Читать книгу "Серебряный адмирал - Владимир Шигин"

Экспедиция завершилась ошеломляющим успехом. Победители привели с собой в Голландию трофей, достойный королей, — «Роял Чарлз» — и многие тысячи голландцев собрались на берегу, чтобы его увидеть.

Вскоре после возвращения из набега Рюйтер, Корнелис де Витт и Виллем ван Гент были награждены памятными золотыми кубками, стоимостью более двадцати пяти тысяч гульденов каждый. Иохан де Витт снисходительно принимал почести.

— За нашу удачу следует возблагодарить Господа и восхвалить нашего Рюйтера! — говорил он. — Ныне мы обуздали высокомерного неприятеля и завершаем кровавую войну почетным и прочным миром.

Что касается «Роял Чарлза», то в море он никогда он так и не вышел: несколько лет простоял в порту, а затем был продан на дрова. В память о подвиге оставили лишь некогда украшавший корму королевский герб, который и сегодня можно увидеть в военно-морском музее в Амстердаме.

Всего за время операции на Мидуэе англичане потеряли шесть самых крупных своих кораблей, еще два корабля были захвачены, а несколько десятков небольших — потоплены. Общий размер ущерба оценивался в двести тысяч фунтов стерлингов, сумму по тем временам фантастическую! Но и это было не все. К своему удивлению, англичане обнаружили, что, несмотря на нанесенное им поражение, Рюйтер вел себя совершенно не так, как их сэр Ричард Холмс. Голландцы не ограбили ни одного обывателя, не сожгли ни одного дома. Погиб всего лишь один крестьянин, который вылез из любопытства на прибрежный холм поглазеть на настоящую войну, и был убит шальной пулей. Это был еще один сильный удар по английскому самолюбию. Даже в порядочности Рюйтер оказался намного выше их самих.

Едва известие о Чатамском погроме достигло Бреде, где все еще вяло шли мирные переговоры между английской и голландской делегациями, как англичане засуетились. Претензии и аппетиты их сразу резко поубавились, стало очевидно, что подписание выгодного Голландии мира не за горами. Но пока мира не было, и голландский флот по-прежнему находился в море.

Все почести и подарки за Мидуэй Рюйтер получил, находясь на борту «Семи Провинций». Надежно заперев окончательно упавшим духом англичанам выход из Темзы заградительной эскадрой, сам он отправился с основными силами флота в крейсерство вдоль английских берегов, наводя трепет на прибрежные селения, никого, однако, при этом не трогая.

— Человечность воспрещает разорять людей, на которых у нас нет причин жаловаться! — объявил он своим солдатам и матросам. — А потому тот из вас, кто будет уличен в насилии или в мародерстве, тотчас будет повешен на первом же суку!

Этот поиск еще более увеличил страх англичан перед всесилием голландского флота. Дойдя до порта Тор-бэй, Рюйтер высадил там десант, который сжег находящиеся в порту два военных корабля. Разделенный на эскадры, флот Соединенных провинций начал беспрерывное крейсирование вокруг восточной части острова, перехватывая все, даже самые мелкие суда и постоянно угрожая высадкой десанта в любом месте. Эти дни были триумфом заслуженного адмирала, сокрушившего грозного противника и добившегося полного господства в море.

