Читать книгу "Привкус горечи - Магдален Нэб"

— Почему ты нервничал? Ты понял, что в этот вечер ему стало хуже?

— Да. Он весь день ничего не ел. Он не разрешил мне одеть себя. Не хотел выходить на улицу. За завтраком и обедом он плакал и держал меня за руку, пытаясь сказать мне что-то, но смог лишь выговорить: «Боль...» Яспрашивал, где ему больно, но в ответ он только плакал. Я думаю, он не знал, что у него болит. Вся правая сторона его тела потеряла чувствительность. Видите, у него на коляске под правой рукой лежит поддерживающая подушка. Однажды я нашел его вон там, возле стола. Его правая рука, привязанная к подлокотнику, чтобы не падала и не травмировалась, застряла под столом. Ему было больно, он обливался потом, но не высвободил руку, потому что не понимал, откуда эта боль. В тот день я говорил Портеусу, что сэру Кристоферу плохо. Два раза ему говорил, но доктор так и не пришел. Не знаю, вызывал ли он его.

— Нет, не вызывал. Расскажи мне, что произошло, когда ты вернулся обратно.

— Я знаю, они хотели, чтобы я вернулся очень поздно, но тогда начался дождь и к тому же последний автобус уходит в час десять. Подъезжая к вилле, я видел свет в оранжерее и припаркованный у ворот грузовой мотоцикл. Тогда я понял, какую глупость я совершил. Я предупредил их о том, что он умирает, и заставил таким образом поторопиться с вывозом картин. Если бы я промолчал... Да, я знаю, он все равно бы умер, но не так, не так... Нет! Нет, я должен... Должен был...

— Все хорошо. Все хорошо. Успокойся. Сделай глубокий вдох. Дыши ровно. Вот так лучше.

— Они хотели подготовиться к его смерти. Понимаете, подготовиться к тому моменту, когда придут эти люди, которые стоят там, в зале, и начнут составлять опись и все проверять. Я думаю, что я должен был все рассказать Джиму... Он не из тех, кто говорил, что все албанцы бандиты. Он всегда дружелюбно ко мне относился. Если бы я рассказал...

— Ты был не в том положении, чтобы делать что-нибудь. Не мучай себя. — Легко сказать, подумал инспектор.

— Да, извините, я знаю, вы правы. Джим, не вставая, впустил меня. Он услышал мой голос и нажал на кнопку. Я зашел в дом через кухню. Они меня не заметили. Я видел их внизу в оранжерее, Портеуса, адвоката и двух грузчиков, они постоянно сюда приходили. Я зашел в комнату через маленькую дверь для прислуги. Я думал, вдруг он меня зовет, может, ему надо встать. Его не было в комнате. Я оставил его коляску слева от кровати, но ее тоже не было на месте. Дверь на террасу была открыта. На улице все еще лил дождь. Я точно знал, куда он мог попытаться уехать. Быть может, он хотел умереть там, у пруда с лилиями, где ему всегда было так спокойно. Но он не мог сам туда добраться. Он не мог спуститься по дорожке, ведущей в сад, должно быть, он просто выехал на террасу.

— Покажи мне, — попросил инспектор.

Джорджо не хотел выходить на улицу, но инспектор настойчиво потянул его за собой. Он и сам не горел желанием мокнуть под дождем, но выйти на террасу надо было обязательно, сделать это сейчас, пока в комнате снова не появились прокурор, капитан, секретарь, все, кто мог прервать их разговор. Инспектор и Джорджо прошли под аркой, увитой розами, мокрый гравий скрипел у них под ногами, мокрые листья хлопали их по плечам. Справа в тумане, вытянув руку вверх, стояла мокрая статуя в развевавшихся мраморных одеждах, будто пыталась остановить дождь или что-то еще. Вокруг покачивались блестящие лавровые листья, с которых ручьями лилась дождевая вода.

