Читать книгу "Убийство в доме викария - Агата Кристи"

Мне не пристало гордиться тем, что я сделал в тот вечер. Явсегда был серьезным противником эмоций, всяких сектантских радений. Но в этотвечер я сыграл роль неистового, красноречивого проповедника.

Я очень четко произнес евангельскую тему проповеди: «Япришел не праведников, но грешников призвать к покаянию»[32].Дважды повторил эти слова и услышал собственный голос, сильный, звучный,абсолютно непохожий на голос Леонарда Клемента.

Я увидел, как Гризельда в первом ряду подняла удивленныйвзгляд, и Деннис последовал ее примеру.

На минуту я задержал дыхание, а потом дал себе волю.

Все собравшиеся в тот вечер в церкви были и без тоговзвинчены, готовы к взрыву эмоций – было легко сыграть на их чувствах. И яиграл. Я призвал грешников к раскаянию. Я взвинтил себя до какого-то дикогоэкстаза. Я то и дело выбрасывал вперед руку с указующим на грешника перстом икаждый раз сопровождал обличающий жест словами:

– Я обращаюсь к тебе!

И каждый раз в ответ на эти слова с разных сторон до менядоносился общий вздох, почти рыдание.

Чувства толпы – это нечто необъяснимое и ужасное.

Я закончил проповедь прекрасными, грозными словами, бытьможет, самыми грозными словами в Библии: «Если в эту ночь душу твою возьмут оттебя...»[33]

Это было недолговечное, странное вдохновение. Домой явернулся прежним, бесцветным и неприметным человеком. Гризельда меня ждала. Онабыла немного бледна. Она взяла меня под руку.

– Лен, – сказала она, – ты сегодня был такой...беспощадный. Мне это не понравилось. Я никогда раньше не слышала такойпроповеди.

– И думаю, что больше никогда и не услышишь, – сказаля, в изнеможении добираясь до дивана. Я чувствовал себя совершенно измученным.

– Что с тобой стряслось?

– На меня накатило безумие.

– О! А ничего такого, особенного, не было?

– Что значит – «ничего особенного»?

– Просто спросила, и все. Ты человек непредсказуемый, Лен.Мне всегда кажется, что я тебя совсем не знаю.

Мы сели за стол. Ужин был холодный ввиду отсутствия Мэри.

– Тебе письмо в холле лежит, – сказалаГризельда. – Деннис, принеси, пожалуйста.

Деннис, не проронивший ни слова за весь вечер, молча пошелза письмом.

Я взглянул на письмо и невольно застонал. В левом верхнемуглу было написано: «С посыльным. Срочно».

– Это, несомненно, от мисс Марпл, – сказал я. –Больше не от кого.

Мое предположение оправдалось.

«Дорогой мистер Клемент, мне очень хотелось бы поговорить свами о нескольких мелочах, которые пришли мне в голову. Мне кажется, все мыдолжны по мере сил помочь в расследовании этой печальной тайны. Я подойду, свашего разрешения, около половины десятого и стукну в окошко кабинета. Не будетли милая Гризельда так добра – пусть забежит к нам и поможет моему племянникускоротать вечер. Разумеется, мы будем рады и мистеру Деннису, если он захочетприйти. Если не будет другого ответа, я дождусь их и приду к вам в назначенноевремя.

Искренне ваша,

Джейн Марпл».

Я протянул письмо Гризельде.

– Ой, мы непременно пойдем, – весело воскликнулаона. – Стаканчик-другой домашней наливки – как раз то, что нужно человекув воскресный вечерок. По-моему, Мэри сегодня приготовила особенно удручающеебланманже[34]. От него у нас такое похоронное настроение.

Деннис встретил приглашение далеко не так восторженно.

– Вам-то хорошо, – проворчал он. – Рассуждаете обовсех этих высоких материях, о книгах, об искусстве. А я сижу развесив уши ичувствую себя круглым идиотом.

– Это тебе полезно, – как ни в чем не бывалооткликнулась Гризельда. – Чтобы ты помнил свое место. А вообще, по-моему,мистер Рэймонд Уэст вовсе не такой уж всезнайка, он больше представляется.

– Всезнаек среди нас нет, – сказал я.

Мне не терпелось узнать, что именно хочет сказать мне миссМарпл. Из всех дам моего прихода она, безусловно, самая проницательная. Малотого, что она видит и слышит практически все, что творится вокруг, – онаеще умеет дать удивительно точное и убедительное истолкование фактам, которые привлеклиее внимание.

Если бы я когда-либо решил вступить на стезю преступления,то больше всего опасался бы мисс Марпл.

«Спасательно-развлекательная экспедиция к племяннику» – такее назвала Гризельда – отправилась в поход в начале десятого, а я в ожиданиимисс Марпл развлекался тем, что составлял нечто вроде описи фактов, связанных спреступлением. Я расположил их в более или менее хронологическом порядке.Человеком пунктуальным меня не назовешь, но я люблю аккуратность, и мненравится записывать все в надлежащем порядке.

Точно в половине десятого в окно тихонько постучали, я встали впустил в кабинет мисс Марпл.

На голову и плечи у нее была накинута тончайшая, пушистаяшотландская шаль, и от этого она казалась старенькой и хрупкой. Она вошла исразу же начала говорить, торопясь и слегка запыхавшись от волнения:

– Вы так добры, что позволили мне зайти... Душечка Гризельда– сама доброта... Рэймонд от нее без ума, всегда говорит о ней: прелестнаяголовка Грёза...[35] Можно присесть сюда? Это не ваше кресло?О, благодарю вас... Нет, что вы, не надо скамеечки для ног.

Я повесил шотландскую шаль на спинку стула, потом подошел исел в кресло напротив своей гостьи. Мы сидели и глядели друг на друга; на лицемисс Марпл заиграла лукавая улыбка.

– Вот вы сейчас сидите и думаете – отчего я во все этовмешиваюсь? Наверно, вам кажется, что это не женского ума дело. Нет-нет, прошувас, позвольте мне объяснить все самой.

Она на минуту умолкла, и щеки ее начали медленно заливатьсянежным румянцем.

– Видите ли, – наконец начала она, – когда живешьсовсем одна в таком заброшенном уголке, поневоле приходится искать себе хобби.Ну, разумеется, есть и вязание, и образцовые дети, и благотворительность, можнои пейзажи рисовать, но у меня одно хобби с давних пор: человеческая натура.Такое разнообразие, так невероятно увлекательно! И как-то само собойполучается, что, когда человек живет в глухой деревушке, где нет никакихразвлечений, у него возникает масса возможностей стать настоящим знатоком, еслитак можно сказать. Начинаешь классифицировать людей – словно они птицы или цветы:такой-то класс, такой-то род, такой-то вид. Разумеется, порой можно иошибиться, но со временем ошибаешься все реже. Знаете ли, привыкаешь себяпроверять на практике. Например, берешь мелкую загадку – помните, милаяГризельда так смеялась над историей с полупинтой креветок? Эту мелочь и тайнойне назовешь, и тем не менее она абсолютно неразрешима, если не найти верныйключ. Или вот еще случай с подменой микстуры от кашля и с зонтиком жены мясника– он тут как бы и ни при чем, если не предположить, что бакалейщик и женааптекаря ведут себя совершенно неподобающим образом; конечно, так оно иоказалось. Это так увлекательно, когда поразмыслишь над чем-нибудь, а потомубеждаешься в своей правоте.