Читать книгу "Ржавая Хонда - Владимир Яценко"

Гости, их приближённые, рабы с опахалами, наложницы с блюдами только что приготовленных яств – всё застыло. Даже пыль, поднятая прелестными ножками танцовщиц, всего минуту назад показывавших своё великое искусство возбуждать пресыщенных, и та, казалось, замерла в ослепительных лучах полуденного солнца, заглядывающего во дворец сквозь проёмы крыши верхней террасы главного зала.

– Лим, повелеваю, скажи всем, что это не ты, – насмешливо обратился Господин к своему врагу. – Молчишь? Неужели ты не хочешь вместе с нами посмеяться над нелепыми обвинениями, которыми мои нерадивые стряпчие разукрасили твою безупречную службу? Или ты язык проглотил при виде нашего великолепия?

Зал послушно взорвался хохотом и аплодисментами. Господин несколько минут, благосклонно кивая головой, прислушивался к поднятому шуму, потом приблизился к пленнику и обошёл его кругом, не заходя, впрочем, внутрь эскорта.

– Похудел, – заключил он. – И халат совсем истрепался…

Двор попытался было вновь наградить Господина за удачную шутку, но тот нетерпеливо дёрнул рукой, и смех тут же перешёл в одобрительный шёпот.

– Неужели ты стал действительно так опасен, как считают мои советники? – задумчиво проговорил Господин, теребя рукоять своего кинжала. – Дифтер Лим – санитар кожи, стал великим воином? Значит, слухи о Заветных Текстах – не такой уж и вымысел? По крайней мере интересно, чем можно напугать начальника моей стражи.

Он решительно повернулся и поднялся на трон:

– Снимите кляп, умойте, и пусть говорит, что хочет.

Тотчас с пленника сорвали маску, опрокинули на голову кувшин воды, и опять всё замерло.

Лим потряс головой, стряхивая капли с волос, облизнулся и, насколько позволял ошейник, осмотрелся. Увиденное произвело на него впечатление: он покрутил головой и несколько раз щёлкнул языком. Потом посмотрел прямо в глаза Господину:

– Ба, да это же наш господин Муса, – заговорил он, и даже отсюда, с писарской скамьи, было видно, как напряглись мускулы у стражников. – Было что-нибудь интересное или я всё-таки успел к началу?

– Да вот, поймали бандита и мятежника, – спокойно ответил Господин. – И такое впечатление, что для начала придётся отрезать ему язык.

Пленник осуждающе покачал головой:

– Бояться языка при такой охране… кроме того, отрезав язык, ты лишишь себя удовольствия слышать мои вопли, когда приступишь к главным пыткам.

Господин внимательно разглядывал пленника.

Молча.

– А может, ты меня сразу зарежешь, чтобы твои обезьяны не тратили понапрасну остатки своих жалких сил? – Лим кивнул на стражников.

Господин сделал неуловимый жест рукой, и пленника ударили в лицо тупым концом копья.

– Зачем ты это сделал, Муса? – спросил Лим, сплёвывая кровь. – Разве твоя мать не научила тебя говорить? Ты бы мог просто сказать, что моя речь тяжела для твоего измученного государственными заботами рассудка.

– Я вижу, твоя мать не научила тебя молчать, – спокойно ответил Господин, мрачно глядя на пленника. – А наш Учитель – чувству меры. Хранитель ветхих кож сделал плохой выбор, назначив тебя своим преемником.

По залу пронёсся лёгкий шелест – никогда ещё во дворце столь пренебрежительно не отзывались о Хранителе древних знаний. Что ж, новым временам нужны новые истины…

– Кстати, об Учителе. Представь себе, своим пленением ты обязан именно ему. Старый дурак попытался купить себе свободу ценой головы своего лучшего ученика. И теперь часть твоих людей перебита, часть замучена, остальные попрятались где-то в городе, но день-два – и кто не успеет убраться в горы также будет схвачен.

Он встал с трона и прошёлся по подиуму.

– Лим, признаюсь, мне будет тебя очень не хватать. Без тебя я даже умру от скуки… когда-нибудь, – Господин говорил спокойно, тщательно подбирая слова. – Но перед тем, как мы простимся и каждый пойдёт дожидаться своей смерти, я бы хотел у тебя спросить: зачем тебе власть? Ведь наш безумный наставник научил тебя только убивать. Какой же тебе прок от моего трона? Почему ты молчишь?

– Не уверен, что к концу беседы сохраню зубы…

– Можешь не беспокоиться, я уверен, что к концу беседы зубы тебе уже никогда больше не понадобятся. – Зал опять зааплодировал. – Кроме того, добейся ты власти, что изменилось бы? Наше княжество не богато ни золотом, ни камнями. Мы ничего не можем дать Западной империи, кроме удобного места для торговли. С нашими соседями, разумеется, потому что самим торговать нечем…

– Знаниями, – твёрдо сказал пленник. – У нас есть древние знания, которые…

– …не дорого стоят в век камня и железа, – насмешливо перебил его Господин. – А может, недоеденные мышами свитки помогут воевать с Западом? – Теперь к аплодисментам присоединились и гости. – Так ты скажи – и через месяц армии Египта будут стоять под нашими стенами. Треть убьют, а уцелевших уведут в рабство. Это и есть будущее моего народа?

В зале воцарилась тишина. Это была смелая речь. Гости могли обидеться.

Господин Муса перевёл дух и заговорил о другом:

– Я посмотрел на тебя и понял, что в этом мире нам с тобой тесно. И я точно знаю, кто из нас лишний. Но вот проблема: перед дворцом собралась чернь. И из-за одного бузотёра перевешать столько народа – несправедливо. Кроме того, это очень дорого. Своего леса, сам знаешь, у нас нет, а доставка станет в копеечку. Да и плотников столько не соберёшь…

Он кивнул наложнице, и та поднесла ему блюдо с вином и фруктами. Сделав совсем небольшой глоток и отщипнув несколько ягод от веточки винограда, Господин опять повернулся к пленнику:

– От тебя надо как-то избавиться, Лим, но так, чтобы твоя смерть не придала тебе ореол мученичества. Сброд любит награждать мучеников бессмертием, и бороться с тобой, когда ты давно уже будешь в могиле, станет ещё трудней. Незачем усложнять жизнь своим наследникам.

Господин вернул наложнице бокал, бросил в рот ягоды и спустился с подиума к пленнику. Они стояли друг перед другом как братья. Оба молодые и сильные. Оба умные и опасные. Для обоих смерть – не самая высокая цена за честь и достоинство. Но между ними была ненависть. И эта ненависть одного одела в золото, другого – в кровавые рубцы на спине. Одному казалось, что впереди ещё не один десяток лет царствования, другой был готов заглянуть на дно могилы.

– Вот я и подумал, – глядя прямо в глаза пленнику, продолжал Господин, – что в нашем случае показательными пытками не обойтись. Надо придумать что-нибудь дерзкое, леденящее кровь и волнующее воображение…

Он замолчал.

Господин и его пленник спокойно смотрели друг на друга. Вдруг Лим усмехнулся разбитыми губами и громко произнёс:

– Я трепещу, Муса, в ожидании откровения. Придумать что-либо более дерзкое, чем твоё правление, мне кажется немыслимым для простого смертного!

Господин со злостью смотрел на пленника, казалось, он вот-вот его ударит. И вдруг его лицо расслабилось, он улыбнулся, а затем громко расхохотался. Но никто из присутствующих не рискнул поддержать его смех.