Читать книгу "Солдат - Василий Сахаров"

Парни, обсуждая просмотр, сели пить чай с бутерами, а я вышел из палатки и пошёл прогуляться по лагерю, который уже завтра наш батальон должен покинуть. Мы оставляли Черноморское побережье Конфедерации на попечение Третьей гвардейской бригады и территориалов МВД, которые займут наш лагерь, а батальон должен отправиться в Краснодар и влиться в состав формируемого возле столицы Кавказского экспедиционного корпуса. Это займёт неделю, может, чуть больше, а после этого нас ожидала дорога в горы.

Я бродил по кирпичным дорожкам между палатками, подсаживался к костеркам, возле которых сидели ребята из других групп, вёл разговоры ни о чём и размышлял о последних днях, проведённых здесь.

Всё началось три дня назад, когда нашу базу навестил сам комбриг, генерал-майор Игнатьев, худой и чрезвычайно нескладно выглядевший в мундире человек с постоянным, хроническим насморком. С какой целью приехал комбриг, можно было только гадать, и чего ожидать от его посещения, было неясно. У нас в батальоне его не любили — ну, не боевой он офицер, а пост командира бригады получил исключительно потому, что очень хорошо умел считать денежку и планировать каждый свой шаг. Кроме того, Игнатьев постоянно конфликтовал с Ерёменко, а это очень сильно сказывалось на всём нашем подразделении.

Впрочем, нам — я говорю про большинство солдат и офицеров батальона — было всё равно, что приехал самый натуральный генерал-майор, и благоговения перед его высоким чином в батальоне не было. У нас ценилось другое — дела человека и конкретные его поступки, поэтому комбрига встретили без всякой помпы. Приехал, да и бог с тобой, проходи, гостем будешь, как надоест, поезжай к себе домой, не задерживаем и остаться не просим.

Игнатьев пробыл у нас в расположении ровно сутки, за которые вынес тридцать пять взысканий, разжаловал в рядовые трёх сержантов и влепил по десять суток «губы» двум командирам групп. На прощание в полдень он приказал построить весь личный состав батальона на плацу, взобрался на трибуну и произнёс зажигательную речь:

— Гвардейцы! Ваш батальон — гордость нашей бригады и в то же время её позор. Вы выполняете самые трудные боевые задачи, всегда находитесь на самых опасных участках, но совсем забыли о таком понятии, как дисциплина. Где подшитые подворотнички? Почему мне, вашему комбригу, не отдаётся воинское приветствие? Расхлябанность пустила корни в вашем подразделении, и это, вне всякого сомнения, порочная практика, которая до добра не доведёт. Однако заниматься вашим перевоспитанием времени нет. Наше государство находится в состоянии войны, и, куда ни посмотри, повсюду на нашу любимую Конфедерацию нацелены вражеские штыки.

На этих словах стоящий рядом Глаз легонько ткнул меня в бок и прошептал:

— Вот же, чмо, как воевать, так его и близко не наблюдается, всё время где-то в тылу со своим штабом, а как политбеседу провести, то тут он на коне.

— Ладно, давай послушаем самого главного отца-командира. В кои-то веки, впервые за три года, в расположении батальона появился.

Генерал тем временем продолжал:

— С севера наступают войска царя Ивана, который всё же объявил нам войну. На востоке ждут своего часа кочевники-«беспределы», и с Крыма напирают караимы. С юга идут гонимые радиацией и бескормицей орды Новоисламского Халифата, а с моря, им в подмогу, наносят свои удары трабзонские пираты и наёмники. Воины-спецназовцы, сынки мои, товарищи, не отдадим варварам ни пяди родной земли! Оправдаем то высокое доверие, которое нам оказал президент Симаков, ведущий нас к победе!

В речи генерала Игнатьева не хватало одного — истошного крика: «Родина-мать в опасности! Все на баррикады!» Что я, обычный сержант гвардии, мог бы сказать на речь комбрига? Многое мог бы, но конечно же промолчал и сам для себя, не в первый уже раз, раскидал сложившуюся ситуацию на составные части.

Конфедерация в опасности, всё верно, но наше государство с самого своего зарождения в этом состоянии находится, и ничего, не то что оборону держим, а ещё и расширяться умудряемся. Иван Седьмой объявил войну Конфедерации, и это ни для кого не новость. Царь — это звучит грозно, вот только воевать за него некому. Пару тысяч солдат он ещё, может, и наберёт, а вот с вооружением у донцов как-то не очень. Негде царю его взять, а немногие имеющиеся у него заводы производство вооружений пока не тянут. Всё, что он сможет, это пройтись вдоль наших границ и изобразить активность ведения боевых действий.

Кто там ещё? Кочевники, всё правильно. Одна орда так и шарится вдоль Маныча, но опасности от неё сейчас никакой нет и в ближайший год не предвидится. Ладно, есть ещё караимы, но это тоже угроза гипотетическая, поскольку флота у крымчаков не имеется, а набеги, которые они устраивают на форт Горностаевка, прикрывающий Керчь, ничего, кроме потерь, им пока не принесли. Вот так, с востоком, западом и севером разобрались, и там всё в относительном порядке.

Остаётся ещё два направления — юг и юго-запад, то есть Кавказ и Чёрное море. Что касаемо побережья, то да, три дня назад Кара с двумя тысячами наёмников высадился на берег. Только десант этот выглядел плюгавенько, и его войскам легче было по берегу от самого Трабзона топать, чем пытаться десантную операцию провести. Под Сухуми, куда двигался вражеский флот, стоял «Ладный», который передовые плавсредства, перевозящие вражеских бойцов, перетопил вчистую. Говорят, что более пятисот трабзонских пиратов в том морском сражении в водах Чёрного моря сгинуло. Пришлось Каре с основными силами высаживаться в Очемчири и уже здесь соединяться с войсками халифатцев. Куда они двинутся от побережья — вопрос из вопросов. Если на нас пойдут, то под Туапсе их встретят, есть кому, а если на Нальчик, то самый крупный город и столица Горского Содружества падёт в любом случае.

Теперь, что касаемо самих южан. Они опасны, и именно они могут доставить нам основные проблемы. Это правда, и здесь генерал Игнатьев не лукавит и не передёргивает. Государство южан называется Новоисламский Халифат, и, насколько я знал из сообщений нашего столичного радиовещания, образовался он на основе такой страны, как Иран, который пережил Чёрное Трёхлетие, как и все другие государственные образования. Однако смог сохранить органы власти и не скатился на двадцать лет в Хаос, как другие страны. Иранцы и примкнувшие к ним беженцы, в первую очередь из Пакистана, уничтоженного в 2015 году во время скоротечного ядерного конфликта с Индией, получили фору и стремительно стали восстанавливать промышленность и экономику.

Всё бы ничего, живи и радуйся, готовься к тому, что вскоре займёшь на планете Земля место мирового лидера, оставшееся вакантным после канувших в небытие Соединенных Штатов Америки. Однако этого не произошло. Мало того что весь восток страны «фонил» радиацией, так ещё и серьёзная авария на атомной энергостанции в Бушере случилась. По слухам, в Чёрное Трёхлетие её заглушили, а спустя какое-то время, когда жизнь стала налаживаться, попытались снова в строй ввести, но, видимо, нормальных специалистов у них не осталось, и произошло то, что и произошло.

Из-за радиоактивного заражения Иран потерял всё побережье, основные промышленные предприятия и самые плодородные почвы. Для выживания этого народа, более чем наполовину состоявшего из отчаявшихся беженцев со всего Ближнего Востока, нужна была новая земля под расселение и Великая Идея. С идеологией тамошний правитель разобрался быстро, объявил себя возрождённым пророком Магомедом и пообещал всем своим людям райские кущи, а вот с землями вышла полная лажа. На восток не пойдёшь — радиоактивная пустыня, на юге — море, а на западе — воинственные племена бывших иракцев, вспомнивших, что они — наследники хариджитов. Оставалось только одно направление — на север, то есть на Кавказ.