Читать книгу "Бенвенуто - Олег Насобин"

Сейчас, когда я пишу эти строки, с момента переговоров прошло уже почти два года. Никакого ответа от нее я так и не получил, но переговорный процесс с итальянцами на самом деле никогда не прерывался. Время от времени с нами связывались под разными предлогами представители итальянского правительства. Иногда казалось, что мы уже договорились, и снова все начиналось сначала. Идет процесс и сегодня.

Я не могу сказать, что итальянская «контора» совершила столько же проколов, как французская, или что итальянские «бесы» были каким-то образом нарочито «видны». Нет. Этого не было. Но присутствие итальянских спецслужб ощущалось весьма четко. Да и то сказать, переговоры с Павлом Ипатьевым вел лично посол, а это автоматически предполагает участие в деле итальянских спецслужб.

Хотя и у них проколы случались: например, на нас выходили некие итальянские темные личности, предлагавшие выкупить у меня недвижимость, но почему-то рассчитаться по сделке они предлагали в городе Милане, причем половину суммы обещали наличными. Это походило на провокацию, и я просто перестал с ними общаться.

Детский сад какой-то.

Добро пожаловать, Бенвенуто!

Со временем дел за границей у нас становилось все меньше, и я стал чаще бывать в России. Как и большинство бизнесменов, по достижении определенного уровня финансовой и житейской зрелости я, кроме бизнеса, начал интересоваться и общественной жизнью своей страны. Оказалось, что мой двадцатилетний опыт ведения дел в Европе довольно востребован в России, поэтому я достаточно легко влился в коллектив единомышленников и коллег на родине.

С августа 2011 года я стал помогать своему другу Андрею Александрову в качестве советника. Андрей — видный бизнесмен — занимался политической деятельностью, и ему был необходим непредвзятый взгляд и подсказки со стороны. Он познакомил меня с представителями общественных организаций и деловых кругов России, и в дополнение к моим собственным связям мой круг общения значительно расширился.

Мне со своей стороны тоже хотелось быть полезным своим новым русским друзьям, и, согласившись профессионально советовать Андрею и занимаясь другой общественной работой я, разумеется, никаких денег за это не получал.

Потом я вошел в общественную организацию «Деловая Россия», став членом ее генерального совета. При этом до сего дня я по-прежнему остаюсь беспартийным.

Работа внутри общественной организации строится по различным направлениям. Я тоже избрал себе те две сферы, в которых чувствовал себя полезным: культура и международные отношения.

На втором заседании комитета по культуре «Деловой России» мы с коллегами обсуждали план работы на 2012 год. И я предложил внести в этот план выставку произведений искусства из личных коллекций представителей российских деловых кругов. Идея понравилась членам комитета, все ее одобрили, и мы с энтузиазмом приступили к подготовке мероприятия.

Площадкой для выставки мы выбрали замечательный государственный музей на Делегатской улице. Его роскошные залы, интерьеры и удобное месторасположение выше всяких похвал. Плюс постоянные экспозиции этого музея тоже замечательные и, по-моему, даже недооценены публикой. Там есть что посмотреть, и я всячески рекомендую этот музей посетить всей семьей вместе с детьми.

К тому же музеем руководила Елена Викторовна Титова, которая и возглавила наш комитет по культуре «Деловой России». Елена Викторовна — прекрасный человек и отличный профессионал музейного дела.

Экспозицию нашей выставки предполагалось разместить в семи залах музея на втором этаже. Нам с Ириной оргкомитет выделил прекрасный Бордовый зал, предполагая, что мы привезем в Россию и выставим там автопортрет Бенвенуто Челлини.

Однако мы с женой очень сомневались и переживали. Стоит ли выставлять именно Челлини? Ведь у нас в коллекции есть и другие весьма интересные картины, поспокойнее, так сказать, не имеющие такой драматичной истории за спиной.

На самом деле мы с женой опасались и нервничали по поводу трех вещей:

1) итальянцы руками и языком какого-нибудь коррумпированного или дружеского им российского «светила» могли, в теории, уничтожить нашу репутацию;

2) итальянские и французские спецслужбы способны были организовать какую-нибудь пакость или провокацию на территории России;

3) после ввоза картины в Россию будет трудно ее вывезти из страны.

Однако все наши друзья и знакомые, те, кто видел фотографию этой работы, просили и хотели бы, чтобы мы показали именно ее. Кроме того, я чувствовал себя обязанным моим дорогим «френдам», обретенным в Сети. Ведь это они своим доверием, участием и вниманием год назад фактически спасли нас от провокаций и вербовки.

Поэтому мы все-таки стали прорабатывать возможность показать на выставке автопортрет Бенвенуто. Тщательно поразмыслив, по поводу первого пункта мы с Ириной пришли к выводу, что доказательная база у нас настолько прочна, что даже если кто-то из «светил» по заказу наших недругов сунется в это дело, мы дадим ему отпор в развернувшейся дискуссии.

Мы обладаем в России собственным медиаресурсом, плюс всегда есть возможность обратиться к друзьям за поддержкой. То есть, как ни крути, а наш голос все равно будет услышан и мы сможем публично ответить любому медийному агрессору.

Из осторожности мы были намерены продемонстрировать картину без масштабной рекламы, а в таких случаях «светила», скорее всего, предпочтут не связываться с нами. Не стоит овчинка выделки, а риск слишком велик. Когда есть возможность промолчать, им проще пропустить событие, чем спровоцировать скандал, который еще неизвестно чем обернется.

В то, что нам окажут поддержку российские искусствоведы, я не верил. И вот по какой причине. В 2006 году мы уже обращались за помощью в Государственный Эрмитаж. Мы смиренно просили, чтобы в его лаборатории всего-навсего взяли пункции и исследовали пигменты и основу портрета. Разумеется, я готов был за это заплатить.

Профессиональные исследования, проведенные в России, позволили бы нам начать предметные переговоры с Пушкинским музеем и Эрмитажем.

К этому времени у нас уже имелись готовые технические анализы, сделанные в парижской лаборатории, и, кроме того, было официально установлено ведущими французскими антропологами, что на портрете изображено лицо именно Челлини. Я просил о повторном российском анализе, поскольку таким образом прощупывал почву только для начала переговоров.

Сначала я переговорил по этому делу с двумя штатными сотрудниками музея. Один из них поведал мне, что Эрмитаж не станет проводить исследование моей картины. Якобы это личное распоряжение господина Пиотровского, таковы правила: в лаборатории исследуются только те произведения, которыми Эрмитаж владеет. Ни нашу картину, ни досье на нее работники музея никогда не видели. По крайней мере, из моих рук они досье картины не получали. Настаивать мы не стали.

Через шесть лет, к 2012 году, ситуация радикально изменилась: отсутствие поддержки и глухое молчание со стороны искусствоведов нас более не пугали. Материала было накоплено достаточно, к тому же он оказался весьма наглядным.