Читать книгу "Битва на Калке. Эпизод первый - Алексей Живой"

Преодолеть речку смогла только половина монгольских воинов и сходу вступила в бой с неизвестным врагом. Кто были эти нападавшие смельчаки, рискнувшие бросить вызов монголам, Григорий со своей телеги не видел. Весь обзор ему закрывала спина Плоскини, а за ней ровный ряд метало-кожаных спин тяжеловооруженных воинов. До великого Кара-чулмуса долетали только отдаленные вскрики раненых и убитых, разносившиеся по степи. А попросить воинов посторониться он как-то постеснялся.

Контратаковавшие монголы смогли быстро опрокинуть и смять пеших стрелков, укрывавшихся в зарослях. Минут за десять они почти расчистили берег от лучников. Но, неожиданно, на помощь засадным стрелкам пришла конница, стоявшая в резерве. Силы оказались не равны. Мощным ударом конница сбросила авангард монголов обратно в воду, истребив почти всех, кто еще оставался в живых. Трупы наполнили степную воду.

Неожиданный бой был кровав и закончился скоротечно. Но монголы не дремали. Получив сообщение от своего передового отряда о том, что контратака захлебнулась, Буратай действовал быстро. Он бросил в бой три сотни своих конников, одновременно перестроив остававшиеся на месте боевые порядки. Теперь почти все воины выстроились перед повозкой Кара-чулмуса, сомкнув ряды, ибо источник и направление опасности были ясны. Хотя, сотню степняков, Буратай все же оставил позади. На всякий случай.

Результат не заставил себя ждать, а опасения Кара-чулмуса о том, что и этих монголов постигнет участь авангарда, оказались напрасны. На сей раз, посланный вперед для восстановления статус-кво отряд монголов, сходу форсировал реку и на голову разгромил воинов, устроивших засаду. На другом берегу произошла ожесточенная схватка, в которой сшиблись два конных воинства, с треском ломая копья о доспехи друг друга. Прошивая тела на вылет. Долгой битвы не вышло. Монголы быстро победили, обратив своим яростным натиском более многочисленного противника в бегство. Сработал эффект неожиданности, как выяснилось позже.

Тогда же выяснилось, кто напал на монгольский авангард. Это оказался мадьярский отряд «вольных партизан», как их идентифицировал для себя Забубенный. Отряд, по обыкновению промышлявший разбоем на степном пути к Днепру. Только по своему неразумению командир отряда принял передвижную миссию Забубенного за купеческий обоз с охраной. Наличие самой охраны и сопротивление только усилило жадность мадьяров, полагавших, что за такой охраной должны скрываться несметные богатства. Предположить же, что это движется военный отряд монголов просто за смолой и без всякого обоза с драгоценностями, не считая повозку Кара-чулмуса, ослепленные жаждой наживы мадьяры просто не смогли. А когда разглядели, с кем бьются, было уже поздно. Но, самые благоразумные, все же предпочли спасаться бегством.

Монголы взяли в плен многих засадных и привели в передвижную ставку для допроса. Допрашивал Буратай, с разрешения Кара-чулмуса задействовав переводчика Плоскиню, знавшего еще и венгерский язык, как выяснилось. «Эх, много языков знает, сволочь, — почему-то с гордостью подумал Григорий, словно Плоскиня был его протэжэ, — Оказался бы в нашем времени этот полиглот, мог бы легко заделаться синхронным транслейтэром в какой-нибудь фирме. На переговорах у бизнесменов участвовать и большие деньги зашибать».

— Как тебя зовут? — поинтересовался командир монгольского отряда у одного из пленных, которых уколами копий подогнали его воины прямо пред его светлые узкие очи, поставив на колени. Руки у пленного были связаны сзади тонкой и прочной веревкой.

Пленный, — здоровенный лохматый детина, с черными, как смоль волосами, одетый в холщовую рубаху и штаны, поверх которых был натянут кожаный доспех, — тряхнул волосами и ответил, гордо глядя в глаза монгольскому хану снизу вверх.

