Читать книгу "Воин - Николь Джордан"

– Говорят, что проказа – это наказание Господа за смертный грех.

Ариана что-то задушевно произнесла.

– Значит, Господь слеп и жесток! – страстно выкрикнула она, не думая о том, что ее слова звучат как богохульство. – Моя мать виновна только в одном грехе – она слишком сильно любила. А брат? Он отправился в святое паломничество как слуга Божий! Может, это грех?

– Ариана, – нежно упрекнула ее леди Констанция.

– Разве Джослин умер от болезни? – спросил Ранульф. – Я думал, что он погиб в битве.

В серых глазах леди Констанции, так похожих на глаза ее дочери, мелькнуло страдание.

– Да, в битве. Он был солдатом, сыном своего отца, и решил закончить свою юную жизнь с честью, в сражении, а не терпеть телесные муки. Жаль, что у меня нет такого выбора.

– Нет, мама!

Потрескавшиеся губы Констанции сложились в печальную улыбку.

– Да благословит тебя Господь, дочь, – ты придаешь мне сил. Если бы не ты, я бы этого не вынесла. – Она произнесла это мягко, без особой горечи. – Честно говоря, терять дитя тяжелее, чем стоять лицом к лицу перед своей смертью. Я прожила хорошую жизнь и готова вступить в Царство Божие.

Ариана громко всхлипнула.

– Вы живете здесь вдвоем? – негромко спросил Ранульф.

– Моя помощница, Герта, – преданная служанка. Еще одно благословение. Без нее моя жизнь стала бы очень сложной. Герта!

Из хижины, опираясь на палку, вышла седовласая старуха, согбенная от возраста, и присела в глубоком реверансе перед новым лордом Кларедон. Ранульф заметил, что она вроде бы не страдает смертельным недугом.

Констанция объяснила:

– Мой супруг, Уолтер, не хотел обрекать меня на жизнь прокаженной. Он позволил мне укрыться здесь, сказав миру, что во время путешествия меня убили разбойники. А потом распустил слухи о заколдованном лесе, чтобы уберечь меня от невольников. Они бы изгнали отсюда любого человека с проказой, хоть я и была раньше их леди.

Ранульф вспомнил, как Ариана однажды рассказала ему о заколдованном лесе, а он с презрением ответил, что это ложь. Однако суеверные невольники и близко к лесу не подходили.

– Ну вот… – пробормотала леди Констанция, – теперь, когда вам известна моя тайна, милорд, вы прогоните нас прочь из ваших владений?

Ранульф медленно сунул меч в ножны. Ариана обратила к нему умоляющий взгляд:

– Ранульф, пожалуйста… я молю о милосердии! Она погибнет, если ты ее выгонишь! Я сделаю все, что ты скажешь, только пощади ее!

Ранульф мгновенно сжал губы. Как могла Ариана подумать, что он способен обречь несчастную душу на такой жестокий удел?

– Я не вижу причин раскрывать вашу тайну, миледи. Или запрещать вам жить здесь.

Сказав это, он почувствовал, что напряженное тело Арианы облегченно расслабилось. Она уткнулась лицом в ладони.

Стараясь не обращать внимания на такую бурную смену чувств, Ранульф перевел безрадостный взгляд на ее мать:

– Ваша дочь может и дальше приносить вам еду, если ее будут сопровождать до опушки леса. Мне не нравится мысль, что она будет бродить тут одна, поскольку с ней может что-нибудь случиться.

– Мы будем благодарны, милорд. Наши запасы почти иссякли после… вашего появления, – тактично закончила леди Констанция.

Она хотела сказать «после того, как вы захватили Кларедон», понял Ранульф.

– Сожалею, что так мало могу для вас сделать, – искренне произнес он, думая, что с удовольствием помог бы этой грациозной леди в ее отважной борьбе с недугом. Она оказалась храброй женщиной, столкнувшейся с ужасной болезнью, одна в целом мире – за исключением верной служанки и преданной дочери.

– Достаточно и того, что вы позволите моей дочери время от времени навещать нас.

Ариана выразила свою благодарность гораздо более пылко.

– Ранульф… – прохрипела она. – Милорд, я благодарю тебя. – Ее осипший голос дрожал от облегчения, но поразил рыцаря не он, а жест Арианы: она схватила его руку в перчатке и поднесла к губам.

Ранульф неловко вырвал руку. Такое подобострастие смутило его, и он испытал благодарность, когда вновь заговорила леди Констанция.

– Ариана говорит, что вы взяли Кларедон под свою власть, – спокойно произнесла она. – Не могли бы вы сказать, милорд… есть ли какие-нибудь вести от моего мужа? – Голос ее дрогнул.

Ранульфу не хотелось сообщать ей жестокую правду, но уж лучше это, чем пробуждать ложные надежды.

– Сожалею, миледи, но лорд Уолтер обвинен в измене и в сговоре с Хью Мортимером, а в настоящее, время находится в замке Бриджнорт, осажденном королем Генрихом.

Она закусила губу.

– Боюсь, я плохо разбираюсь в политике, но я не верю, что мой муж – изменник.

То же самое сказала и Ариана, подумал Ранульф, чувствуя непривычный укол зависти. Две столь преданные женщины – это что-то новое в его жизни.

– Генрих – справедливый правитель. Он ничего не будет делать без обоснованных доказательств вины.

Леди Констанция кивнула, соглашаясь, и вновь удивила Ранульфа следующими словами:

– Сожалею, что обстоятельства заставили вас разорвать помолвку с моей дочерью. Для меня было бы честью назвать вас своим сыном.

– Нам пора ехать, – сказал он резче, чем хотел.

Леди Констанция едва заметно улыбнулась:

– Как пожелаете, милорд. Но прошу вас, примите мою самую сердечную благодарность. Будь осторожна, дочь моя.

Ранульф дернул за поводья и повернул в сторону замка Кларедон.

Глава 20

День угасал, но их покой все длился. Ариана и Ранульф лежали, отдыхая, на лугу, прижавшись друг к другу, не желая прерывать очарования.

– Я бы хотела остаться здесь навсегда, – вздохнув, пробормотала она, высказав вслух странные мысли Ранульфа, смущавшие его.

Ей так не хотелось портить блаженное бессилие, окутавшее ее, словно кокон одурманивающего тепла. Уютно устроившись в объятиях Ранульфа, чувствуя, как его жар согревает ей спину, а мускулистые руки обнимают ее, Ариана могла притвориться, что они больше не враги, он не ее мстительный господин, а она не его бессильная пленница.

Его рука, рассеянно ласкавшая ее грудь, не возбуждала, а успокаивала. Было странно думать, что когда-то она боялась этих сильных рук воина. Они не сделали ей ничего плохого, но доставили столько наслаждения.

И все же Ариана не постигала нежности Ранульфа, не могла понять его теперешнего настроения. Он обнимал ее как самую любимую, словно она была безгранично хороша, безгранично дорога ему. Словно он хотел только одного – утешить ее.