Читать книгу "Трудно быть мачо - Андрей Кивинов"

Свисток. Пошли. Побежали. Ускорились.

Дамочка, нагруженная покупками, устало двигалась к дверям подъезда.

Темно. Никто не увидит. Можно играть смело.

Доценко наблюдал за ходом игры уже не из машины. А пробираясь к месту соревнований наискосок, по заснеженному газону. На ходу поздоровался с грустным снеговиком на детской площадке.

Один из игроков выхватил из-под куртки биту.

«Здравствуйте. Наша фирма проводит благотворительную акцию – отдай свою машину в пользу инвалидов ума и умри спокойно»…

* * *

А в это нелегкое для страны время…

У Харламова был обрез. Сделанный из личного охотничьего карабина. Совершенно законный, легальный обрез. Заряд картечи, выпущенный из такой игрушки, превращает бутылку в стеклянный песок. А голову человека – на усмотрение читателя.

И черная дырочка ствола смотрела прямо в лоб Чернакова. Калибр убедительный, внушающий уважение.

Но потом ствол поднялся и повернулся в сторону Виктора Ильича Щербины.

– Не понял… Ты кто такой?

Интонация говорила, что бывший обэповец рассчитывал увидеть кого-то другого.

– Сядь на лавку. И не дергайся. Мозги вышибу.

Не опуская обреза, Харламов помог Чернакову подняться с пола.

– Андреич, ты как? Цел?

Щербина сунул руку подмышку.

– Не понял, что ли? – осадил его Харламов, – пуля-дура.

– Чешется.

– Потерпишь.

Чернаков поднялся на ноги, присел на полати, выдохнул. Попариться бы сейчас.

Дабы нормализовать мыслительный процесс. Соображал он в настоящую секунду с трудом. Зачем Харламов устаивает этот спектакль?

Пока Вячеслав Андреевич искал ответ на этот нелегкий вопрос, дверь отворилась, и в парной объявилась еще одна знакомая личность – Василий Степанович Глухарев. Генерал в отставке. Без веника и без тазика, но в одежде. «С легким паром».

Произошедшее за этим Чернаков воспринимал не совсем адекватно, что и не удивительно. Полено – не расческа. Да и стресс – не санаторий. Боль опять охватила голову, картинка и звук поплыли, размылись, словно на упавшем с тумбы телевизоре, потом и вовсе перевернулась вверх ногами.

Рванувшийся к дверям Щербина, вставший на пути Харламов, мелькнувший перед глазами короткий приклад обреза, кровь из сломанного носа, возня и конечно – много, много, много мата…

(Спонсор задержания – словарь жаргонных слов и выражений русского языка. Издание третье – дополненное).

* * *

– Так больно?

– Нет.

– А так?

– В зависимости от стоимости лечения… Шутка. Не больно.

Врач оставил Чернакова в покое и присел за стол заполнять какой-то бланк.

– Скажите, доктор, он умрет? – осторожно полюбопытствовал сидящий на диване остряк Глухарев.

– Обязательно. Все там будем, рано или поздно. Лично я загнусь в мучениях от острой финансовой недостаточности. Если же вы имеете в виду ближайшее будущее вашего друга, то – и не надейтесь. Ничего страшного. Сотрясение, конечно, есть, но через пару дней все пройдет. Рану я обработал. В стационаре наложат швы.

– Правильно. Настоящий коммунист не должен умирать лежа на больничной койке. Только в бою…

– Обязательно надо в больницу? Может, само заживет? – Чернаков поморщился и дотронулся до повязки.

– Дело ваше, но я бы лучше лег. На всякий случай.

– Конечно, конечно, – поддержал генерал, – отдохнешь, человеком станешь.

Чтоб за новогодним столом сидеть со здоровой головой, и чтоб утром она не болела. Доктор, вы не уезжайте без него. И в военно-медицинскую, отвезите, если не сложно. Я позвоню туда, договорюсь.

– Отвезем, где есть место. С академией потом сами решайте.

Из двери соседней комнаты дома заглянул один из охранников «Планеты».

– Василий Степанович, гляньте, что нашел, – он покрутил перед носом мобильный телефон, – на столе валялся. Бабский.

– И чего?

– Стал картинки рассматривать, а тут – во, наш отдел красок сфоткан.

– Положи на место. Пускай убойный отдел изымает. Они уже летят с песнями. Всем составом. С мигалками и сиренами.

Охранник кивнул и исчез. Генерал подошел к Чернакову и несильно похлопал по плечу.

– Ты уж извини, Слава, что твой затылок пострадал. Отлежишься, я тебе все объясню. Сейчас не стоит голову заморачивать.

– Да не поеду я в больницу… Дома отлежусь.

«А где теперь мой дом? Нет у тебя дома. В больничке жить будешь».

– Не выдумывай. Ты мне нужен здоровым и трезвым. Машину твою ребята к «Планете» перегонят.

У Глухарева зазвонил мобильник.

– Да. Слушаю… Что?!… Где?! Ох, е… Сейчас приеду.

Он раздраженно захлопнул «раскладушку»

– Час от часу!… Стаса ранили!… Огнестрел!

– Где? В «Планете»?

– На Юго-западе! Он тоже кого-то завалил. Подробностей не знаю, в «Планету» из местной милиции позвонили. Чего его туда занесло? Черт! Сплошные подарки к Новому году! Ну, разве здесь бросишь пить? Я полетел.

Когда «Скорая» подъезжала к воротам одной из городских больниц, Чернаков попросил врача:

– Остановите, пожалуйста. Я все-таки дома отлежусь.

– Дело ваше. Подпишитесь, что отказались от госпитализации.

– Давайте.

До Юлиного дома он доехал на метро. На турникете долго не мог попасть жетоном в щель. Подошел милиционер и крайне вежливо поинтересовался, не пьян ли пассажир, не имеет ли случайно колюще-режущего оружия и не желает ли предъявить документы с пропиской? Пассажир молча снял шапку, обнажив перебинтованную голову. Милиционер тут же извинился и проводил раненого пассажира до эскалатора. Внизу его встретил другой милиционер и посадил в вагон, попросив других пассажиров уступить ему место. А потом оба милиционера поднялись в пикет и доложили сидящему там проверяющему, что на станции все спокойно и никаких происшествий не зарегистрировано.

Позвонить Юле было неоткуда, трубка пала мученической смертью в баньке Галины Михайловны Копытиной. По дороге Чернаков заскочил в круглосуточный мини-супермаркет, купил бутылку коньяка и шоколадку. Поднялся на этаж, позвонил в дверь.

– Слава, что случилось?! Что у тебя с головой?!

– Под лед провалился. Это была славная рыбалка…

И фотография и портрет висели на прежних местах. Чернаковский чемодан покоился в углу, за шкафом.

Вячеслав Андреевич прошел на кухню, достал две рюмки, откупорил коньяк. Юля полезла в холодильник.