Читать книгу "Благосклонная фортуна - Юрий Иванович"

Наконец пленный изловчился и умудрился выхватить вторую палку вместе с насаженным на неё куском жареного мяса. Мучители ещё больше развеселились, выкрикивая мерзкими голосами «Ешь! Хотя бы один кусок проглоти, и ты выживешь, станешь воином! Ну?! Чего же ты ждёшь? Приступай!» И в этот момент пленник и в самом деле приблизил кровавый огрызок плоти ко рту и вроде как стал его интенсивно разгрызать. От такой картины монахи взвыли от радости и одобрения, а троих лазутчиков, которые не в силах были оторваться от созерцания данной сцены, чуть не стошнило.

Хорошо, что Форш оказался самым сообразительным и догадливым:

– Да он не мясо грызёт!..

Так как оба напарника ничего из себя не смогли выдавить, кроме удивлённого мычания, он прокашлялся от комка в горле и продолжил свои объяснения:

– Палка имеет сучки, но они не настолько большие, чтобы обеспечить полный зацеп… Если я не ошибаюсь, нечто подобное советовалось в учебном трактате Гиюров, Небесных Воинов…

Дальнейшие события только подтвердили великие знания и предвидения мэтра боевых искусств. Атлетически сложенный парень не грыз мясо, он, не жалея свои прекрасные зубы и дёсны, отгрыз кусок палки, как раз под сучком, сделав таким образом отличный выступ в виде крючка. Но вначале грамотно скрыл свои основные действия. Сорвал мешающий ему кусок мяса, и довольно точно бросив, попал прямо в лоб тому, у кого выдернул подобное кощунственное угощение. Вот это уже вызвало истерический смех в группе собравшихся вокруг клети Вещателей. И они прозевали самое главное: начало атаки.

Используя надкушенную палку как стрелу, пленник вторую вставил в углубление и с резкой натяжкой применил её как упругий рычаг. Импровизированная стрела, которой никакой простой бросок рукой не придал бы подобной скорости, мелькнула вперёд, несясь в лицо тучного монаха со шрамами. К сожалению, тот хоть и был пьян и ухохатывался, инстинктивно попытался отстраниться, и палка не пронзила его до самого мозга, а только зацепила глазное яблоко, вырывая его с корнем и разрезая рваным остриём кусок скулы. Вопль боли и бешенства, который издал раненый, мог вполне донестись до лагеря разбойников.

Но и на этом месть со стороны пленников не кончилась. В момент его первой атаки женщина буквально плашмя бросилась на древко копья, стараясь его удержать и прижать к полу клети. А уже в следующий момент уронивший оставшуюся палку себе под ноги, мужчина резко развернулся и подхватил конец копья в руки. А потом с воплем ярости, который слился с криком одноглазого, попытался всадить наконечник копья в живот его хозяина.

И в этом герою не до конца повезло. Ему не хватило пространства для более сильного разгона. Начавший кричать монах не выпустил копьё с его режущей частью, а так с ним и пятился, пока не упал с внушительной, но, видимо, несмертельной раной. Потому что умирающее существо так по-свински визжать не сможет.

Вот тут и могло показаться, что настала минута смерти отважного героя.

Глава 26

Скользящая смерть

Вокруг клети и раненых в мгновение ока собралась толпа Лысых, голов в шестьдесят, во главе с самим настоятелем и парочкой О-Низов. Рёв поднялся неимоверный. Одни орали, пытаясь оказать помощь и укладывая окровавленных подельников на носилки. Вторые рвались отомстить, желая голыми руками разорвать обоих пленников. Третьи выкрикивали оскорбления и ругательства в непонятно чей адрес. Ну а четвёртые совсем неуместно заливались утробным смехом. Эти, видимо, находили даже в таком моменте прелесть и удовольствие. Что интересно: две трети остальных монахов, веселящихся на иных пространствах двора, даже не среагировали на событие, омрачившее празднество для других. Так и продолжили танцевать, петь и обжираться.

Здесь же, поблизости от донжона, началось смешение войны, гротеска и сумасшедшего дома. И такой кавардак там творился чуть ли не десять минут.

Как раз это время весьма и весьма продуктивно использовали лазутчики. Их командир, восхищаясь в душе невиданным по исполнению геройским поступком пленённого парня, тем не менее, действовал уже с холодной головой и с ледяной расчётливостью. Понимая, что парня не спасти, он не стал мчаться во двор и рубить любого врага, до которого дотянется его меч. Прекрасно понял всю бессмысленность подобного поступка. Как понял и то, что геройский пленник даже ценой своей смерти не простил бы бессмысленной гибели людей, имеющих совсем иные возможности для мщения. А значит, следовало соответствовать.

– Облачаемся в доспехи караульных! – стал распоряжаться Виктор. – Быстрее! Если сейчас не получится выйти незаметно и нанести максимальный вред, помните о второй литургии. По времени она скоро должна начаться. Наверняка во время этого дьявольского ритуала у нас появится больше возможностей! И прибрать надо хоть немного… Хотя бы на кусочке перед открываемой дверью…

Фактически после этого он так и не отошёл от окошка, наблюдая за двором и комментируя вслух, что там снаружи происходит. Его помощники всё сделали сами. Вначале подобрали нужные одежды и облачили командира, затем оделись сами и напоследок сделали нужные перемещения трупов внутри караулки.

Управились вполне вовремя, чтобы лично дослушать напыщенную речь самого настоятеля, которому всё-таки удалось навести тишину вокруг себя:

– …эти козлы сами виноваты! Нельзя приручать дикое животное и совать ему в пасть руку вместе с мясом. Откусит ведь! А они забылись, вот и доигрались! Хорошо ещё, что выживут и останутся в строю… ибо нас и так мало после эпидемии. Ну а с этим пленником я отныне буду заниматься сам. Убивать его – полная бессмыслица! Когда он поймёт и примет наши уставы, когда он проникнется духом возложенной на нас историей миссии – тогда он станет одним из лучших и сумеет доставить в наш святой монастырь ещё немало страждущих развлечений путников!

Видимо, пленник пытался на это что-то выкрикнуть, но стоящие рядом с клетью О-Низы уже давно его сбили с ног древками копий и теперь опять расчётливо наносили болезненные удары, обрывая крик ненависти на корню.

А настоятель продолжал ёрничать:

– Вот видите, он уже попытался выкрикнуть своё согласие стать одним из нас! Но я слишком добр и не дам ему пойти на такую жертву необдуманно. Только после всего комплекса моих личных увещеваний, только после его круглосуточных воплей о просьбе влиться в наши ряды я представлю вам вашего нового товарища!

Кажется, авторитет главного палача и садиста этого средоточия зла не нуждался в лишней рекламе. Потому что все монахи поверили каждому сказанному слову и взревели с восторгом, предвидя новое и, самое главное, длительное развлечение.

И стихли лишь через пару минут, после гротескной раздачи поклонов главного урода и поднятия его руки:

– Раненых – в госпиталь! А мы сейчас отправимся на Святую литургию! А потом продолжим празднество до утра. За мной, братья!

И вся толпа, собирая по пути остальных празднующих на огромном подворье, шумно двинулась в сторону внутренней цитадели крепости. Та наверняка являла своими внутренностями некое подобие храма, потому что в высоких узких окнах вскоре заплясали отблески усилившегося освещения. Причём спешили и даже мчались на литургию с радостью и предвкушением все без исключения. Создавалось впечатление, что их там ожидало райское всепрощение и искренняя благодать господня.