Читать книгу "Фреска судьбы - Антон Грановский"

— И как скоро вы намерены выбить большевиков из России? — громко спросил Алеша.

Слащев посмотрел на него насмешливым взглядом и ответил:

— Ну совсем скоро не получится. Слишком много болванов окопалось в ставке. А почему вы спрашиваете?

Алеша облизнул губы и изрек:

— Мне кажется, вы проиграете эту войну.

Побледневший Пирогов ткнул Алешу локтем в бок и испуганно зашептал ему что-то на ухо. По лицу Слащева пронеслось как бы темное облако, но он тут же улыбнулся и спросил:

— Отчего же так, господин пророк? Отчего же непременно проиграем?

— Оттого что вы — воинство Херлы, — твердо ответил Алеша. — Блуждающие призраки.

— Херлы, говорите? — Слащев усмехнулся и подмигнул притихшему Пирогову. — Уж не ругаться ли изволите, господин гимназист?

— Вы — неприкаянное войско, — сказал Алеша опьяневшим голосом. — Вот вы зовете народ воевать за единое и неделимое отечество, а народ не понимает, что это такое. Для русского крестьянина отечество — это надел земли с избой посередине. А рядом — река с рыбой и лес с грибами.

Слащев презрительно дернул губой.

— Банальная точка зрения, — холодно сказал он.

Алеша насупился.

— Ну хорошо, — примирительно проговорил Слащев. — Какой же лозунг вы предлагаете взамен? Свобода, равенство и братство?

— Я думаю, что нужный лозунг висит в каждой русской избе, — сказал Алеша. — Это икона, а под ней — фотокарточка царевича Алексея. Плюс — надел земли, дающий работу и пропитание.

— То есть ваш лозунг — за царя, веру и землю, так я понимаю? — прищурился Слащев.

— Мне кажется, это единственный лозунг, с которым можно победить. Дайте крестьянам землю, веру — в качестве нравственной опоры и царя-защитника, и крестьяне, а их в нашем отечестве большинство, пойдут за вами все как один.

— Прекраснодушная сказочка, — отрезал Слащев. — В нашем крестьянине не больше истинной веры, чем в гнилом пне. Это во-первых. А во-вторых: взгляните на наше белое воинство! Во всем корпусе едва ли десятая часть верует в Бога. Остальные — атеисты и позитивисты похлеще Маркса. И потом, мой юный друг, исход в битве решает не вера, а сила, решительность и внезапность. Это я вам утверждаю по собственному опыту.

— Решительность есть и у красных, — не сдавался Алеша. — Сила их растет. А воевать грамотно вы их сами научите. И тогда вам придет конец.

Лицо генерала помрачнело, а слепой ворон на шкафу, словно почуяв перемену в настроении хозяина, заворочался, щелкнул клювом, будто глотку прочистил, и вдруг гаркнул:

— Р-расстрелять сволочей! К чер-ртовой матери!

Алеша, артист и Пирогов изумленно уставились на ворона. Слащев протянул руку, пригладил птице перья широкой ладонью, и ворон снова успокоился.

— Расстрелять мы их всегда успеем, Калхасушка, — мягко сказал Слащев. — Но прежде нужно выслушать. Россия держится не на набожных мужичках, господин гимназист, а на дворянах и офицерах, имеющих понятие о чести. Вот вы читали рассказ Тургенева «Конец Чертопханова»?

— Читал… Но плохо помню.

— Когда у русского дворянина не остается ничего, кроме чести, честь становится метафизической величиной. А то, что говорите вы, глупость. Вредная глупость. — Слащев провел ладонью по усталому лицу, затем поднял голову к слепому ворону и с мрачной веселостью осведомился:

— Ну а ты как думаешь, Калхас?

— Вздернуть! — решительно и веско ответил ворон. После чего сомкнул клюв и замолчал.

— И все-таки я с вами не… — начал было Алеша, но тут Пирогов яростно пнул его под столом ногой, и он, поперхнувшись, замолчал.

Алеше вдруг стало душно. Он дернул ворот рубашки.

— Прошу прощения, господин генерал-майор…

— Яков Александрович.

— Яков Александрович, — послушно повторил Алеша. — Где здесь туалет?

— Вам плохо? Выйдите из вагончика и пройдите налево.

— Благодарю вас.

Алеша выбрался из душного вагона, зашел за угол, чтобы не видеть подозрительных физиономий казаков, и вдохнул полной грудью воздух. Однако это слабо помогло. «Сейчас бы ополоснуть лицо холодной водой», — подумал Алеша. И тут же услышал поблизости веселый плеск воды.

На вытоптанном, пахнущем мазутом пятачке земли стояли несколько сдвинутых китайских ширм. Из-за них-то и раздавался плеск.

Алеша хотел пройти мимо, но не удержался — уж больно заманчиво плескала вода. Он подошел к ширме и тихонько заглянул в щелку. Над тазом с водой, стоявшим на табуретке, склонился какой-то человек. По лежавшей на втором табурете белой кубанке с красным верхом Алеша понял, что это ординарец генерала Слащева — Никита. Алеша увидел гибкую, белую спину юноши с рядом позвонков и двумя ямочками на пояснице.

Ординарец выпрямился и повернулся к табурету, чтобы взять полотенце. И тут пораженный Алеша явственно увидел перед собой белую женскую грудь с двумя маленькими розовыми сосками. Он отпрянул от щелки, попятился, споткнулся о камень и сел на землю, больно ударившись копчиком о шпалу. Из глаз брызнули слезы.

— Кто здесь? — окликнули из-за ширмы.

Алеша хотел убежать, но не успел. Край ширмы отодвинулся и на бывшего гимназиста глянули два чудных зеленых глаза.

— А, это вы, — усмехнулся «ординарец». — Чего надо?

— Я… Я просто проходил мимо.

— Мимо проходил? А угодил сюда? — Девушка (а в том, что это была девушка, Алеша убедился окончательно и бесповоротно) вдруг отодвинула рукой легкую створку ширмы. На мгновение Алеше показалось, что он стоит в Лувре перед статуей Венеры Милосской, так ослепило его нагое женское тело. Он смотрел и не мог оторваться.

Девушка усмехнулась.

— Нравится? — спросила она хрипловатым голосом.

Алеша судорожно сглотнул слюну.

— Что?

— То, что вы видите.

— Нет… То есть… Да, конечно. — Он поспешно отвернулся. — Простите меня, я не хотел… Я не должен был…

Алеша повернулся и хотел убежать, но она окликнула его:

— А ну постой!

Алеша остолбенел под этим властным окриком. Он замер, словно его прибили к месту гвоздями.

— Можешь обернуться, — сказала девушка. — Я уже одета.

Алеша обернулся и посмотрел на девушку. Она стояла в шелковом красном халате, надетом на влажное тело, и улыбалась.

— Подойди сюда!

Алеша и на этот раз не посмел отказаться. Он на негнущихся ногах, как загипнотизированный, приблизился к девушке. Она внимательно всмотрелась в его лицо и задумчиво проговорила:

— Совсем еще ребенок. — Затем подняла вдруг руку, и Алеша невольно отпрянул. Девушка улыбнулась, блеснув полоской белоснежных зубов. — Ну-ну. Не бойся, я тебя не обижу. — Короткие каштановые волосы девушки были влажными, капельки воды блестели на длинной белой шее, и это еще больше завораживало Алешу. Она коснулась пальцами его щеки и задумчиво произнесла: — Еще даже не бреется. Совсем ребенок. Сколько тебе лет, мальчик?