Читать книгу "Незаконная планета - Исай Лукодьянов"

Подбежала толстенькая девочка лет десяти-одиннадцати. У нее было оживленное лицо, озорные карие глазки.

— Мама, мы играем в сепст-футбол, — сообщила она скороговоркой. — У меня уже два раза выпадала семерка, разреши, мы еще немного…

— Нет, — сказала Тоня, вытирая ей лоб платком. — Ты вся потная, сядь в тень. Галя! Я кому говорю?

Прибежала еще девочка, очень похожая на первую, за ней примчался Витька. Они шумно препирались, Витька доказывал, что не задел мяч ногой, а девочка твердила, что задел.

Вообще с тех пор, как прилетели Заостровцевы, этот островок стал наверняка самым шумным в архипелаге. Близняшки — Лиза и Галя — ни минуты не могли усидеть на месте, они были неистощимы на выдумки, затевали всякие состязания — кто кого перегонит, переплюнет, перетанцует, перекричит. И Витька, глядя на девочек, тоже стал какой-то шальной.

Они уселись в тени и принялись строить друг другу рожи.

— Перестаньте сейчас же! — прикрикнула Тоня.

Марта сказала ей вполголоса:

— До чего девочки похожи на тебя…

— На меня в молодости, — уточнила Тоня. И добавила озабоченно: — Я очень растолстела, правда?

— Ты прекрасно выглядишь.

— Да, да, как же! Посмотри, какие руки стали. А ноги! — Тоня вздохнула. — Вот ты действительно прекрасно выглядишь.

— Свен говорит, что рачки, которых они здесь разводят, забыла, как называются, очень способствуют обмену веществ и препятствуют отложению жиров.

— Правда? Надо с ним поговорить. Лиза, прекрати вертеться! По-моему, он в тебя влюблен.

— Кто? — Марта уставилась на Тоню.

— Свен. Знаю, ты будешь возражать, мне всегда возражают, когда я что-нибудь говорю, но я всегда оказываюсь права. Тот, на турбазе, который распределяет приезжих по островам, ну, у него такое имя, на «К»…

— Вейкко?

— Да, Вейкко. Он тоже в тебя влюблен.

— Полно тебе! — Марта засмеялась.

— В тебя все всегда были влюблены.

Тоня встала, легко и плавно поднялась на скалу и заглянула вниз, на полоску пляжа.

— Володя! — крикнула она. — Ты все еще под солнцем?

— Вместе со всем Восточным полушарием, — донеслось с пляжа.

— Сейчас же перейди в тень! Слышишь? — Тоня вернулась к Марте, села рядом. — Восточное полушарие! — сказала она, болтая полными ножками. — Прямо как маленький. Глаз нельзя с них спускать.

— Ну, ты уж слишком, Тоня, дрожишь над ним. На таком солнце, как здесь, не опасно, хоть целый день.

— Кому не опасно, а кому… — Тоня запнулась. — Ты не представляешь, Марта, сколько у меня забот. В прошлом, нет, позапрошлом году меня звали на студию «Интерлинг-радио», им позарез был нужен мой голос, но разве я могу пойти? Мои просто пропадут без меня. Как ты думаешь, Инна счастлива?

— Да, — сказала Марта, с трудом поспевавшая за Тониными переключениями. — Безусловно.

— Мам, я уже сухая, — заныла Лиза. — Мы все высохли, разреши нам поиграть.

— Только не бегайте, как угорелые, — разрешила Тоня. И снова обратилась к Марте: — Я бы не могла так, как она.

— Как кто?

— Инна. Она же в полном подчинении у Ильи.

— Ну нет. Может, так было раньше, но теперь у них по-другому. Илья очень переменился.

— А почему она полетела с ним в Таллин? Ей же не хотелось, а он только сделал вот так, — Тоня поджала губы, — и она сразу согласилась.

— Ей действительно не хотелось, но полетела она не потому, что Илья поджал губу. Ее пригласили в какой-то тамошний институт для консультации. Инна ведь крупный микробиолог, и когда Илья звонил в Таллин по своим делам, там узнали, что Инна на Аландах, и попросили ее приехать на неделю. Вот и все.

— А я не заметила, чтобы Илья переменился. Скажу тебе. Марта, по правде: мне он никогда не нравился. Уж очень насмешлив.

— Его многие за это не любят. Но он не злой, а за последнее время и вспыльчивость его приугасла. Люди же меняются с возрастом.

— Меняются, это верно.

Тоня снова поднялась на скалу и убедилась, что Заостровцев с Морозовым перебрались в тень.

— Странное какое судно, — сказала она, глядя в юго-восточном направлении. — Похоже на швейную машину. Что они там делают?

— Поднимают подводную лодку.

— Подводную лодку?

— Витька обнаружил ее на дне. Бог знает, сколько она там пролежала, наверно, со второй мировой войны.

— А-а. — Тоня сделала упражнение для мышц живота, потом спустилась к Марте. — Не понимаю, как ты можешь ходить по камням босиком, — сказала она. — Ну, что такое, Галя?

Одна из близняшек бежала к ней с плачем.

— Я же говорила, что этим кончится. — Тоня поставила девочку между колен, вытерла ей слезы. — Ты упала? Нет? Так что же случилось?

Галя жалобно всхлипывала и не отвечала. Тут выступил вперед Витька.

— Я щелкнул ее по носу, — сказал он.

Марта потребовала объяснений, но Витька не пожелал входить в детали, упрямо молчал. Вдруг Галя заговорила плачущим голосом:

— Он первый начал… он сказал, я толстая и поэтому мне трудно прыгать вверх… а я сказала, ты на себя посмотри… а он говорит, первый раз вижу таких толстух, а я сказала… я сказала, ты вантарик …

— Что, что? — спросила Марта. — Вантарик? Это что еще за слово?

Но Галя опять залилась слезами. Лиза с некоторой снисходительностью объяснила:

— Вантарик — это так говорят, если про родителей в газетах пишут и по теле показывают, а он задается.

Марта переглянулась с Тоней.

— Как тебе не стыдно, — сказала она Витьке, — на девочку руку поднимать?

— Я не поднимал руку, — сухо ответил Витька. — Я ее щелкнул. Не больно, чуть-чуть.

— Да-а, не бо-ольно! — крикнула сквозь слезы Галя.

Мощные магниты спасательного судна приподняли подводную лодку над грунтом. Растревоженный ил расползся гигантским облаком, непроглядной мутью окутал лодку. С судна сбросили виброшашки, вокруг них заклубился ил, собираясь в плотные шары и оседая на дно под собственной тяжестью. Лодка все более отчетливо проступала из глубинной мглы на экране в операторской рубке. Вихри воды смывали с ее корпуса вековые наносы.

— «Щука», — сказал старший оператор.

— То есть как — щука? — спросил Морозов.

Он сидел в рубке, не сводя с экрана любопытного взгляда: первый раз он видел, как работают спасатели. Рядом сидел Володя Заостровцев, узколицый, невозмутимый, несколько сонный на вид. Над плечом Морозова жарко дышал Витька. В стороне стоял, скрестив на груди бронзовые руки и прислонясь к переборке, Свен. Это по его просьбе спасатели пустили посторонних в операторскую рубку.