Мнение историка: «Экспедиция в Темзу была проведена с блестящим успехом с 19 по 23 июня; особенно удачны были действия у Ширнесса, где все английские корабли, арсеналы и запасы были уничтожены. Зарево было видно в Лондоне. Из-за неблагоприятного ветра голландцам не удалось уничтожить 30 военных и коммерческих судов, стоящих у Грэйвсэнда. Большие затруднения представляло форсирование цепного заграждения, которое все же удалось голландцам. Де Рюйтер, Корнелис де Витт и много других адмиралов принимали лично участие в этих разнообразных экспедициях, сражениях на шлюпках и мелких судах, и им следует приписать большую долю успеха. Монк с войсками вышел из Лондона; в столице царила паника, многие начали спасаться бегством. Монку оставалось еще сделать массу распоряжений для защиты страны, выполнявшихся небрежно и наспех, например, затопление судов и т. п. Англичане понесли громадные потери в людях. 24 июня де Рюйтер был уже вне Темзы. Лейтенант-адмирал еще раз доказал свои высокие нравственные качества, запретив убивать мирных граждан и захватывать их имущество. Голландцы высказывали к этому большое желание, так как в прошлом году англичане во время экспедиции к голландским берегам разрушили до основания все близлежащие рыбацкие селения. Последовала блокада Лондона и Темзы, проведенная 80 кораблями де Рюйтера; цены в Лондоне повысились до небывалых размеров. Чтобы произвести еще более сильное давление на Англию, де Рюйтеру было приказано еще раз подняться вверх по Темзе. В начале июля он дошел до Грэйвсэнда; операция против Гарвича, однако, совершенно не удалась, хотя там уже успели высадить десант в 2000 человек. На Темзе в августе произошел еще ряд стычек, в которых чаще всего брандеры действовали против брандеров; англичане потеряли при этом дюжину, голландцы — половину этих судов. Обратный выход голландцев из Темзы может считаться образцом военно-морского искусства. Де Рюйтер тем временем беспокоил частью своего флота западные острова Ла-Манша и острова Сцилли. Хотя мир был заключен 21 июля в Бреде и его ратификация последовала через пять недель, и война в отечественных водах должна была продолжаться лишь до 5 сентября, де Рюйтер получил приказание крейсировать до конца апреля перед устьем Ла-Манша. Сильная заболеваемость и свежая погода заставили его флот уже 10 октября вернуться в отечественные воды».

9 августа, когда лейтенант-адмирал находился на траверзе Плимута, из порта к нему вышла шлюпка под белым флагом. Подойдя к «Семи Провинциям», с нее взобрались на палубу два английских офицера, объявившие, что только что заключен мир между Лондоном и Гаагой.

— Есть ли при вас соответствующие бумаги? — поинтересовался Рюйтер.

Бумаги были ему немедленно дадены. Ознакомившись с ними самым внимательным образом, командующий велел:

— Вино и бокалы!

Прием в салоне адмирала длился более двух часов. Заключенному миру голландские моряки были рады не меньше, чем англичане, а потому радостная весть, в одно мгновение облетевшая все корабли, вызвала целую бурю чувств у тех, кто своим потом и кровью приближал этот долгожданный день.

Когда шлюпка наконец отвалила от борта, ей с «Семи Провинций» салютовали. В ответ Плимутскую крепость также заволокло дымом холостых залпов.

После отъезда англичан Рюйтер собрал совет капитанов. Посовещавшись, решили продолжать блокадные действия, пока не будет получено подтверждения из Голландии. Однако, едва начали выбирать паруса, как из Плимута прибыла большая лодка-кеча с одним из вчерашних офицеров. Англичане привезли в дар Рюйтеру быка, баранов, куриц и уток, угрей и фрукты, семгу и даже корзину морковки. Отблагодарив хозяина лодки горстью талеров, Рюйтер принял подарок.

В крейсерство на перехват английских судов он, несмотря на столь щедрые дары, отправился.

Спустя неделю лейтенант-адмирал получил, наконец, официальную депешу о том, что в Бреде в конце июля подписан мир, однако до размена актов Рюйтеру повелевалось нападать на все английские суда и ждать новых бумаг. И хотя крейсерство продолжилось, настроение у всех было уже далеко не боевое. Увидев на горизонте очередной парус, матросы и офицеры всем сердцем желали, чтобы это оказался не очередной осточертевший англичанин, а почтовый бот с долгожданным приказом о возвращении домой. Такое непонятное крейсерство между миром и войной продолжалось до середины октября, когда наконец-то было получено долгожданное повеление следовать в Голландию. Ошвартовав корабли у родных причалов, Рюйтер немедленно отбыл в Гаагу, где его уже ждали с отчетом о проделанной работе в море. И снова предоставим слово историку, на сей раз французскому: «Он (Рюйтер) немедля поехал в Гаагу и когда вошел в собрание Генеральных штатов, то на лице каждого написано было удовольствие. Он отдал отчет в своих действиях обо всем происходившем. Гонкинг, президент собрания, сказал ему: „Их высокомочия весьма довольны вашим благоразумием, вашею деятельностью и вашими подвигами в последнюю экспедицию. Все ваши действия благоприятны для нации, и вы принудили неприятеля просить мира. Все это составляет вашу славу. Вы входите в это почетное собрание, увенчанный лавровой короною и с оливковой ветвью в руке“. Приказано выбить в Амстердаме медаль в память последней РЮЙТЕРОВОЙ победы и последовавшего мира».