Читать книгу "Лик Девы - Сергей Пономаренко"

Она прошла мимо старинного фонтана, питающегося водой с горы Перчем. Крепостные ворота напротив него были наглухо закрыты, что было необычно, так как они закрывались только с наступлением сумерек. Как она и предполагала, несмотря на то что до начала службы оставалось более двух часов, зал храма был переполнен — здесь находилось огромное множество людей. В храме было жарко и душно, и она почувствовала тревогу, переполнявшую этих людей. Здесь искали спасения не только души, но и бренного тела. Почувствовав на себе, латинянке, несколько неприязненных взглядов, Беата поспешила выйти. Прошла мимо греко-армянского храма, также переполненного молящимися, и вернулась в Консульский замок.

Господин консул встретил ее хмуро, от слуг он уже знал, что она не успела на корабль, но за его внешней суровостью она ощутила тревогу за ее судьбу в обреченном городе. К своему удивлению, сама она страха не чувствовала, словно надвигающаяся беда ей не грозила. По дороге сюда она приняла решение, и сейчас, собравшись с силами, несмотря на правила этикета, храбро заявила ему:

— Мессер Христофоро ди Негро! Мы с вами обручены уже более четырех лет, и все это время я хранила вам верность, ожидала, пока вы решали более неотложные вопросы вдали от Генуи. Несмотря на трудности путешествия, я приехала сюда и живу здесь уже почти целый год. Сейчас, перед надвигающейся угрозой, смертельной опасностью, не желаете ли вы сделать мне предложение руки и сердца и обвенчаться со мной, проведя католический обряд?!

Только после сказанного Беата обратила внимание, что здесь они не одни. В углу зала за небольшим столиком, склонившись, писал под диктовку господина Гандольфо ди Портупино писарь Доменико. В двух шагах от них стоял в почтительном ожидании распоряжений консула пожилой каштелян Лучиан ди Пьюри, по лестнице к ним поднимается кавалерий Микаели ди Сазели. Беате стало неловко, ее бросило в жар, она от смущения даже прикусила губу. «Как я не к месту, не вовремя», — подумала она. Особенно ее обжог осуждающий взгляд кавалерия, услышавшего ее последние слова и от этого словно зашатавшегося. Господин консул замер на мгновение, затем нежно взял ее руку, тяжело опустился на одно колено и поцеловал ее ладонь. В это время невдалеке загрохотал гром, несмотря на чистое голубое небо, ласково заглядывающее в окно.

— Мессер, подошла турецкая эскадра и начала обстрел портовых построек! — негромко доложил кавалерий.

Присутствующие бросились к окну, выходящему на море, — все, за исключением консула, продолжавшегося стоять на колене, удерживая руку девушки.

— Беата, простите меня за то, что я так долго не решался, за то, что вы находитесь здесь в это неблагополучное, страшное время, — произнес консул. — Я прошу вашей руки, будьте моей женой! Вы согласны? — Вновь раздался гром орудий.

— Я согласна стать вашей женой! — твердо произнесла Беата, несмотря на то что чувствовала, как взгляд кавалерия словно прожигал ей спину. Консул поднялся и подошел к окну.

— Господин консул! Возле крепости стали на якорь десять турецких кораблей, еще пять, не заходя, отправились вдогонку за бежавшими «купцами», — сообщил кавалерий. — Не считаете ли необходимым отправить подкрепление в Портовую башню?

— Не вижу в этом необходимости. Крепость со стороны моря и с востока неприступна, с запада и севера труднодоступна. Падение портовых укреплений не будет иметь для обороны города никакого значения. Да и сил на десяти турецких кораблях маловато для штурма нашей крепости, — жестко ответил консул.

С той стороны, где находился порт, скрытый вершиной Крепостной горы, на которой располагалась Дозорная башня, поднимались клубы темного дыма от горящих портовых построек и жилых домов. Вновь загремели орудийные залпы. Беата вздрогнула, представив, что там творится. Ведь совсем недавно она там была, ходила по узким улочкам между домами и лавками. Скоро всего этого не будет, все поглотит этот грохот разрушений и сопутствующий ему всепожирающий огонь. Она вспомнила переполненные людьми храмы, где в основном находились женщины и дети. Беата перекрестилась и стала шептать молитву.

Вечером следующего дня она обвенчалась с господином Христофором ди Негро в крепостной церкви святого Клемента, расположенной у подножия Дозорной башни. На скромный свадебный пир было приглашено человек сорок из находившихся здесь генуэзцев, но веселья не было, гостей одолевали тяжкие думы. По окончании пира, который продолжался недолго, Беата и ди Негро возлегли на брачном ложе.

Турки прекратили обстрел с моря, так как пожар беспощадно продолжал за них начатое дело. Мест для размещения в городе людей с предместий и порта не хватало, и на площади выросли самодельные шалаши, изготовленные из подручных материалов. Устроившиеся там люди готовили пищу на кострах, и сразу же возросла плата за дрова. Люди справляли нужду, где придется, кругом стояли вонь, шум, ругань озлобленных людей, оторванных от домашнего очага, плач детей. Город, до этого опрятный, стал похож на бродягу. Участились случаи воровства, по поводу чего консул издал строгий указ, повелев карать за воровство смертью, и для этого возвести на площади виселицы.

Госпожа Беата стояла на верхней площадке башни консульского замка и тревожно всматривалась вдаль. Со всех сторон поднимались клубы черного дыма. Передовые отряды турок уже стояли перед самой крепостью, на расстоянии чуть больше полумили, более чем достаточного, чтобы быть вне досягаемости камнеметных и копьеметных орудий генуэзцев. Турецких войск, заполонивших долину перед крепостью, уже было больше, чем затаившихся в городе жителей. Они обустраивали лагерь, копали защитный ров, возводили вал, на котором устанавливали частокол. Было видно, что великий визирь Гедик-Ахмед-паши не пытается с ходу покорить грозную крепость, несмотря на малочисленность ее защитников. В том, что великий визирь прекрасно знает состояние дел в крепости, консул не сомневался. Ему было известно, что способствовал сдаче Каффы местный крупный землевладелец и магнат Андреоло ди Гуаско, а пособниками турок при сдаче Тасили, передовой крепости на пути к Солдайе, были его братья — Теодоро и Деметрио.

Беата увидела, как от позиций турок отделились трое всадников и, размахивая белым флагом парламентеров, помчались к крепости. Беата окликнула служанку Мару и поспешила вниз, в город, понимая, что консул парламентеров примет не в своем замке, а в зале для торжественных собраний, построенном консулом Талано Кристиано Мондиано. Вход в зал, перед которым уже собралась внушительная толпа жителей, охраняли аргузии Кароци и Сколари. Увидев госпожу Беату, они не стали препятствовать тому, чтобы она вошла в зал. Войдя, она увидела, что консул сидит в кресле, стоящем на подиуме, по бокам от него расположились два полностью вооруженные аргузия, Якобо и Иорихо, блестя доспехами и грозно сжимая ручки алебард. Чуть ниже в креслах сидели городские синдики совета четырех Теодоро Калаиото, Косма сын Копояна, Константин Арабажи, Фока Орокопос, возле них стоит кавалерий Микаели ди Сазели и капитан аргузиев Константино ди Франгиссо, чуть поодаль епископ Солдайи Иоанн, митрополит Сугдейский Григорий и армянский епископ Карапет.

Спиной к Беате стоял турок в высоком тюрбане, красном халате и двое мужчин в одежде генуэзских вельмож. Один из них начал говорить: