Читать книгу "Я умер вчера - Александра Маринина"

– Дайте мне ваш телефон, я вам позвоню, и вы мне назначитевремя, когда вам удобно. Пожалуйста, я очень вас прошу, мне так надо…

– Мне трудно будет найти время, – терпеливо ответилаТатьяна, – я ведь целый день на работе, и отлучаться мне нельзя.

– А после работы? – не отставала женщина. – Я ивечером могу, и в субботу, и в воскресенье. Когда скажете.

– Вечером мне нужно идти домой, у меня семья и домашниезаботы. Пожалуйста, не обижайтесь, постарайтесь меня понять.

– Я могу домой к вам прийти. Вы будете по хозяйствухлопотать, я вам даже помогу, и буду рассказывать. Пожалуйста…

– Извините, – твердо сказала Татьяна, которая наконецобрела присутствие духа, необходимое для решительного отказа, – но домой яникого не приглашаю. У меня тоже есть право на частную жизнь, и если у меняпоявляется свободная минута, я пишу книги. Не сердитесь на меня. Всего доброго.

Она с неожиданной для ее комплекции скоростью рванула черезвестибюль к выходу, главный редактор едва поспевал за ней. Выскочив на улицу,Татьяна почти бегом помчалась к машине, забралась на заднее сиденье и только послеэтого перевела дух.

– Ну вы подумайте, – жалобно сказала она главреду,который тоже сел в машину следом за ней, – стояла и караулила меня.Идиотизм какой-то! И вечером она может, и в субботу, и в воскресенье! А я?Почему никого не интересует, чего я хочу и что могу? Наверное, у неедействительно беда, но почему я-то должна этим заниматься? Я – государственныйслужащий, мое рабочее время принадлежит не мне, а Министерству внутренних дел,никаких задушевных бесед я на службе вести не могу. Что остается? Личное время.Так оно же личное, у меня муж, дом, у меня престарелый отец, которого я навещаюпреступно редко, у меня есть, между прочим, друзья, с которыми я почти невижусь из-за своей вечной занятости и которые на меня обижаются, у меня книги,наконец, которые я пишу. И если у меня вдруг образуется несколько свободныхчасов, то я уж как-нибудь найду, на что их употребить. Вы считаете, что я неправа? Мне нужно было остановиться и выслушать эту женщину?

– Что вы, Татьяна Григорьевна, – торопливо откликнулсяглавред, – вы никому ничего не должны. Вы очень занятой человек, я неперестаю удивляться, как вы еще книги-то писать успеваете.

– Значит, так, друг мой. Я с самого начала, если помните,была против того, чтобы вы писали на обложке о том, что я следователь. Но вынастаивали, вы уверяли меня, что это сформирует отношение к моим книгам как кдостоверному материалу, и я по неопытности пошла у вас на поводу. Теперь я обэтом сожалею. Вам удалось меня уговорить, и это было неправильно. Сведения обавторе на обложках придется переделать и впредь никаких упоминаний о том, что яработаю следователем и вообще имею отношение к органам внутренних дел, быть недолжно. Настоящую фамилию никому не называть и, разумеется, никаких телефонов иадресов не давать. Если от работников издательства хоть что-то просочится,больше ни одной рукописи не получите. Я не шучу.

– Помилуйте, Татьяна Григорьевна, – главред прижал оберуки к сердцу, – будем немы, как рыбы.

– И ездить к вам я тоже больше не буду. Сами видите, этонебезопасно. Буду присылать свою родственницу или мужа.

– Да не нужно, – замахал руками главред, – я сам квам ездить буду, вы только пишите, а уж забрать рукопись и отдать деньги – этобудут мои проблемы.

– Ну спасибо, – улыбнулась Татьяна.

Через несколько дней она позвонила и звенящим от яростиголосом сообщила, что очередная желающая пообщаться дамочка подкараулила ее уздания ГУВД на Литейном проспекте.

– Еще раз предупреждаю вас, если вы не смените текст наобложке, мы поссоримся. И не присылайте ко мне журналистов, больше не будет ниодного интервью.

Главред видел, что Татьяна не шутит. И с тех пор все виздательстве, от генерального директора до водителя-экспедитора, твердо зналитри заветных слова: писательница Татьяна Томилина. За рамки этих трех заветныхслов выходить было категорически запрещено. Можно обсуждать сюжеты ее книг,можно рассказывать о том, что через две недели она обещала принести новуюрукопись и уже через полтора месяца в продаже появится очередное произведение,можно даже делиться сведениями о том, что она развелась со вторым мужем и вышлазамуж за третьего, но в любом случае речь должна идти о писательнице ТатьянеТомилиной, а не о следователе Татьяне Григорьевне Образцовой.

Поэтому сейчас, беседуя с сибирским журналистом, главныйредактор издательства внимательно следил за собственной речью, опасаясьпроронить хоть одно неверное слово. Татьяна – дама серьезная, на подходе новаякнига, которую они ждут в течение ближайших двух месяцев, и если что не так, невидать им этой рукописи как своих ушей. Недаром Образцова, то есть Томилина,никогда не подписывает с издательством договор заказа, мотивируя это тем, чтообстановка на службе непредсказуема и она не может гарантировать импредставление нового произведения в оговоренный в договоре срок. А раз нетдоговора заказа и аванс не платили, то автор и не обязан приносить свой новыйроман именно в это издательство. Куда захочет, туда и отдаст, он человексвободный. Отношения издательства с Томилиной строились на доверии. До сих порона их не подводила, но если брякнуть журналисту лишнее и она об этом узнает,то может взбрыкнуть. А уж охотников до публикации ее книг искать не придется,вон они, в очередь выстроились, дня не проходит, чтобы не позвонили директорунасчет переуступки прав или совместного издания.

– Ее книги выходят большими тиражами? – спросилжурналист.

– Очень большими. Мы ежемесячно допечатываем попятнадцать-двадцать тысяч экземпляров каждой книги, и все они расходятся.

– Значит, я могу написать, что Томилина – одна из самыхиздаваемых писательниц в России?

– Можете. Вы не погрешите против истины.

– А как у нее со звездной болезнью? Слава ее не испортила?

Главред собрался было сказать, что при такой работе, как унее, уже не до славы и тем более не до звездной болезни, потому как милицейскиеначальники крылышки-то быстро пооборвут зазнавшемуся следователю, но вовремяприкусил язык.

– Что вы, Томилина очень скромный человек. И потом, она,знаете, пишет не для славы, а для удовольствия. Я бы даже сказал, что она пишетдля своих мужчин.

– То есть как? – встрепенулся журналист, почуяв здесьжилу для разработки.

– Она замужем уже в третий раз. Вероятно, что-то не ладитсяв личной жизни. Смею предположить, что Татьяна своим писательским трудомпытается сделать себя привлекательной. Внешностью ее природа наделитьпоскупилась.

Главред умышленно опустился до похабных сплетен, которыевообще-то не к лицу настоящему мужчине. Но тому были две причины. Во-первых, оннеоднократно разговаривал с Татьяной насчет публикаций в прессе, ведь онинеобходимы для рекламы. Она же категорически отказывалась от интервью, чтобы не«светиться» перед журналистами со своей работой и настоящей фамилией, нодопускала возможность авторских статей, как критических, так и описательных.То, что собирался изваять этот сибирский мальчик, как раз и было авторскойстатьей, и с требованиями Томилиной вразрез не шло. А во-вторых, сама Татьянакак-то сказала ему: