Читать книгу "След мустанга - Евгений Костюченко"

— Ты верно мыслишь, — сказал босс. — Но ты не знаешь всех наших возможностей. О нападении через пару дней будет знать весь Запад. Газеты Техаса, Канзаса и Миссури раструбят о нем, добавив подробностей, о которых мы и не догадываемся. Но самое главное — на развалинах останется труп индейца.

— Труп индейца… — Только теперь Лагранж понял, что босс говорил всерьез.

А Форсайт продолжал, с воодушевлением потрясая пальцем над головой:

— Люди Коннорса отчаянно сопротивлялись! Но силы были неравны! Только на рассвете подоспела подмога из поселка, под началом шерифа Лагранжа! Раненых и убитых команчи унесли, отступая. Забыли только одного.

— Команчи? — уточнил Лагранж.

— Неважно, — сказал Форсайт, успокаиваясь. — Команчи, апачи, ирокезы. Индейцы. Краснокожие изверги.

— И вы хотите, что бы я ….

— Амулеты, старые мокасины и труп индейца — вот и все, что от тебя требуется. Возьмешь Боба Клейтона с его парнями. Ночью окружишь ранчо, чтобы никто не удрал, и … — босс азартно ударил кулаком по ладони.

— Ночью? Индейцы не нападают ночью. Лучше все сделать на рассвете.

— Идиот! — неожиданно рявкнул Форсайт. — На рассвете твои люди должны отправиться на зарево пожара, и метким огнем заставить индейцев отступить! И преследовать их! Всё! Хватит болтать! Иди! Пока я не нашел кого-то более толкового для такой работы.

«Да он сумасшедший!» — подумал Лагранж, пятясь к двери.

Да, только сумасшедший мог придумать подобное— ночью напасть на ранчо, где живут десятка два ковбоев. Не говоря уже о том, что нападения индейцев давным-давно прекратились, и в такой спектакль никто не поверит.

Да, на индейцев привыкли списывать пропадающий скот. Да, почти в каждой банде имелся свой индеец-проводник. Но зачем уничтожать ранчо? Кому оно мешает?

Никому, кроме Форсайта.

Определенно, он выжил из ума. Кто поверит, что среди местных индейцев нашлись головорезы, способные на такое? Кайова и команчи давно живут в мирном соседстве с белыми. Многие работают на полях и в карьере. Их дети ходят в школу вместе с детьми белых. А их пьяницы, воры и убийцы идут под суд наравне с белыми. С чего бы им начинать новую войну? А ведь то, что задумал Форсайт, иначе как объявлением войны и не назовешь.

Значит, Форсайту нужна война.

Придя к такому выводу, Джон Лагранж почувствовал некоторое облегчение. Его босс — не псих. Он нормальный бизнесмен. А бизнес иногда заставляет совершать поступки, которые постороннему наблюдателю кажутся безумием или преступлением.

Теперь Мутноглазый мог спокойно обдумать заказ. Ничего подобного ему до сих пор не поручали. Однако он не видел большой разницы — убить одного или перебить десяток. Придется чуть дольше повозиться, вот и все.

«Окружишь ранчо», — сказал Форсайт. Интересно, как он себе это представляет? Сколько людей понадобится, чтобы окружить три холма? Наверно, для этого пришлось бы пригнать сюда всех шахтеров…

Лагранж ухмыльнулся, представив, как работяги стоят в оцеплении, взявшись за руки. Нет, если боссу хочется окружать, пусть сам и окружает.

А вот насчет ночного нападения — не так глупо, как кажется. Ночь осложняет работу, но ненамного. В темноте можно незаметно подкрасться, а внезапность нападения — лучший козырь.

Дня два надо будет потратить на разведку. Сосчитать всех людей на ранчо. Знать, куда каждый из них отправляется ночью. Изучить, как охраняется дом, и как в него войти. И только после этого начать отбирать помощников.

Их не должно быть слишком много — дело-то необычное, не всякий согласится, и не всякому доверишь. Но и вдвоем-втроем на ранчо не сунешься. Значит, нужна дюжина надежных парней.

Мутноглазый до сих пор не знал всех ковбоев, работавших на Форсайта. Их было слишком много, и все держались шайками по пять-семь человек. Шайки были разбросаны по огромной территории пастбищ, и, чтобы собрать в команду хотя бы три десятка ковбоев, потребовалась не одна неделя.

«Клейтон знает их лучше, чем я, — подумал Лагранж. — Он и подскажет, кого взять на дело. Все пройдет гладко. С его головорезами мне нечего бояться».

И тут ему пришло в голову, что как раз этих головорезов и следовало бояться. Боб Клейтон не забыл, что когда-то Лагранж был рядовым охранником в шайке, а потом вдруг резко обогнал его и стал приближенным босса.

Боб Клейтон, возможно, и сам был не прочь нацепить шерифскую звезду. И если кто-то из его людей в ночном бою случайно подстрелит Мутноглазого, то Боб Клейтон недолго будет носить траур.

* * *

Посты на дорогах были выставлены для того, чтобы заворачивать беглых шахтеров обратно в поселок. Форсайт не сомневался, что многие попытаются покинуть карьер, не дожидаясь расчета. Постовые знали, что делать с шахтерами. Но им никто не объяснил, как поступать с теми, кто захочет не бежать из поселка, а проникнуть в него. Двое, попытавшиеся это сделать, были на всякий случай схвачены, обезоружены и связаны. А одному из них даже кляп засадили, чтобы не ругался.

Когда Мутноглазый и Чокто добрались до поста, там наступило время ужина. Поев с ковбоями тушеной солонины и выпив кофе, Лагранж закурил и вытянул ноги на стол.

— Чокто, сходи, глянь на краснокожего, — приказал он. — Может, знакомого встретишь…

— Смотри, что у него было, — сказал постовой, подавая ему винтовку.

То был винчестер, любовно отделанный кожей и бисером. Замша, обтягивающая приклад, была порвана в нескольких местах — и это были следы ударов. А на желтой коже, что обвивала цевье, темнели бурые пятна крови.

— Что скажешь, Мутноглазый?

— Скажу, что эти двое не похожи на странствующих проповедников.

— Ты еще не видел их лошадей. Идем, покажу тебе кое-что.

Лагранж с неохотой поднялся из-за стола и направился вслед за ковбоем к коновязи.

Чужие кони стояли отдельно. Жеребец, нескладный и большеголовый, с широкой грудью и мощными ногами, был пятнистым — на шоколадной коже белели звездочки размером с яблоко. Седло и сбруя были отменного качества, и явно куплены в хорошей лавке. А вот рыжая кобыла, стоявшая рядом, была покрыта мешковиной, и седло на ней потрескалось от старости. Зато хвост и грива были тщательно перевиты кожаным шнуром.

Лагранж приказал ковбою:

— Покажи их копыта.

Тот похлопал кобылу по шее и, наклонившись, согнул ее переднюю ногу.

— Не подкована, — глубокомысленно заключил Лагранж. — А жеребец?

— К нему лучше не подходить. Волчище, а не конь. Двоих искусал. Но если ты насчет подков — то он подкован.

— Значит, индеец ехал на кобыле, а белый…

— Наоборот, — с удовольствием перебил его ковбой. — Индеец сидел на мустанге. Держу пари, он украл его совсем недавно.