— Он лежал здесь под дождем, словно сбежавшая кошка, которую оставили умирать на дороге. Коляска лежала, опрокинутая, на земле лицом к оранжерее. Все лампы там были включены. Он все видел.

— Да, — согласился инспектор. Огромные двери оранжереи были открыты. Он находился достаточно далеко, но вполне можно разглядеть лица и узнать хорошо знакомых людей. Особенно друзей. — Да, я все видел.

— Потом пока они... возились с ним, я закрылся у себя в комнате и пытался убедить себя в том, что сэр Кристофер, как в прошлый раз, просто впал в детство, когда открыл окно, вымочил ноги в луже и смеялся. Я пытался обмануть себя. Он знал, что он болен. Он знал, что меня нет в доме. Он взял с собой колокольчик, потому что его нигде нет, и я не знаю, где он. В темноте я не смог найти колокольчик. Должно быть, сэр Кристофер услышал какой-то шум. Боль не давала ему спать. Он выехал на террасу и наверняка увидел их. Своих друзей. Понимаете, я уверен, что в тот момент сознание его было ясным. Чтобы встать из коляски, особенно когда отталкиваешься только одной рукой, нужно сначала поднять подножки, спустить ноги на землю и затормозить колеса. Он все сделал правильно. Он умер стоя, глядя на своих друзей. Должно быть, падая, он схватился за левый подлокотник кресла. Видите, на направляющем колесе остались царапины. Он потянул за собой коляску и опрокинул ее. Он так и держался за колесо. Промокший насквозь и окостеневший.

— Ты дотрагивался до него?

— Только пощупал пульс на шее, но я и так уже понял... И его рука, левая рука. Ее нельзя было оторвать от колеса. Я нащупал его глаза. Они были открыты, и их заливал дождь, поэтому я их закрыл.

— Ты не пытался его поднять?

— Нет. Я знаю, какой он тяжелый, даже когда еще был жив. Я пошел к Портеусу и все рассказал. Они как раз переносили картину в оранжерею. Думаю, они были вне себя, когда узнали, что их видели. Они оставили меня стоять там, пока сами шептались о том, что им теперь делать. Я и сам был напуган, но они вообще впали в панику. Они велели мне идти к себе в комнату и прийти к сэру Кристоферу, как обычно, утром в семь тридцать.

Они потом долго заносили его в комнату и возились с ним. Я накрыл голову подушкой, чтобы ничего не слышать. Я всю ночь не спал. Я одеревенел от холода. Только потом понял, что весь мокрый, потому что лег в постель, не раздевшись. Я только разулся.

— Ты и сейчас дрожишь от холода. Пошли обратно в комнату, — перебил его инспектор.

Небо немного просветлело, но в комнате стало еще темней.

— Здесь можно включить еще лампу? О, замечательно. Тебе надо переодеть рубашку.

— Да ладно, ничего страшного.

Инспектор открыл дверь в коридор, откуда можно было пройти в туалет и в спальню Джорджо.

— Ты слышал, что происходит в этой комнате, когда лег в кровать? Ты понимал, что они там делают?

— Пожалуй, да. Поэтому я накрыл голову подушкой, чтобы не слышать. Я слышал их голоса, но не мог разобрать слов. После они ушли. Я так и остался лежать с подушкой на голове, а в ушах звенела тишина. Потом начали петь птицы. Через какое-то время зазвонил будильник. Все вроде было нормально, но я знал, что это не так, словно в кошмарном сне. Я не заходил к нему в комнату, я вышел на кухню и ждал там, глядя в окно. Пришла кухарка. «Ты сегодня рано. Сделать ему чай?» — спросила она. Я сказал: «Нет. Он умер». Специально так сказал, чтобы она первая позвонила секретарю. Я не крал вещей его отца.

— Конечно нет, — сказал инспектор.

— Потом я сидел рядом с ним, пока не приехал доктор. Они надели на него голубую пижаму. Она ему не нравилась.