Читать книгу "Александр. Том 1 - Олеся Шеллина"

крысы эти проклятущие.

— Котов специальных, крысоловов, на довольствие возьмите, — посоветовал я ему.

— Это хорошая идея, ваше величество, — подумав, согласился со мной Кутузов. — А что потом с этим ослом Пашкой делать прикажите?

— Чего он хотел? На что рассчитывал? — резко спросил я его.

— Место Кологривова, чего же ещё, — Кутузов покачал головой. — Баран, прости Господи.

— Как думаете, Михаил Илларионович, потянет Павел должность Кологривова? — Я внимательно отслеживал его реакцию. Всё-таки из одного рода они оба происходили, родич, как никак.

— Пашка-то? Командиром Кавалергардского полка? — он задумался. — А почему вы спрашиваете, ваше величество?

— Потому что Кологривова хочешь, ни хочешь, а менять придётся. Не внушает он мне большого доверия. А я пока не понимаю, на кого, — честно признался я, не отрывая взгляда от Кутузова. — Так подойдёт Павел для этого назначения?

— Нет, — Михаил Илларионович отрицательно покачал головой. — Он славный вояка, но… нет.

— Хорошо, — я задумался. — Тогда вот что сделаем. Когда он отсидит свой положенный срок, который отхватил за безмерное бражничество, приведшее к тому, что пытался арестовать собственного командира, я приму решение о его судьбе. Думаю, Павел у нас отправится на Восток. Мне не нравится, что Аляска находится под управлением торговой компании. Нам нужно позаботиться о том, чтобы основать там гарнизон. Для начала. Дальше будем смотреть и оценивать обстановку. Но торговые маршруты с Канадой можно уже сейчас начать налаживать. Так что, пускай Павел Васильевич начинает думать о том, как это всё лучше сделать. Если в нём есть те же качества, что и у всех Голенищевых-Кутузовых, то у него появится возможность прославиться в веках не из-за такого вот паскудства, а вполне заслуженно.

— Это… — Кутузов аж задохнулся от моей неслыханной милости. Сглотнув, он наклонил голову, обозначив поклон. — Я предам Павлу, что его, скорее всего, ждёт.

— Ну, и отлично, — я показал ему доклад. — А теперь перейдём к нашим баранам, точнее, к нашей славной армии.

— Да, ваше величество. Что-то не так? — сейчас Кутузов говорил настороженно.

— Почему у нас так плохо организована артиллерия? В чём проблема? Если это действительно проблема, то её нужно решать. Я не сомневаюсь, что нам с вами не удастся избежать войны, и меньше всего я хочу подставлять солдат под вражескую картечь. При этом, не имея возможности как следует ответить.

— Я не… Я подумаю, что можно сделать, чтобы улучшить ситуацию, — Кутузов посмотрел на доклад, потом на меня, потом опять на доклад.

— Если нужны какие-то люди, скажите, Михаил Илларионович. Вместе попробуем уговорить, упросить, припугнуть, в крайнем случае. Но мне нужно, чтобы сначала поле боя очень интенсивно было обстреляно из пушек и всего, что стреляет далеко и мощно. Так обстреляно, чтобы неприятель носа не мог высунуть. А самое главное, чтобы нанести максимальное поражение уже их артиллерийским расчётам. А потом уже, когда из орудий у неприятеля останутся только штуцеры, пойдёт пехота, поскачут гусары, и тому подобные вещи. Я понятно объясняюсь?

— Да, — и Кутузов закашлялся. — Каким образом мы сможем достать неприятельскую артиллерию, ваше величество? Это же практически невозможно сделать быстро, до того как в бой вступит пехота. Это…

— Михаил Илларионович, всё возможно. Я прямо сейчас вам вариант подскажу. Диверсии! Да-да, не морщитесь. Пускай не благородно, зато надёжно. Нужно только людей специально подготовить. Зато своих сбережём. Да что угодно можно придумать, хоть бомбы сверху сбрасывай на вражеские расчёты с шаров братьев Монгольфье! — мы внезапно замерли вместе с Кутузовым и посмотрели друг на друга. — А братья эти живы? — спросил я осторожно. — Как они революцию пережили?

— Я уточню этот момент, ваше величество, — быстро проговорил Кутузов, о чём-то глубоко задумавшись. — Да, Франсуа Лоран д’Арланд, тот самый, кто поднялся в воздух на таком вот шаре, точно жив. После революции его пощадили, но вышвырнули из армии. Теперь он пьёт в своём замке и подумывает о самоубийстве.

— Найдите его, Михаил Илларионович. Все связи свои в Париже поднимите, но найдите этого храбреца, — я стиснул руки в кулаки, хотя появилось острое желание закусить костяшки пальцев. — Предложите снова поднять в воздух. Думаю, даже этого хватит, чтобы он бросил свой замок вместе с винным погребом и скачками рванул сюда. Пообещать, что он будет заниматься исключительно любимым делом, делом всей его жизни, и, самое главное, сдержать слово. Ему не нужны будут ни титулы, ни деревни, ни даже большие деньги. Эти люди странные, у них голова по-другому работает. Поверьте, Михаил Илларионович, он согласится. Естественно, если он нам поможет, то и деньги, и почёт у него будет, это не обсуждается. Но главное, он будет летать.

— Не знаю, что из этого получится, ваше величество, — честно признался Кутузов. — Но насчёт артиллерии я крепко подумаю.

— Подумайте, Михаил Илларионович, подумайте. — Я повернулся к окну и посмотрел на хмурое Питерское утро. — Считайте это вашей наиглавнейшей задачей.

— Я могу идти, ваше величество? — спросил он, и я кивнул ему отпуская.

Макаров пришёл с докладом спустя десять минут. Я специально перенёс время его визита с самого раннего утра на более позднее, чтобы во время его доклада лучше соображать. Скворцов уже принёс мне кофе, поставив на поднос дополнительную чашку. У нас с Макаровым начал образовываться своеобразный ритуал, который никто из нас не рисковал нарушать.

— Хотите кофе, Александр Семёнович? — спросил я у главы начавшей образовываться службы безопасности, у которой ещё даже названия не было.

— Не откажусь, ваше величество, — Макаров сел напротив меня, и я придвинул ему чашку с горячим напитком. Он поднял чашку и вдохнул аромат, закрыв при этом глаза. После чего сделал глоток и поставил чашку на стол. — Меня перехватил по дороге сюда ваш цербер Зимин. Вам не кажется, что Василий Иванович слегка перегибает палку?

— Мне нет, а вам, Александр Семёнович? — я допил свой кофе и пристально посмотрел на него.

— У меня служба такая, никому не верить, всех проверять и перепроверять, — ответил он, внимательно изучая моё лицо. — В каких-то моментах я могу его понять. В каких-то нет.

— У Зимина тоже служба весьма интересная. Ему положено видеть заговоры как бы не чаще, чем вам.

— Я проверю этого Челищева. Заодно