Читать книгу "Татуировка наложницы - Лора Джо Роулэнд"

— А значит, место особого внимания для расследования, — добавил канцлер Янагисава. Когда старейшины кивали в знак согласия, он наблюдал за Сано и Кэйсо-ин. Угол его рта приподнялся в странной улыбке.

Даже сёгун выглядел удивленным.

— Досточтимая мать, чрезвычайно, э-э, важно, чтобы убийца моего наследника был пойман и наказан. Как вы можете отказывать сёсакану Сано в возможности, э-э, выполнить свою миссию?

— Я не меньше других хочу, чтобы убийце было воздано по заслугам, — сказала Кэйсо-ин, — но не за счет мира в Больших Внутренних Покоях. Увы! — Она смахнула слезы рукавом, ее голос окреп. — Ничто не в силах вернуть ребенка, который умер вместе с Харумэ. Мы должны распрощаться с прошлым и подумать о будущем, — нежно улыбнулась она сыну. — Ради продолжения рода вы должны забыть о мести и сосредоточиться на зачатии нового ребенка. — Она повернулась к собравшимся. — Позвольте же мне, старухе, дать вам, мужчинам, несколько советов. — Снисходительно, будто нянька к малым детям, Кэйсо-ин обратилась к высшему правительственному совету Японии: — Тело женщины очень чувствительно к внешнему воздействию. Погода, фазы луны, скандалы, неприятные звуки, плохая еда — все может испортить женщине настроение. А испорченное настроение может помешать развитию мужского семени в ее чреве.

Госпожа Кэйсо-ин огладила свое плотное тело и сложила руки на животе. Старейшины уставились в пол, недовольные столь откровенным обсуждением деликатных вопросов. Канцлер Янагисава изумленно смотрел на Кэйсо-ин. Сёгун жадно ловил слова матери. Хирата съежился от смущения, а Сано почувствовал нарастающий страх, догадываясь, к чему клонит Кэйсо-ин.

— Зачатие требует полного спокойствия, — продолжала она между тем. — Когда детективы толпами бродят по Большим Внутренним Покоям, задавая вопросы, шныряя повсюду, нельзя ждать, что наложницы понесут ребенка. Это невозможно!

Она тихонько ударила Цунаёси Токугаву веером по руке.

— Вот почему вы должны избавиться от детективов. — И она торжествующе оглядела присутствующих.

Старейшины хмурились, но молчали: многие из их предшественников потеряли места в совете, выразив несогласие с госпожой Кэйсо-ин. Пока Сано собирался с духом, чтобы сделать то, чего требовали честь и здравый смысл, затянувшееся молчание прервал канцлер Янагисава:

— Ваше превосходительство, мне понятна озабоченность вашей досточтимой матери, — осторожно проговорил он. Даже второй после сёгуна человек должен уважать госпожу Кэйсо-ин. — Но мы обязаны сопоставить наше желание получить наследника с необходимостью поддерживать мощь режима Токугавы. Позволив изменнику остаться после убийства безнаказанным, мы продемонстрируем нашу слабость и уязвимость для последующих атак. Вы с этим согласны, сёсакан Сано?

— Да, — с несчастным видом ответил Сано. — Расследование должно быть продолжено без ограничений.

Госпожа Кэйсо-ин блокировала ему доступ в Большие Внутренние Покои, но явно не по той причине, которую назвала. Она боится, что он обнаружит нечто, способное уличить ее в убийстве. Опасается, что станет известно об ее отношениях с Харумэ, и хочет найти письмо, прежде чем это сделает он. Вмешательство госпожи Кэйсо-ин является дополнительной уликой в пользу ее прямого обвинения.

— Не слушайте их, — приказала сыну госпожа Кэйсо-ин. — За мной мудрость жизни. Моя вера в Будду дала мне понимание мистических сил судьбы. Я знаю, что надо делать.

Сёгун беспомощно переводил взгляде Кэйсо-ин на Янагисаву и верного сёсакана. Сано слышал удары своего сердца. Лица присутствующих расплывались перед глазами. Губы казались холодными и непослушными под тяжестью слов, которые он должен произнести, чтобы спасти расследование и переключить его на Кэйсо-ин. Но настойчивый голос чести и справедливости укрепил его смелость. Рука потянулась к поясу, чтобы вынуть письмо. Согласно бусидо, жизнь одинокого самурая стоит меньше, чем поимка убийцы и изменника.

Тут его осенила яркая, словно вспышка молнии, мысль. Он вспомнил, что больше не одинок. Если его приговорят к смерти за измену, то Рэйко и судья Уэда окажутся на лобном месте вместе с ним. Он готов пожертвовать собой ради собственных принципов, но как можно подвергать опасности свою семью?

Новое для него чувство зависимости наполнило душу Сано сладкой, болезненной теплотой. Он убрал руку от пояса. Долгие годы одиночества он мечтал о женитьбе! Но на смену облегчению пришло возмущение. Женитьба поощряет трусость за счет чести. Брак принес новые обязательства, которые противоречат прежним. Сейчас Сано еще лучше понимал неудовлетворенность Рэйко. Они оба из-за женитьбы лишились независимости. Можно ли сделать эту потерю терпимой?

Надо прожить жизнь, чтобы это узнать!

Наконец заговорил Цунаёси Токугава:

— Сёсакан Сано, э-э, продолжайте расследование. Но вы и ваши детективы должны держаться подальше от Больших Внутренних Покоев и женщин. Воспользуйтесь своей изобретательностью, чтобы поймать убийцу другим способом. И когда вы это сделаете, мы все, э-э, будем очень рады. — Затем он, рыдая, припал к груди матери.

Глядя прямо в глаза Сано, госпожа Кэйсо-ин усмехнулась.

24

Из Больших Внутренних Покоев вышли изгнанные по приказу сёгуна девять детективов, которым Сано поручил вести там расследование. У входа во дворец, где они с Хиратой поджидали своих людей, Сано подошел к руководителю группы, которая брела сквозь ночь в сторону дома.

— Нашли что-нибудь?

Детектив Озава, человек с незапоминающимся лицом, в прошлом шпион мэцукэ, покачал головой:

— Ни яда, ни чего-либо другого.

На стенах замковых переходов расплывались в тумане огни чадящих факелов. В лесу ухали филины, по всему городу лаяли собаки. Печальное очарование осени всегда будило в Сано поэта, но теперь причастность к убийству угнетала его.

— Удалось с кем-нибудь поговорить?

— Никто ничего не знает, — ответил Озава. — Это может означать одно из трех: либо им действительно ничего не известно, либо они боятся говорить, либо кто-то приказал не болтать. Я бы поставил на последнее.

— Ты обыскал апартаменты госпожи Кэйсо-ин? — спросил Сано.

Озава удивленно посмотрел на него:

— Нет. Я не знал, что это нужно, к тому же нам потребовалось бы для этого ее специальное разрешение. А что?

— Ничего, — сказал Сано, — все в порядке.

— Может, это и хорошо, что нас выставили, — заметил Озава. — Мы могли бы торчать в Больших Внутренних Покоях до конца года, так ничего и не узнав.

Это было слабым утешением для Сано, поскольку эдикт сёгуна лишал его доступа не только к жилищу Кэйсо-ин и пяти сотням потенциальных свидетелей, но также и к другому важному подозреваемому — госпоже Ишитэру. Сейчас мысль о ней напомнила Сано о неприятном деле, которым ему предстояло заняться этой ночью.

Когда они добрались до имения Сано, детективы пошли в казарму.