Читать книгу "Бангкокская татуировка - Джон Бердетт"

— Нет, — процедил цэрэушник. — У нас не хватит наличности. Тем более нет желания ставить на явный проигрыш. — Он неожиданно дружески мне кивнул.

— Что собираетесь делать со своим коллегой? — спросил я как можно вежливее.

Хадсон не ответил, только слегка изменилось выражение его лица. Я не специалист в шифровальном деле, но мне показалось, что его мимику можно перевести на разговорный язык следующим образом: «Брайт ведь тоже не горит желанием всю оставшуюся жизнь бегать по заданиям».

Я вполголоса продолжал:

— Видеопленка может помочь?

Истинный профессионал, он моментально понял, что я имел в виду, и покачал головой:

— Придержите про запас.

— Но как парень выкладывается на финишной прямой! — заметил я, все еще под впечатлением оттого, насколько глубоко разбирается мать в мужских страстях.

Губы Хадсона растянулись в едва заметной улыбке, но корпоративная дисциплина заставила его посерьезнеть.

— Она определила с одного взгляда?

У меня возникло ощущение, что американец еще вернется.

— Что ж, — продолжал он громче, кивнув Брайту, чтобы тот поднимался, — мы определенно не имеем права игнорировать такую улику. Тем более что американское правительство не хотело бы, чтобы Таиланд понес экономический ущерб, если подобные сведения станут широко известны. — Взгляд в сторону Брайта. — Откровенно говоря, для решения данной проблемы потребуется известное время. Дело будут обсуждать наверху, подключат министерство национальной безопасности, доложат объединенному комитету начальников штабов, может быть, самому президенту. Не сомневаюсь, что все заинтересованные организации удостоят его вниманием. — Он улыбнулся. — Надеюсь, благожелательным.

Брайт глубокомысленно кивнул — видимо, быстро сообразил, что к чему, и моментально перестроился. Пожал Чанье руку, назвал ее и мать «мэм» и, направляясь к двери, всячески демонстрировал учтивость и даже приязнь.

Когда они ушли, я набросился на Викорна:

— Вы обвинили мусульман. Это может вызвать войну.

Полковник мотнул головой:

— Когда ты наконец повзрослеешь, Сончай? Я принял во внимание твое чувствительное сердечко и кивнул в сторону индонезийцев. Можешь быть доволен, твои новые друзья из Сонгай-Колока окажутся совершенно ни причем.

Я позвонил Мустафе и стал объяснять, что к чему.

— Но он все-таки обвинил мусульман, — бросил тот и повесил трубку.

ГЛАВА 30

На тот случай, если ты еще не понял, фаранг, объясняю: здесь кончается основной сюжет повествования (тот, что связан с придуманной версией гибели Митча Тернера). Однако не стоит расстраиваться — впереди еще кода.[47]

Викорн, конечно, не рассчитывал, что в его небылицу поверят, но мы знали специфику работы разведок. Верить — удел мальчиков из церковного хора. В нашем же случае (явно) требовалось нечто пикантное для отвлечения внимания — не дающее возможности сделать вполне конкретные выводы, но в то же время могущее послужить трамплином для продвижения по службе. Не мне тебе рассказывать, фаранг. Ведь это ты придумал правила игры. Я был спокоен за Чанью: лет двадцать, пока в Америке будут перемалывать, что к чему, ей ничего не грозит. Ну не молодец ли Викорн? Иногда он поражает до глубины души.

За этим не последовало никаких событий, зато я был пленен домашней атмосферой, которая благодаря Хадсону и Брайту установилась в клубе.

В первую очередь спасибо Брайту. Нат сообщила матери, а та — мне, что он совсем не плохой малый. Вызов, брошенный Нат его мужественности, пробил в самолюбии американца изрядную брешь, в нее хлынул свет, и наш дорогой Стив предстал перед нами совершенно в ином образе: после соития на третьем свидании разведчик стал другим человеком и признался, что не такой уж он крутой патриот, как показалось на первый взгляд.

— Неужели? — с потрясенным видом воскликнула Нат.

— Не крутой, — подтвердил агент ЦРУ тоном, который свидетельствовал, что очень многие не поверили бы в подобную метаморфозу.

Au contraire,[48]как выразился бы мсье Трюфо. Но бедняга вовсе спал с лица после безобразного развода, когда «противная сторона» выступила с безосновательными обвинениями в жестоком с ней обращении, чтобы наложить лапу на дом, машину, банковский счет и пользоваться неограниченным правом опеки над маленькой дочерью и лишь изредка позволять навещать ее в своем присутствии.

Мы наблюдали, как младший из агентов прошел через шизофренический период, когда сам не понимал, нужно ли ему сохранять лицо или нет. А если нужно, то ради кого. Вот и мне приходилось на протяжении одного часа испытывать перемены его настроения; то ерепенился, как задиристый петух, то совершенно сникал. Но я рад сообщить, что потребовалось не больше недели, чтобы вернуть его в человеческое общество, и теперь Брайт каждый вечер ровно в девять является в бар, платит за Нат пеню, затем увлекает ее наверх и девушка, не скупясь на крики, награждает его оргазмом. Мы слышим ее внизу, если выключаем стереосистему. Брайт об этом знает — Хадсон ему говорил, но, избавленный моей страной и нашими женщинами от спеси, появляется после каждого героического спаривания, блистая улыбкой на скуластом нордическом лице. Нат просила меня узнать у Викорна, сколько в наши дни получают американские шпионы.

Но Хадсон, разумеется, совершенно иное дело. Многоуровневый, многоликий человек. Должен скромно признать, что не знаю ни одного азиата, который изо дня в день мог бы так искусно удерживать столбиком друг на друге несколько скользких бильярдных шаров или хотя бы проявил к тому желание. Когда речь заходит о тонкостях душевного онанизма, фаранги не знают себе равных. Старший из двух агентов делал все молча, скрытно, бросая Нонг вызов своим ненавязчивым ухаживанием — таким неприметным, что люди сомневались, было ли между ними что-то и ухаживает ли он за ней вообще. А если я задавал вопрос — интерес для меня не просто теоретический, учитывая скорый приезд супермена, — мать становилась на удивление неприступной. Я считал, что с нее станется воспользоваться Хадсоном, чтобы обрести форму к моменту появления отца, или, наоборот, воспользоваться отцом — в зависимости оттого, в какой форме супермен после стольких лет разлуки. Она еще не возобновила диету, что, может, о чем-то и свидетельствовало, но в момент написания этих строк не поддавалось расшифровке. Нет, для понимания личности Хадсона мать привлекать бесполезно, мне приходится полагаться лишь на то, что удалось разглядеть самому в краткие мгновения, когда он позволял себе терять бдительность. Посмотрим, какие выводы сделаешь ты, фаранг. Итак, он:

1) догадался, о чем идет речь, когда Ван и Пат говорили на своем родном, лаосском, языке;