— Я Ласло Кишвард, кузнец в своей деревне.

— Много в вашей деревне людей? — спросил Буратай.

— Много, — ответил кузнец и, улыбнувшись, добавил, — на вас всех хватит.

— Отвечай точно, — вежливо предупредил Буратай.

Ласло только ухмыльнулся и сплюнул под копыта любимой лошади Буратая, но тут же получил такой ощутимый удар копьем в спину, что повалился на землю. Удар был предупредительный, не смертельный.

— Сколько еще деревень в вашей округе? — уточнил Буратай, — сколько людей вы можете выставить на войну?

— Не сосчитаешь, — отхаркиваясь кровью, пробормотал кузнец, — только за вас никто не будет саблей махать. Подожди чуток, наши подойдут, вот узнаешь, сколько их, когда вас всех порешат.

Наглость пленника быстро надоела командиру монголов. Он взглянул на Кара-чулмуса, словно спрашивая «Нужен ли нам кузнец?». Видимо, командир монголов размышлял в эти секунды о том, что для ремонта осадных башен могут понадобиться настоящие профессионалы, которых не хватает у бродников. Но, не дождавшись ответа от Забубенного, сам решил, что этот профессионал ему точно не понадобиться. Короткий взмах рукой, — и копье пригвоздило Ласло Кишварда к земле.

Остальные пленники, увидев участь задиристого кузнеца, стали более разговорчивыми. Поэтому, получив сведения о врагах, монголы казнили всех пленных более благородным способом, дававшим, по их понятиям, возможность умерщвленному без пролития крови человеку шанс возродится к новой жизни. То есть, — переломали всем пленным позвоночники и побросали в канаву.

Затем Буратай попросил у Кара-чулмуса разрешения наказать неразумных мадьяров, осмелившихся напасть на отряд во главе с самим Кара-чулмусом.

— А как он собирается это сделать? — уточнил через переводчика Забубенный, наблюдавший всю битву и допрос пленных, не вылезая из телеги.

Буратай предлагал выделить из отряда и послать на вразумление неожиданно возникших на дороге мадьяров пятьсот человек. А остальным двигаться дальше. Ведь нельзя же оставлять у себя в тылу недовольные и свободные народы. Либо их нужно уничтожить, либо покорить. Триста человек хватило, чтобы разбить их боевой отряд и обратить его в бегство. Пятисот человек, по размышлению начальника походного штаба, должно хватить, для того чтобы отбить охоту у мадьяров появляться на этой дороге хотя бы в ближайшее время. Численность этих разбойников известна только в общих чертах, поскольку словам пленных полностью доверять нельзя. Но, если и не удастся такими силами привести их к покорности, что тоже возможно, то уж лишить желания мадьяров выходить на большую дорогу будет достаточно на первое время. А после возвращения из похода на Днепр, сам Буратай, с разрешения Кара-чулмуса, будет рад совершить новый набег для окончательного приведения местных мадьяров к покорности.

Забубенный некоторое время подумал на словами Буратая. Странная получалась ситуация. Будучи, по сути, в прошлой жизни простым механиком, пусть и гениальным, в этом времени волею судьбы он вдруг мгновенно становился исторической личностью. И хоть был марионеткой, сейчас от него зависела судьба целой народности. Механик, конечно, может попытаться запретить монголам этот усмирительный набег, который, не будь Кара-чулмуса, они обязательно совершили бы, сообразуясь со своей моралью и философией Чингисхана, — война заканчивается только с разгромом врага. А до тех пор, пока жив хоть один мадьяр и его потомки, эти ребята не успокоятся. Даже не смотря на наличие половцев и еще сотни более сильных врагов. Не сейчас, так чуть позже, но вернуться сюда обязательно. Тем более, что не монголы напали первыми. С другой стороны, движимой желанием спасти Русь, Забубенный уже начал менять историю монголов, не зависимо от того, хочет он этого или нет.