Читать книгу "Чистый продукт. В поисках идеального виски - Иэн Бэнкс"

Честно говоря, давно мечтал произнести эту фразу[53].

– Хорошо, сэр, – соглашается официант, хотя я вижу, что не до конца его убедил. – Вина не желаете?

Я улыбаюсь.

– Да, пожалуйста.

Мы в Портри, в отеле «Куллин Хиллс». Если не принимать во внимание полуграмотных официантов, это довольно приятное местечко – ухоженные сады, отличная еда и живописные пейзажи. После ужина садимся за столик на лужайке, потягиваем «Талискер», наслаждаемся видом широкого залива с пришвартованными суденышками и наблюдаем за вспыхивающими огнями вечернего города, за которым на фоне золотисто-голубого сияния южного неба неподвижной темной массой очерчены горы Куллин.

Сидим, любуемся, а ведь горы эти выставлены на продажу. Джон Маклауд, двадцать девятый глава клана и владелец родового поместья Маклаудов – замка Данвеган – и пары крупных участков на острове Скай, включая цепь Куллин, выставил горы на продажу. Десять миллионов фунтов стерлингов – и они ваши. Пока желающих нет, и, конечно же, большинство заинтересованных людей скорее предпочли бы, чтобы Куллин купил Шотландский национальный фонд или подобную организацию, занимающуюся охраной исторических памятников и живописных мест. Но это чертовски кругленькая сумма за приобретение, которое потом неизвестно как использовать (вряд ли Вестминстер сумеет заставить Эдинбург разрешить кому-нибудь, например, добывать здесь камень).

Поживем – увидим. Для шотландского землевладения настали веселые дни. Из-за того, что у нас снова появился свой парламент, последняя феодальная страна Европы наконец-то стала двигаться в сторону, ну, как минимум XIX века, люди, живущие и работающие на своей земле, наконец-то получили на нее право собственности. Это явно неплохая мысль. Даже если вы пока не решили для себя, к лучшему ли такие изменения, в их пользу говорит хотя бы список тех, кто воспринял перемены в штыки: Питер де Савари[54], Мохаммед аль-Файед[55]и большинство других крупных частных землевладельцев.

Май еще не наступил, с заходом солнца в воздухе резко холодает, и на фоне зарева горы Блэк-Куллин будто покрываются черной окалиной, под стать названию. Этот великолепный вид, вкупе с отсутствием комаров, стоит того, чтобы сбегать в номер за курткой и перчатками, а затем вернуться на лужайку.

После обжорного завтрака отправляемся на север, прямо в центр прекрасного пейзажа под ослепительно синим небом, расчерченным тут и там полосками облаков. Сегодня мы начинаем путь домой, но у нас достаточно времени, чтобы в дороге не напрягаться. Трасса A885 идет вверх к полуострову Троттерниш (Trotternish), осторожно петляя между береговыми скалами на востоке и хаотично разбросанными возвышенностями, наклонными выступами, горными пиками, утесами и ущельями на западе.

Постепенно спускаясь после небольшого подъема на выезде из Портри, дорога выводит нас к большому остроконечному массиву – утесу Сторр (прозванному «Старик Сторр»), который будто кичится своими каменными изломами, балансирующими над расцвеченным деревьями склоном и сдвоенными озерами Фада и Литан. Морские скалы справа от нас лучше видны с воздуха или с моря – внушительная цепь зазубренных отвесных стен, расколотая каменистыми впадинами, усыпанная природными арками, изъеденная пещерами, расшитая валунами и крошечными островками. На суше скалы лучше всего видны с автомобильной парковки, где короткий ручей из озера Мелт переливается через скалистые уступы в море. Единственная скала на севере острова, которая носит причудливое имя Килт, обращена складками горной породы средне-юрского периода к широкому участку взъерошенного бризом моря у холмов Уэстер-Росса.

В Брогейге великолепная железная дорога поворачивает строго на запад, прочь от одинокого крупного поселения Стаффин, и стрелой устремляется прямо к скалам Курэйн, петляя между заплатками болот и горными пиками с названиями вроде стол, игла и тюрьма, прежде чем броситься наверх в каменный хаос, где, как форель, выпрыгивает из ручья, зигзагом разрезая неровную поверхность рваных скал Альпинсити, затмить которые может разве что перевал Билак-на-Бо (или «Пастуший перевал», как его еще называют) на полуострове Эпплкросс. Но даже та знаменитая дорога вряд ли сравнится с захватывающими дух пейзажами этого горного перевала; зелень рассыпается по склонам бархатными складками, испещренными ожогами и длинными молниями трещин в торфе; тут и там мелькают каменные замки и голубые медальоны озер, пока дорога не останавливается у пятнистых домов подле главного пути, чтобы затем устремиться к бледному сверкающему провалу далекого моря, заключенному на горизонте в туманную рамку континентальных гор.

Черт подери, как мне нравятся эта дорога и этот пейзаж! По мосту Скай-бридж я ездил лишь однажды, зимой, когда подвозил Дейва в суд Портри, чтобы продлить лицензию паба. Паромы тогда не ходили, так что, кроме моста, вариантов не было. Пока Маккартни, вырядившийся в костюм, обновлял лицензию «Клэксена», я под чистым зимним небом поднялся на своем «Драмбуйе-911» по склону, разглядывая по дороге тянущиеся к вершине сугробы и дрожа на пронизывающем северо-восточном ледяном ветру. На вершине мне вздумалось выйти из машины и насладиться видом. Тут оказалось, что футболка с коротким рукавом – не лучшее решение, даже для меня.

Как ни странно, впервые хорошо разглядеть Пастуший перевал мне удалось в облачный день. Как-то поздно вечером я приехал на пару дней в Дорни. Мне удалось убедить Дейва, что нужно немедленно мчаться на Эпплкросс и смотреть закат, но пока мы выезжали со старого пастбища Кена в Лохкарроне, к западу начали сгущаться облака, и к тому времени, как машина выехала на серпантин, ведущий к перевалу, мы и сами уже оказались внутри облака – куда ни глянь, серый туман, а фары освещают путь от силы на сотню ярдов. Несмотря на все свои горы, Шотландия, по альпийским меркам, остается низинной страной, и, въезжая в такое облако, ты теряешь всякую надежду когда-нибудь выбраться из него на свет божий. Но мы решили, что нам обязательно повезет, – лишь бы добраться до широкой плоской вершины.

На последнем крутом вираже выбираемся на свет, поднявшись над плотным облаком, протянувшимся на запад, к предзакатному солнцу. Скай почти не виден: его окутала белая пелена, заслонившая весь горизонт. Только Куллин вздымается над рваным океаном туманов, как сказочный изрезанный остров тьмы, суровый и безмятежный.

– Неужели твой папа отмахивал весь этот путь на своих двоих?