Читать книгу "Десять поверженных - Глен Кук"

— Я выхожу из игры, пока в выигрыше, — сказал я. — Кто-нибудь хочет сесть вместо меня?

Я разогнул свои больные ноги, отошёл и уселся на бревно, уставившись в небо. Звёзды казались весёлыми и дружелюбными.

Прохладный воздух был свеж и неподвижен. В лагере стояла тишина. Сверчки и ночные птицы пели свои колыбельные песни. На земле царили мир и спокойствие, и было трудно поверить в то, что совсем скоро это место должно превратиться в поле боя. Я ворочался, пока не устроился поудобнее, затем стал созерцать звёзды с их мягким и успокаивающим светом. Я определённо наслаждался моментом, ведь он мог стать вообще последним подобным моментом в моей жизни.

Костерок потрескивал, его огонь слабо колыхался. Кто-то нашёл в себе силы подбросить туда ещё веток. Огонёк взметнулся вверх, и в мою сторону пополз дымок с ароматом смолы. Огонь отбрасывал тени и они плясали по лицам наших азартных игроков. Одноглазый сидел с поджатыми тубами — он проигрывал. Жабий рот Гоблина невольно растянулся в улыбке. Немой, будучи Немым, ничего не выражал своим видом. Элмо напряжённо думал и хмурился, высчитывая свои шансы. У Шалуна вид был более кислый, чем обычно. Я был рад снова увидеть его, так как боялся, что мы потеряли его в Лордах.

Только один хилый метеор прокатился по небу, и больше ничего. Я бросил бесплодное созерцание и прикрыл глаза, прислушиваясь к биению своего сердца. Твёрдый идёт. Твёрдый идёт, стучало оно, подражая топоту приближающихся полчищ.

Рядом присел Ворон.

— Тихо сегодня, — он огляделся.

— Затишье перед бурей, — откликнулся я. — Что там наши власть предержащие?

— Бурные споры. Капитан, Ловец и этот новенький хотят им пока дать потявкать. Чтобы они потеряли бдительность. Кто выигрывает?

— Гоблин.

— Одноглазый там не сдаёт из-под стола?

— Мы его ещё не поймали.

— Я всё слышал, — прорычал Одноглазый. — Ворон, я тебя как-нибудь..

— Знаю, заткнись. Меня и так уже заколдовали. Каркун, ты поднимался наверх после наступления темноты?

— Нет. А что?

— В небе что-то необычное, на востоке. Похоже на комету.

Сердце у меня подпрыгнуло. Я быстренько прикинул.

— Вероятно, ты прав. Она должна была уже вернуться.

Я поднялся, он тоже. Мы пошли наверх.

В саге о Леди и её муже всякое значительное событие предварялось появлением кометы. Бесчисленные предсказания повстанцев утверждали, что Леди падёт, когда в небе появится комета. Но в большинстве таких пророчеств говорилось ещё и о ребёнке, который является воплощением Белой Розы. Круг тратит неимоверные усилия, чтобы разыскать этого малыша.

Ворон привёл меня на вершину холма, откуда видны были звёзды, висящие низко над горизонтом на востоке. И я увидел, как далеко-далеко в небе движется что-то, похожее на серебряный наконечник стрелы. Я долго смотрел туда, прежде чем повернуться к Ворону.

— Похоже, она направлена на Амулет.

— Мне тоже так показалось. — Он немного помолчал. — Я не сильно верю в их пророчества, Каркун. Они слишком похожи на суеверия. Но вот это нервирует меня.

— Ты же всю жизнь слышишь эти предсказания, и я сильно удивлюсь, если ты скажешь, что они тебя совершенно не трогают.

Он что-то промычал, недовольный.

— Повешенный принёс новости с востока. Шелест взяла Ржавчину.

— Хорошие новости, хорошие, — сказал я с заметным сарказмом.

— Она взяла Ржавчину и к тому же окружила армию Брелока. К лету весь восток будет нашим.

Мы стояли лицом к каньону. Несколько передовых отрядов Твёрдого достигли основания подъёма. Несущий Шторм прервал свою атаку, чтобы подготовиться к моменту, когда Твёрдый попробует пойти на штурм.

— Ну вот, начинается, — прошептал я. — Мы должны остановить их здесь, или всё рухнет, когда нам ударят в спину.

— Может быть. Но не думай, что Леди выйдет из игры, даже если мы потерпим поражение. Они все знают об этом. Каждая пройденная миля по направлению к Башне будет наполнять их ещё большим страхом. Одного ужаса уже будет достаточно, чтобы они разбежались, даже если отыщется их пресловутый ребёнок.

— Наверное.

Мы наблюдали за кометой. Она была ещё очень, очень далеко, едва различима. И ещё много времени пройдёт, прежде чем она приблизится. Успеют произойти великие битвы.

— Может, тебе и не стоило мне её показывать, — недовольно сморщил я нос. — Теперь эта проклятая комета не даст мне покоя.

На лице Ворона мелькнула такая редкая для него улыбка.

— Побеспокойся лучше о нашей победе, — предложил он.

— Мы находимся наверху, — думал я вслух. — Твёрдому и его людям придётся преодолеть двенадцать сотен футов высоты по этому серпантину. Они будут лёгкой добычей.

— Это ещё бабушка надвое сказала, Каркун. Я возвращаюсь. Удачи тебе завтра.

— Тебе тоже, — ответил я.

Он будет в самом центре заварухи. Капитан назначил его командовать батальоном регулярной армии. Им придётся держать фланг, поливая дорогу стрелами.

Я задремал, но сны мои были очень странные. Возникло какое-то пульсирующее золотое зарево, зависло надо мной, светясь, как целое скопление далёких звёзд. Я не знаю, спал ли я или нет, и так до сих пор не понял этого. Я назову это сном, потому что так удобнее. Мне не нравится мысль, что Леди так сильно мной заинтересовалась.

Я сам виноват. Все эти романтические описания дали свои всходы на плодородной почве моего воображения… Какая самонадеянность! Сама Леди посылает свой дух, чтобы успокоить одного жалкого, измученного войной, перепуганного солдата. Во имя неба, почему?

Это свечение повисло надо мной и принялось успокаивать. В словах проскакивали весёлые интонации.

«Не бойся, мой верный. Лестница Слезы — ещё не ключ Империи. Её утрата не принесёт вреда. Что бы ни случилось, мой преданный будет в безопасности. Лестница — это только очередной пункт на пути Твёрдого к поражению.»

И дальше, в той же приводящей в замешательство манере. Мои самые дикие фантазии отозвались эхом, вернулись ко мне. В конце, на короткое мгновение, из глубины сияния показалось лицо. Женского лица красивее этого я не видел никогда. Хотя сейчас никак не могу его вспомнить.

На следующее утро, пинками поднимая людей и приводя свой госпиталь в рабочее состояние, я рассказал об этом сне Одноглазому. Он взглянул на меня и пожал плечами.

— Слишком буйная фантазия, Каркун.

Он был озабочен тем, чтобы поскорее закончить здесь свою работу и смыться. Одноглазый ненавидел работу.

Сделав свои дела, я бесцельно побрёл вниз, к лагерю. Голова гудела, и настроение было не из лучших. Прохладный, сухой горный воздух бодрил не так хорошо, как хотелось бы.