Читать книгу "Призрак музыки - Александра Маринина"

Алексей смотрел на нее удивленными глазами, он не понимал,почему Настя вдруг побежала к нему, хотя спешки никакой нет и можно идтиспокойно.

– Чистяков, как хорошо, что ты у меня есть, –пробормотала она, уткнувшись носом в его шею и вдыхая запах его туалетнойводы. – Ты – самое лучшее, что есть в моей жизни.

– Ты хочешь сказать, домой ночью добраться не можешь безменя? – пошутил Алексей.

– И это тоже. И вообще без тебя я умру с голоду.Поехали, а?

– Ася, я всегда ценил твою честность выше, чем твои умственныеспособности. Не заставляй меня сомневаться.

Она отстранилась и посмотрела на мужа.

– Почему сомневаться?

– Потому что прилив нежности у тебя обычно случается, когдаты нашкодишь. А уж такого прилива страстной любви, как сейчас, я и вовсене припомню. Признавайся, что случилось?

– Ничего, профессор, просто я резко поглупела и от этогостала до неприличия искренней. Вот Селуянов мне только что популярно объяснил,что счастливые люди обычно заметно глупеют. Я осознала, какое это счастье,что ты у меня есть, и поэтому мозги отказываются работать. Перестань надо мнойиздеваться, а то я обижусь.

Чистяков усадил жену в машину и, прежде чем закрыть дверцу,наклонился к ней.

– Не надо себя обманывать, дорогая, ты не можешь на меняобидеться никогда и ни при каких обстоятельствах.

Она расхохоталась.

– Тебе не противно, что ты всегда прав?

– Ничуть. Быть всегда правым рядом с такой умной женой – этодорогого стоит. Это престижно и почетно, как Государственная премия.

* * *

Как и полагается при раскрытии убийств, одним из первыхшагов становится выяснение и отслеживание всех передвижений и контактовпотерпевшего за последние дни. Куда ходил, с кем встречался, о чемразговаривал. Жена Храмова в этом поиске сведений ничем помочь не могла, ибопоследние две недели безвылазно сидела на даче на берегу Клязьминскоговодохранилища. Зато весьма полезными могли оказаться Ольга Ермилова и ГеоргийДударев, поскольку с ними Храмов предварительно обсуждал перечень лиц, ккоторым он может обратиться, осуществляя сбор информации для защиты Дударева.

Сам Дударев на контакт шел неохотно, грубил Гмыре иогрызался. Основным лейтмотивом его высказываний была мысль о том, чтоследователь не в состоянии раскрыть одно убийство и арестовал невиновного, такчто нечего ему браться за другое и пытаться пришить к нему ни в чем неповинного Дударева. Ольга же Ермилова, напротив, рассказывала много, хотяинтонация ее высказываний была более чем сдержанной, а ответы лаконичными.К ней послали Селуянова, как человека, близкого ей по возрасту.

Ольга рассказала о том, какую линию защиты по делу Дудареваизбрал адвокат и каких людей и с какой целью собирался опросить. Уже закончивбеседу, Селуянов не сдержался и спросил:

– Ольга Васильевна, почему вы мне это рассказали?

– Потому что вы спросили, – коротко ответила она.

– Но вы не можете не понимать, что даете в руки следствиюдополнительные козыри. Вы хотите добиться освобождения Дударева, значит, выбудете искать другого адвоката, и другой адвокат уже не сможет избрать ту жестратегию защиты, потому что следователь предупрежден, а значит – вооружен.

– Мне все равно. Пусть адвокат выбирает другую стратегию.

Селуянов помолчал, обдумывая услышанное. Что-то ему здесь ненравилось… Ольга Ермилова ведет себя не как верная подруга, которая стремитсялюбой ценой помочь своему возлюбленному, а как оскорбленная женщина, желающаясвести счеты с обидчиком. Неужели Дударев в чем-то провинился перед ней?

– Ольга Васильевна, я задам вам вопрос, который можетпоказаться обидным и оскорбительным, и вы можете на него не отвечать. Но я еговсе равно задам. Вы верите в невиновность Георгия Николаевича?

Наступило молчание, и Селуянову показалось, что сейчасчто-нибудь взорвется в этой комнате. Наконец Ермилова ответила. Она говориларовным невыразительным голосом:

– Нет, я не верю в его невиновность.

– Тогда почему вы стремитесь его защищать?

– Потому что, кроме веры в невиновность, есть еще чувствосострадания и чувство долга. Георгий доверился мне и попросил о помощи какблизкого человека, и я не могу его подвести.

– Но тем, что вы мне сейчас рассказали, вы ему непомогаете, – осторожно заметил Селуянов. – Вы ему вредите.

– А вам? Вам я помогаю?

– Пока не знаю, – честно признался он. – Можетбыть, и нет. А может быть, и помогаете, если, опрашивая людей, которых вымне назвали, я узнаю о Храмове что-то такое, что прольет свет на его убийство.Но гарантий нет никаких. Ольга Васильевна, я понимаю, что вы приноситеопределенную жертву, но я хочу, чтобы вы понимали, что она может оказатьсябесполезной.

Ольга снова помолчала несколько секунд. Потом взглянула наСелуянова.

– Зачем вы мне все это говорите? Я ответила на вашивопросы, пусть даже в ущерб собственным интересам и интересам Георгия. Чем вынедовольны? Почему вы меня мучаете этим разговором? Не лезьте в мою жизнь, явас прошу.

– Извините, – пробормотал Селуянов, испытываянеловкость. – Давайте вернемся к Храмову и людям, с которыми ондолжен был общаться. Вы мне назвали знакомых семьи Дударевых, которые могли бы,по вашему общему замыслу, рассказать о том, как Елена Петровна хранилаверность мужу и не собиралась с ним разводиться. А каким образом высобирались подкрепить данные о том, что ваш муж давно знал о ваших отношениях сГеоргием Николаевичем? Ведь именно таким способом вы, если я не ошибаюсь,намеревались скомпрометировать мужа как следователя и доказать, что он проявилпредвзятость, собирая в первые сутки следствия доказательства вины Дударева.Так как вы хотели это сделать?

Ольга глубоко вздохнула и отвела глаза. Она сиделавполоборота к Селуянову и смотрела в окно, за которым неподвижно застылиуставшие от жары крупные листья клена. Правая рука ее лежала на коленях, левойОльга тихонько и ритмично постукивала по столу, и не было в этом стуке нималейшей нервозности, только какая-то обреченность и безмерная усталость.

– Храмов должен был пойти к моей подруге и предложить ейденьги за показания.

– К какой подруге? Имя назовите, пожалуйста.

– Я не знаю, кого он выбрал. Я назвала ему триимени и сказала, что это мои близкие приятельницы, которые знали, что у меняроман с Дударевым, но у меня язык не повернется предложить им такое, тем болееза деньги. Анатолий Леонидович посмеялся и сказал, что от меня они, конечно,денег не возьмут и на такое не согласятся, а от него, человека постороннего иумеющего быть убедительным, возьмут. Он сам встретится с ними по очереди,побеседует, присмотрится к ним повнимательнее и только после этого решит, ктоиз них наиболее для этого пригоден. Только просил, чтобы я им не звонила и непредупреждала о его визите, а то не ровен час кто-нибудь из них окажетсяизлишне честной и сочтет нужным поговорить с Михаилом до того, как все будеторганизовано.