Читать книгу "Чувство ежа - Татьяна Юрьевна Богатырева"

бутыль, так что она покатилась к замершим на месте грибникам, и выразительно сказал:

– Гав.

С тем же успехом он мог сказать «мяу» или процитировать Омара Хайяма на языке оригинала, все равно грибники ничего не поняли. От них шла такая волна животного страха, что Феличе поморщилась: юмор Жеводанского оборотня ни на грош не изменился за три сотни лет. Все так же обожает пугать крестьян.

Ладно, напугал, и хватит пока. Страх – слишком лакомая добыча для местных.

Феличе вышла из-за сосны, аккуратно нажала кнопку «стоп» на плеере и с вежливой улыбкой пояснила подпрыгнувшим на месте грибникам:

– Ужасная музыка, от такой и озвереть недолго.

– Дрянь, – подтвердил Сенсей вполне членораздельно даже для человеческого уха и рявкнул, как сержант на плацу: – Мусор собрать! Быстро!

Совершенно потерявшим соображение грибникам потребовалось меньше минуты, чтобы запихать в пакеты все, что они набросали, подхватить свои сумки и замереть – все это не отрывая завороженных взглядов от Сенсея.

Феличе тоже было приятно на него посмотреть. Красавец! Шерсть бурая, шелковистая, с выразительной черной полосой вдоль хребта. Зубы белые, здоровые и острые, чистит два раза в сутки и регулярно посещает дантиста. Глаза желтые, в лесном полумраке светятся. И улыбка – воплощенное очарование. Когда-то, в лесах Оверни, именно эта улыбка убедила Феличе, что ей просто необходим ручной волк, который умеет одной улыбкой убедить кого угодно в чем угодно.

Вот и теперь грибники, прижав к себе свое нехитрое имущество, смотрели на Сенсея с почтением, благоговением и трепетом, как и положено крестьянам смотреть на сеньора.

– Трезвость и чистота суть залог долгой жизни, – изрек Сенсей и внимательно оглядел людей. Во всей его царственной позе, в свете желтых глаз читалось: «А кто не согласен, тот – обед».

Грибники были согласны. Они даже повторили хором, три раза для лучшего усвоения. И строем, с песней, пошли домой. Пели они матерные частушки – фальшиво, зато громко и с чувством.

Пока грибники не скрылись среди редких сосен, Сенсей им подпевал во всю мощь волчьей глотки. Очень проникновенно. А потом замолк и склонил голову набок, глядя на Феличе. Мол, разве я не молодец? Конечно, был бы совсем молодец – проводил бы людей до опушки, куда лесная и болотная нечисть уже не суется, но время, время! Студенты под водительством Эльвиры уже в лесу и через час будут на месте.

– Твои педагогические методы достойны Нобелевки! – Феличе улыбнулась, протянув к нему руки: она тоже понимала, что шанс людей покинуть лес до заката есть, но без нее и Сенсея – пятьдесят на пятьдесят. Либо смогут, либо нет.

Сенсей тут же положил лапы ей на плечи и облизал лицо.

– Фу, перестань! – попробовала отмахнуться она. – Мокрый! Псиной пахнешь!

– Правильно пахну, местным нравится, – согласился Сенсей, задрал морду и принюхался. – Хозяева вышли, слышишь?

Феличе тоже прислушалась и пожала плечами:

– Рано, солнце еще не село. – Подразумевалось: «Мы сделали все, что могли».

– Надеюсь, все помнят о конвенции, – проворчал Сенсей достаточно громко, чтобы его услышали.

И словно в насмешку, частушки оборвались на полуслове, визгливо вскрикнула девица, пахнуло страхом и болью… Сенсей рванулся вслед за людьми, готовый растерзать наглую нечисть, но Феличе удержала его, вцепившись в шерсть на загривке.

– Поздно. Стой, да стой же! Поздно…

Вместо ответа Сенсей зарычал – без слов, но так, что искривившиеся сосны поспешно выпрямились, а туман втянулся в землю и затаился. На месте лесной нежити Феличе бы, пожалуй, сбежала. Вдруг не запомнил и не найдет? Хотя толку-то… уже запомнил.

Видимо, кое-кто тоже считал, что прятаться бесполезно.

– Не стоит так уж яриться, сударь, – прошелестел мягко-укоризненный голос.

От одной из сосен – справа, совсем не в той стороне, где исчезли люди, – отделился мужчина лет тридцати.

Длинное узкое лицо, светлая кожа, широкие светлые брови. Длинные ресницы. Яркие полные губы. Завораживающая полуулыбка. Стянутые в небрежный хвост рыжеватые волосы. Зеленый свитер нарочито грубой вязки. И «Никон» на груди.

Богема. Классический фотохудожник.

Вот только глаза… Миндалевидные, зеленые, как молодая трава, еле заметно мерцающие в тени. Странные глаза.

Но кто обратит внимание на такую мелочь? Кто заметит, что он и пахнет не как человек – ни примеси запаха тела. Легкий цитрусовый аромат, почти скрывающий запах тины, мокрой земли и начинающего преть камыша.

Впрочем, наблюдательные заметят. А остальные…

А остальные только что не дошли до опушки.

Что ж, если сегодня кое-кто предпочел сытный обед хорошему отношению Сенсея – это его выбор и его проблемы. Большие проблемы. Тонны на полторы зубов, когтей и злости.

Как удачно, однако, что Сенсей не человек и его эмоции Феличе не задевают, если она сама этого не хочет. Как и эмоции болотника и прочей нежити. А людей – живых людей – рядом уже нет.

Болотник словно услышал ее мысли. Улыбнулся, показывая зубы.

Наверняка болотники не едят стоматологов, подумала Феличе. Любой стоматолог заметит, что у собеседника нет коренных зубов. Только передние резцы, а начиная с четвертого – клыки. И неважно, что размер вполне обычный, человеческий. Редкая жуть, особенно когда в крови после обеда.

– Мы конвенцию не нарушаем. Люди сами пришли, знаки проигнорировали, уходить не собирались. Все было по закону, господа.

Сенсей зарычал, подался к болотнику и начал расти. Сначала его тень – словно ее отбрасывал не волк, а косматое чудище размером с носорога, причем эта тень тоже рычала, скалила зубы и светила алыми глазами. И с запозданием на секунду появился сам Жеводанский Зверь: полторы тонны ярости и жути.

Болотник все же попятился. Закон или нет, если Зверь бросится, от него мокрого места не останется.

А Феличе, поморщившись, ухватила Зверя за холку и, пока он не успел опомниться, выпила все полторы тонны ярости. Хоть болотник и нарвался, но не сейчас же!

– Стоять, – велела она Сенсею. – Потом разберетесь между собой. Сегодня мы в одной лодке.

Сенсей замер, не закончив шага, опустил морду и покосился на нее обиженно и виновато. А болотник раскрыл рот, собираясь что-то еще сказать.

Наглая тварь!

Чужая ярость в крови вспыхнула огнем, обожгла Феличе и выплеснулась на болотника – сам виноват! Надо уметь вовремя заткнуться!..

Прикрывая обожженное лицо позеленевшими руками с перепончатыми пальцами, болотник отскочил за куст и оттуда что-то тихо пробормотал насчет закона.

– Еще слово, и ты получишь все, – пообещала ему Феличе. – Мало не покажется.

Ей и самой мало не показалось. Теперь изжога на пару часов, а то и на всю ночь. Как же некстати!

Проворчав под нос что-то еще недовольное, Болотник