Читать книгу "Тайная уступчивость - Елена Дж."

Я хихикаю.

— Ты, черт возьми, этого стоишь, — заявляет он и тянет меня обратно на кровать. Я визжу и сжимаю его бедра, когда он прижимается своими губами к моим.

Мы оба стонем во время поцелуя. Его руки находят мои бедра.

— Ты такая чертовски красивая. Никогда не позволяй мужчинам обращаться с тобой так, как ты не заслуживаешь.

— Я просто думала о тебе и о том, что ты, вероятно, выкопаешь себе могилу, прежде чем повторишь то, что сделал он.

— Я бы вырыл две могилы, с радостью.

Я смеюсь, а он ярко улыбается. Он целует мой нос, а затем целует мои губы, и я таю в них. Я могла бы делать это вечно.

— У меня есть одна просьба, раз уж мы заговорили.

— Да? — спрашиваю я сквозь поцелуи.

— Что ты делаешь на осенних каникулах?

Это застает меня врасплох, и я приподнимаюсь, упираясь подбородком в его грудь. Он наклоняет лицо, чтобы посмотреть на меня, и я улыбаюсь. — Не знаю. Мои родители всегда уезжают в свой пляжный домик во Флориде.

— Проведи их со мной.

Я вижу, как блестят его глаза от этого вопроса. — С удовольствием. Куда бы ты хотел поехать?

— У меня есть на примете несколько мест, где я с удовольствием тебя трахну, — говорит он, хватая мои бедра и крепко сжимая их. Внизу живота у меня поднимается жар, и он подмигивает.

— Профессор, — поддразниваю я.

— Теперь, когда мы разобрались с этим… Сядь мне на лицо.

Я уступаю, когда он снова сжимает мои бедра. Он помогает мне расстегнуть молнию на платье, чтобы я могла сбросить его. Затем я не спеша снимаю колготки и кружевные стринги. Он видит мой подходящий кружевной бюстгальтер и тут же прижимается к моей груди.

— Ты надела это для меня?

Я киваю. — Я знала, что приду сегодня вечером.

— Черт.

Его пальцы скользят по моим соскам, и я стону, кружась на нем бедрами. Моя голая киска прижимается к его одетой эрекции, и я почти кончаю прямо там.

— Пожалуйста, — умоляю я.

— Иди и сядь на меня, — приказывает он. Я сдвигаю ноги, пока не оказываюсь над его лицом. Не теряя времени, он хватает меня за бедра и прижимает к своему рту. Его язык мгновенно приникает к моему клитору, и я выкрикиваю его имя.

Я прижимаюсь к нему бедрами, а он не перестает вылизывать мою киску и выедать меня. Он похож на изголодавшегося мужчину, и я позволяю ему взять от меня все.

— Черт, Corazón, — наконец выдыхает он, приподнимая мои бедра. Я хнычу от потери, а он хихикает и возвращается к слизыванию моих соков. Он вводит палец в мою киску, и я почти кончаю прямо там.

— О боги! — кричу я, чувствуя, как внутри меня сжимается спираль, умоляя сорваться.

— Так чертовски вкусно. И ты вся моя.

— Я твоя, — хнычу я, когда он вводит второй палец и продолжает посасывать мой клитор. Ощущения переполняют меня, и через несколько секунд после того, как он ввел в меня палец, я бурно кончаю на него. Я продолжаю крутить бедрами, и через несколько минут кончаю во второй раз.

Он слизывает с меня все до капли, прежде чем я падаю, переворачиваясь на кровати. Он присоединяется ко мне и притягивает меня к себе. Мои бедра сотрясаются от интенсивности оргазма, и он проводит по ним ладонями. Он целует меня в шею, затем в щеку, а потом в губы.

— Ты совершенна, Corazón, — шепчет он.

— Ты не хочешь закончить сегодня? — спрашиваю я, кивая на его эрекцию.

Он качает головой. — Я был тебе нужен. Завтра я буду трахать тебя весь день. Как насчет этого?

Я смеюсь, и он притягивает меня ближе. Я обхватываю его руками и закидываю ногу ему на бедро.

— Звучит как идеальная суббота, — отвечаю я, когда он снова целует меня, и я погружаюсь в успокаивающий сон.

Двадцать один

ЭЛИАНА

Глаза Лоры сужаются, когда она наблюдает за тем, как я ерзаю на своем месте. Все, что связано с этой встречей, вызывает неловкость.

Сегодня вечер вторника, первая неделя октября. Кутикулы на моих больших пальцах изодраны в клочья и наверняка скоро начнут кровоточить, если она будет продолжать смотреть на меня, ничего не говоря. Я сглотнула и почувствовал, что мое сердце ускорило свой ритм.

Она делает глубокий вдох и опускает взгляд на бумаги на своем столе. Мою бумагу. Я была уверена, что получу пятерку, а получила тройку, и почти в каждой строчке были исправления красными чернилами. Было обидно видеть столько ошибок в работе, над которой я трудилась две недели. Некоторые одноклассники хвастались, что написали его накануне и получили пятерку.

— Это далековато, — наконец говорит она.

Я нахмуриваю брови, ноготь впивается в кутикулу большого пальца, и я морщусь от боли. — Далековато? Как это?

— Не хватает связи между тоном и настроением. Чем больше я читаю, тем больше не понимаю, к чему вы стремитесь. Задание было довольно тщательным.

Ее взгляд возвращается ко мне, когда она наблюдает за тем, как я практически задыхаюсь на своем месте.

— Я действительно старалась, — настаиваю я.

— Не похоже на то. Та другая работа? Ужасно. Я думала, ты извлечешь из нее урок.

Я сдерживаю слезы, слушая ее критику. Первое, чему я должна была научиться, когда росла с матерью, — не принимать ее критику близко к сердцу, но тяжело слышать ее от профессора. Кто-то, кто должен давать критику конструктивно. А не разрушать меня и заставлять сдаваться.

Одно время я даже подумывала встретиться с ней в рабочее время, чтобы обсудить задание, но она так и не появилась. Я действительно старалась изо всех сил, поэтому такая оценка меня просто потрясла.

— Я сделала— шепчу я. Мой взгляд падает на бедра, и я скрещиваю лодыжки.

— Не похоже. Я дам тебе еще неделю, чтобы поработать над этим, но не буду продлевать другие задания. Тебе придется сдать их в срок.

Тишина становится оглушительной, пока я впитываю ее слова и медленно киваю. Я сглатываю комок в горле, сдерживая слезы, которые так и просятся наружу. Кажется, ее это совершенно не волнует, и мне становится интересно, почему она вдруг так себя повела. Она была такой милой, когда я впервые встретилась с советником и теперь….. Даже на факультетском ужине она казалась нормальной и болтала с моей мамой.

Но с тех пор я чувствую себя так, будто борюсь с ней за то, чтобы она поставила мне