах правительственных зданий. Никто не снимает вывеску «ШЬВЕППУУ», на столике внизу лежит вчерашнее меню, и хотя Петворт делает совершенно другой заказ, завтрак приносят тот же. В назначенное время его ждет у регистрационной стойки куда более летняя Марыся Любиёва; на ней платье в цветочек и клетчатая беретка над бледным напряженным лицом. Только поведение не соответствует погожему дню – Петворт вполне резонно угадывает в ее манере горькую укоризну. Что ж, в этом сложном мире, полном ловушек и обманных путей, в мире, где унитаз не спускается, а двери не открываются, человеку нужна руководительница, строгая, но толковая, чтобы дать форму бесформенному, имя – безымянному, объяснение – необъяснимому. Да, он, травмированный вчерашними событиями, рад ее видеть, однако Марыся, очевидно, не разделяет его радости.

– О, сегодня вы вовремя, – резко говорит она. – Вы изумляете, товарищ Петвурт. Ваш завтрак, вы его съели?

– Да, – отвечает Петворт.

– И ваш вечер, вы приятно его провели?

– Очень тихо. Поужинал и лег спать.

– Совсем одни? Не вместе с писательницей?

– О нет. Она проводила меня до гостиницы и уехала. Вряд ли мы еще увидимся.

– Увидитесь, конечно. Она придет на вашу лекцию.

– О нет, – отвечает Петворт. – Она передумала.

– Бедненький товарищ Петвурт! – восклицает Любиёва, заметно веселея. – Какая жалость! У меня есть интуиция, я немного экстрасенс и знаю, что вчера вам очень понравилась товарищ Принцип. Ой, Петвурт, посмотрите на себя, вы провели тихий вечер, я не верю. У вас всё лицо разбито и рот.