Читать книгу "Крест в круге - Дмитрий Герасимов"

«Вот это роскошь! – подумал Вадим, обводя восхищенным взглядом убранство номера. – Неужели кто-то снимет такое жилье в качестве любовного гнездышка?»

Он вспомнил, что именно здесь, согласно последним «историческим» сплетням, встречался с женой всесильного Ежова советский писатель. Вадим подошел к окну. Именно этот подоконник так хотели сфотографировать в редакции уважаемого когда-то всеми еженедельника! За окном молчаливо и гордо светился красно-желтыми огнями Кремль.

Вадим прошелся по номеру, разглядывая стены с текстильными обоями золотых и коричневых оттенков, напоминающие интерьеры дворянских спален конца прошлого века, провел рукой по обивке мебели из ткани с контрастными, многоцветными узорами, полюбовался картинами, написанными в традициях русского реализма, в дорогих багетах. Он отметил про себя, что и мебель и большинство предметов интерьера скорее всего попали сюда после разграбления дворянских и помещичьих усадеб в первые послереволюционные годы.

«Вот этот инкрустированный гарнитур – уж точно! – решил он. – И этот бронзовый канделябр… И эта огромная напольная ваза с потускневшими вензелями…»

Тяжелая мраморная ваза стояла в самом углу номера. Ее массивный стан в полтора обхвата, казалось, намертво вдавил в пол позеленевшую от времени бронзовую подставку. Странный узор, похожий на монограмму, тусклыми пятнами отсвечивал горящие бра.

Неожиданно Вадим присел на корточки, всматриваясь в витиеватую монограмму, и обомлел. Старинная напольная ваза печально прятала на своем боку замысловатую птицу с распростертыми крыльями внутри большого венка, сплетенного из неведомых терний.

«Я где-то совсем недавно видел такую же! – мысленно воскликнул Вадим и чуть не поперхнулся от внезапного открытия. – Ну конечно! Она очень похожа на ту, что на потускневшей металлической пластинке, оставленной мне отцом!»

Разум отказывался верить в такие совпадения, годные разве что для безыскусных романов и невнятных кухонных баек.

«Этой птице должно быть разумное и простое объяснение , – успокоил себя Вадим. – И самое правдоподобное – что этот знак только похож на металлическую гравюру из архива отца. Похож – и не более».

Спустя час, заступив на «двадцать первый пост» перед служебным входом, он постарался выбросить из головы мысли о странном рисунке.

«Птица в круге – распространенный элемент многих гербов и эмблем. А главное – никто и никогда не сможет придумать и объяснить связь между раритетной вазой из пятизвездочного отеля в самом центре Москвы и убогим ножичком для бумаг, найденным в Ташкенте среди наперстков и поздравительных открыток».

Тем не менее, когда через три дня смена Вадима вновь заступила на ночное дежурство, он отозвал в сторонку Зевковича и, смущаясь, попросил у него универсальную карточку от номеров.

– Зачем тебе? – нахмурился старший смены.

– Мне нужно зайти в двести пятнадцатый… – пробормотал Вадим. – На минутку.

– Да хоть на две, – пожал плечами Зевкович. – Только – зачем?

Пришлось рассказывать про незапертый номер, про любопытство историка, про великолепие интерьера.

– И я… – пролепетал Вадим, – обронил там одну вещицу… Мне бы только попасть туда. Я ее сразу найду.

Зевкович протянул ему карточку:

– Держи. Только я не уверен, что твою вещицу уже не подобрал кто-нибудь из «хауз-киппинг». Горничные убираются в номерах ежедневно. Да и служба «мини-бара» наведывается нередко.

Вадим взлетел на четвертый этаж, опрометью бросился по коридору, отыскивая нужный номер. На сей раз лампочки электронного замка казались безжизненными, а дверь – неприступной. Он вставил карточку в узкую щель приемника – никаких изменений. Вадим вытащил ее, повертел в руках и вставил другой стороной – тот же результат. С третьей попытки ему повезло: замок щелкнул, и лампочка вспыхнула зеленым светом.

Сгорая от нетерпения, он зашел в номер, привычным движением нащупал выключатель и надавил клавишу. Комната осталась темной. Через секунду хрюкнула рация:

– Вадим, ты нажал кнопку «SOS» в двести пятнадцатом, – услышал он голос Зевковича. – Ты просто тормоз или у тебя действительно проблемы?

– Я просто тормоз… – неохотно признал Вадим.

Еще через пару мгновений в комнате вспыхнули бра. Он бросился в слабо освещенный дальний угол, туда, где таинственно бледнела в темноте напольная ваза. Зачем-то оглядевшись по сторонам, словно опасаясь свидетелей, Вадим извлек из кармана плоскую металлическую пластинку и поднес ее к странному рисунку на мраморе.

– Так не бывает! – вырвалось откуда-то из груди, и ножичек задрожал в его руке.

На этот раз сомнений не оставалось: оба рисунка были точными копиями.

Вадим в изнеможени сел на пол, разглядывая птиц-близнецов. Что он мог предположить? Ровным счетом – ничего. Как он мог найти разгадку этого странного совпадения? Что придумать? К кому обратиться за помощью?

– Нашел, что искал, Вадим? – поинтересовалась рация.

– Еще нет, – торопливо ответил он. – Еще пять минут!

А зачем ему эти пять минут? Тайны, которым почти сто лет, могут ждать своей разгадки еще столько же…

Глава 2

Первые гости, переступившие порог отеля, наглядно демонстрировали смену эпох. Если еще десять лет назад, в середине 80-х, в номерах слышалась только иностранная речь, сегодня по коридорам и лестницам отеля рассыпалось отечественное многоголосье:

– Колян, в натуре, подваливай на стрелу.

– Гоша, я наконец взял себе мобильник. За четыре «косаря»… Ну, он похож на обычный радиотелефон, только базарить можно где хочешь… Звоню тебе сейчас с него.

– Трехдверный «Паджеро» – это говно! Пацаны перебираются на «бэхи».

Публика, которой придумали свежее название «новые русские», привнесла в жизнь отеля особый колорит. За столетие эти стены видали всякое: здесь кутили купцы, чаевничала московская знать, здесь подписывали документы государственной важности сначала статские советники, а потом – вожди пролетариата, здесь устраивали свальный грех нэпманы и кооператоры молодой советской России, здесь спустя некоторое время «кушали» расстегайчики известные поэты, писатели и партийные чиновники, здесь топали ногами пыльные грузчики, оборудуя склады и хранилища, здесь ошивались стиляги, а чуть позже – фарцовщики и путаны, заискивающе улыбающиеся всяким шведам, немцам и прочим финнам. «Националь» образца 95-го года представлял собой гремучую смесь предыдущих десятилетий в одном флаконе. В номерах отреставрированного отеля теперь одновременно кутили, чаевничали, развратничали, топали ногами и подписывали документы правнуки вождей и грузчиков вместе с детьми фарцовщиков и путан.

Ночной менеджер, американец по имени Джерри, напичканный мудреной заокеанской наукой под названием «маркетинг гостиничного бизнеса», очень скоро убедился в ее импотенции перед похотливой и необузданной плотью молодого российского бизнеса. Только за одну первую рабочую неделю Джерри дважды предлагали чаевые пачками толщиной с палец ноги, четырежды поручали сбегать за шампанским и девочками на условиях, что одну из них он оставит себе за труды, трижды уговаривали продать весь номерной фонд пятого этажа вместе с фитнес-центром и салоном красоты и один раз пригрозили «прострелить башку», когда он трижды отказался это сделать.