Читать книгу "Бархатный ангел - Николь Фокс"

бежит обратно к Богдану. Когда я поворачиваюсь в сторону, Камила смотрит на меня.

— Что теперь?

— Что она тебе только что сказала?

— До скорого.

Камила хмурится. — Это то, что она сказала?

Я киваю.

— А чья это была идея научить ее говорить по-русски? — она спрашивает.

— Её.

— Прошу прощения?

— Извини.

Она хмурится. — Ты говоришь мне, что моя пятилетняя дочь ни с того ни с сего решила, что хочет выучить иностранный язык, который является твоим родным языком?

— Это было не на пустом месте, — говорю я. — Она услышала, как я говорю по-русски, и ей стало любопытно. Сказала, что хочет учиться. Так что я немного поучил ее. Вот и все.

— Вот и все? — Камила повторяет, потому что ей ясно, что это еще не все.

— Она бы выросла, говоря по-русски, если бы ее рождение не скрывали от меня.

Она сужает глаза. — И как я должна была связаться с тобой, Исаак? Не то чтобы ты оставил мне адрес для пересылки или номер, по которому я могла бы с тобой связаться.

— Как насчет шести месяцев назад?

— О, ты имеешь в виду тот день, когда ты украл то, что должно было стать днем моей свадьбы, и заставил меня выйти за тебя замуж? — она спрашивает. — Тот день? Извини, я была немного занята частью принудительного брака, чтобы подумать о том, чтобы рассказать тебе о части тайной дочери.

— А после того, как шок прошел? — спрашиваю я, игнорируя весь сарказм.

— Я не знагл, могу ли я тебе доверять.

— Когда ты была в опасности, ты звонила мне, — напоминаю я ей.

— Я все еще не была уверена, что хочу, чтобы у Джо была такая жизнь.

— Что это за жизнь?

— Испытывать клаустрофобию. Быть в ловушке. Контролируемая. Такая жизнь, когда она не более чем собственность мужчины. Собственность ее отца, пока не придет день, когда она вместо этого станет собственностью своего мужа.

— Она вовсе не собственность, — огрызаюсь я.

— Нет? Тогда кто она?

— Моя дочь, — говорю я, и даже чувствую, как сверкают мои глаза. — Она Братва. Это означает, что ее никогда не будут использовать, причинять боль или использовать в своих интересах. Она будет защищена. Ее научат быть сильной. Она будет распоряжаться всей своей жизнью, потому что я могу дать ей больше, чем просто безопасность. Я могу дать ей силу, средства управлять своей судьбой, чтобы ей никогда не приходилось полагаться на мужчину, если она этого не хочет.

Камила долго смотрит на меня. Выражение ее лица колеблется между неуверенностью и замешательством.

— Ты бы сделал это для Джо… но не для меня?

Я отворачиваюсь от нее. — Как только о Максиме позаботятся, у тебя будет такой же выбор.

— Который?

— Свобода. Если ты хочешь.

— А Джо?

— Джо останется со мной, — говорю я ей, вставая и эффектно завершая разговор. — Как я уже сказал: она Братва. Не ты.

Ее лицо искажается от боли, но я не беспокоюсь о том, чтобы ее утешить. Она должна принять определенные истины, если мы хотим чего-то добиться вместе. Смотреть, как она уходит, будет тяжело, но я не собираюсь заставлять женщину оставаться против ее воли.

Я дал ей выбор раньше. Я могу выжить, делая это снова.

— Исаак, — говорит Джо, подбегая ко мне и переплетая свои пальцы с моими. — Иди поиграй со мной.

Камила большую часть вечера сидит в стороне от нашей маленькой компании. Она участвует, когда Джо разговаривает с ней напрямую, но в остальном она остается удаленной. Как будто она хочет дать понять, что она мать Джо, но не член семьи.

Я игнорирую ее до конца вечера. Она оказывает мне такую же любезность. К ночи Джо засыпает на ковре между мной и Камилой.

Богдан ушел пару часов назад. С тех пор мы использовали у Джо человеческий буфер. Она работала так хорошо, что нам действительно удавалось избегать внешней агрессии, пока она не спала.

Но теперь, когда она спит, она снова просачивается наружу.

В глазах Ками есть яд, который становится еще более ощутимым из-за сексуального напряжения, которое осталось между нами после того прерванного поцелуя ранее днем.

Честно говоря, этот поцелуй нужно закончить.

И она, черт возьми, это знает.

— Мы должны уложить ее в постель, — говорит Камила.

Я осторожно беру Джо на руки и несу ее на кровать. В тот момент, когда я опускаю ее, Камила движется вперед, отталкивая меня с дороги.

— Ты не возражаешь? — раздраженно спрашивает она.

Я отступаю на несколько шагов и смотрю, как она накрывает маленькое тельце Джо одеялом и удобно укрывает ее. Не успела она завернуть ребенка, как ириску, как Джо начинает шевелиться.

— Не думаю, что ее нужно пеленать, — говорю я.

Она смотрит на меня. — Мне не нужны твои советы. Я знаю, что я делаю.

Но ее явно нет. Вместо того, чтобы признать это, она сжимается вдвое и начинает плотнее натягивать одеяло на Джо.

Малыш начинает шевелиться более агрессивно.

— Господи, — бормочу я, отталкивая Камиллу и беря верх.

Я стягиваю простыни и осторожно кладу одеяло на талию Джо, чтобы ее руки были свободны. Она вздыхает с облегчением и переворачивается. Через несколько секунд она успокоится.

Когда я выпрямляюсь и оборачиваюсь, Камила широко раскрытыми глазами смотрит на спящую Джо. Медленно она перемещает их ко мне.

Я вижу, как смешались все ее неуверенность. В какой-то момент я думаю, что она склонится к печали, но вместо этого она останавливается на гневе.

— Я думаю, тебе следует уйти. Ей нужно поспать. — Я поднимаю брови.

— Я не оставлю ее, — уточняет она. — Я буду спать здесь сегодня ночью.

— От чего ты ее охраняешь?

— От всего мира, — огрызается она. Она подходит и рывком открывает дверь, жестом приглашая меня уйти.

Я иду к выходу, но останавливаюсь перед ней, чтобы она не смогла ее закрыть. — Тебе нужно подумать о том, что для нее лучше, — говорю я. — Подумай об этом очень, очень тщательно.

Ее зеленые глаза искрятся. — Я знаю, что для нее лучше. Вот почему я держала ее подальше от этого дерьма — от твоего дерьма — все эти годы. И чего стоила моя жертва в конце концов? Ни черта. Ты вырвал ее из ее безопасной, стабильной жизни и погрузил прямо в хаос своего мира.

— Это и ее мир тоже.

— Этого не должно было быть.

— Она заслуживает знать свою семью.

— У нее есть семья.

— Это не либо-или, Камила.

— Для меня — да.

— Тогда ты будешь разочарована.

Даже не осознавая этого, мы сошлись. Наши тела разделяет,