Читать книгу "Где Ангел не решится сделать шаг - Джеймс Сваллоу"

Легионер снял капюшон, показалось лицо оливкового цвета с узкими суровыми глазами, подбородок обрамляла тонкая черная бородка, похожая на чернильные росчерки на бумаге. Боевой брат выглядел худощавым, в воспоминаниях Кано он был совсем другим. Адъютант помнил его носящим кристаллическую матрицу психического капюшона, а не с обнаженной бритой головой, как сейчас.

— Брат Эканус, — Кано откинул капюшон и протянул руку. — Какая приятная встреча.

— Время покажет, — Эканус ответил на рукопожатие. Кано заметил смущение воина. Его старый друг знал, что им не следовало встречаться тайно.

— Как ты узнал, что я приду? — спросил Кано.

— Я подозревал, — ответил Эканус. — Не был уверен, пока не увидел, как ты выходишь из переходного шлюза лихтера, — он оглянулся, наблюдая, как мимо проносятся палубы, пока лифт поднимался все выше и выше. — Если повезет, хранители не найдут нас здесь. Ты пришел поговорить.

Кано кивнул.

— Да, с братом.

До Никейского указа брат Эканус служил боевым псайкером в 202-й роте Кровавых Ангелов. И, как и Кано, смирился с приказом на запрет использования своих навыков. Кано помнил времена, когда он сражался вместе с Эканусом, у боевого брата была исключительная способность под названием «копье» — призыв мощного луча телекинетической энергии, который поражал врагов легиона. Сама мысль об Эканусе, который не мог воспользоваться своим даром, на миг вызвала у Кано приступ меланхолии.

— Ситуация изменилась, — сказал Эканус, словно прочитав его мысли. — Наш долг требует от нас иного. — Он сделал паузу.

— Брат, как бы я ни был рад видеть тебя, мы нарушаем приказ, встречаясь таким образом. Тайно.

— Ни одним приказом не запрещено поговорить двум боевым братьям.

— Формально нет, — Экануса сплел пальцы, — но когда Император огласил указ, легион не случайно разделил нас.

Кано не смог сдержаться и нахмурился.

— Плевать на Беруса и хранителей, которые смеют сомневаться во мне. Я не позволю относиться к себе как к изгою и очернять себя из-за чьей-то глупости!

Эканус посмотрел на него.

— Ты прибыл сюда, чтобы сказать мне об этом?

«В проницательности ему не откажешь», — подумал Кано.

— Нет, не из-за этого, — он вздохнул. — Я прибыл сюда, потому что должен рассказать о том, что только ты сможешь понять.

— Это связано с уничтожением планеты Холст? Слухи о приказе примарха быстро распространились по флоту.

Кано покачал головой.

— Гибель планеты может быть следствием того же самого события. Нет, брат. Раньше, еще до того, как мы достигли скопления Сигнус… — теперь, когда пришло время произнести эти слова вслух, Кано понял, что ему сложно сформулировать их. В горле вдруг пересохло.

— Мне приснился сон, — признался бывший библиарий. — Видение о силе, которое пришло во время медитации. Я не стремился к этому, — вспомнив о нем, он почувствовал, как участился пульс. — Но оно сильное, брат. Сильное, темное и глубокое.

Он медленно вдохнул.

— Я падал, и там был…

— Красный ангел, — прошептал Эканус. — Окровавленный серафим, — он поднял руки, точно повторяя видение, которое пережил Кано. — Я тоже его видел.

Мерос ощутил мрачную атмосферу лазарета, проходя по его залам. В перерывах между кампаниями, когда в медицинском центре не лечили раненых и не ухаживали за умирающими, здесь обычно было тихо. Сейчас также стояла тишина, но несколько иная. Воздух отягощало отчаяние, а по коридорам сновало множество незанятых матросов и сервов легиона. Те, кто осмеливался посмотреть на проходящего Кровавого Ангела, демонстрировали неприкрытый страх. Мерос мысленно представил их и вспомнил замерзшие трупы на улицах улья Холста. Они выглядели, как две стороны одной монеты: мертвые и живые, тут и там.

Люди такие слабые, даже не будучи ранеными. Легионер с трудом представлял времена, когда и он был таким же, до того как прошел испытания и заслужил право на генетические имплантации и улучшения. Он жалел их, тех, кто навсегда останутся обычными. Они никогда не увидят вселенную так отчетливо, как он, никогда не будут такими уверенными и целеустремленными…

Мысль застыла. «В чем я теперь уверен?» — спросил себя Мерос. Его твердый рациональный взгляд на вещи был поставлен под сомнение. Предположения, на основе которых воин строил свою жизнь, превратились в песок, осыпавшийся сквозь пальцы.

«Я пересек огромные пространства и видел невероятное», — подумал он. — «Это дар, полученный в обмен на мою службу легиону».

Но вплоть до Сигнуса апотекарий никогда не сталкивался с невозможным. Это была та тень, о которой он сказал, и один взгляд в глаза Ралдорона и других командиров открыл ему истину.

«Они тоже понимали это».

Ощущение, пришедшее с осознанием, было странным и новым. Покалывающий холод в мыслях, пустота в груди. Может быть… это отголосок страха?

Невозможно. Снова это слово.

— Нет мест, куда бы мы не решились ступить, — пробормотал Мерос, ему вспомнились слова из надписи в Гробнице Героев на Ваале.

— Эй! — окликнул кто-то, подбежав к апотекарию и прервав его раздумья. — Лорд Мерос!

Это был летописец Гервин, с которым он познакомился на борту «Гермии». Человек казался ниже, чем помнил легионер, а одежда была великоватой и висела на нем.

Кровавый Ангел кивнул ему.

— Значит, ты перебрался на флагман.

— Да, — Гервин ответил таким же кивком, его руки дрожали от нервного возбуждения. Глаза секвенталиста окружали серые тени, а лицо было бледным.

— Меня с остальной труппой разместили в Башне Лебедя.

Мерос слышал о ней: золотой минарет в верхней части корпуса «Красной слезы», который чаще всего использовался для церемониальных целей. Примарх милостиво передал его в распоряжение летописцев.

Гервин все говорил, апотекария мало интересовала пустая болтовня о взаимоотношениях с артистами, драматургами и журналистами, которые документировали операцию флота. Мерос обратил внимание на один нюанс.

— Где твой графический планшет? Ты потерял его?

— Нет, нет. Не совсем. Я, э-э, просто не взял его с собой.

Меросу это показалось странным. Писатель без блокнота был подобен невооруженному легионеру: неправильный, неполный. Он так и сказал.

— О, вы зрите в корень, — Гервин немного смутился. — Честно говоря, в последнее время я не могу сосредоточиться, чтобы закончить свою работу. Иллюстрации незакончены, текст готов наполовину.

Он махнул рукой перед глазами.

— Главная причина — плохой сон, — летописец вытащил из кармана маленький конверт и открыл его. Внутри были две белые капсулы. — Я пришел сюда к вашим братьям-медикам. Они сказали, что это поможет мне отдохнуть.