Читать книгу "Талисман Империи - Георгий Григорьянц"

к тайне обречен на несчастье. Но вот что я думаю. Когда верность сводится к вероломству, а честность ко лжи, бесчестье возводится до уровня геройства, а порядочность высмеивается, остается лишь одно – искать гавань справедливости и свободы.

– Что ж, Гатерий, выбор свой ты сделал. Где Эгида?

Молодой трибун снял плащ и отбросил в сторону. Поверх красной короткой туники с широким кожаным поясом и мечом была накидка из козьей шкуры, надетая через плечо. Лоллий, вытаращив глаза, почему-то сразу решил, что она божественная. Козья шкура с серебряным оттенком и мягким пушистым ворсом блестела как шелк. Он подошел, дотронулся и, почувствовав тепло, покой и умиротворенность, с интересом стал разглядывать невероятную вещь, но авантюрный характер проходимца, которому всю жизнь требовалось изворачиваться и обманывать, проявился и на этот раз. Обманывая сам, всегда ждешь подвоха от других.

– Я должен быть уверен, что ты не всучишь мне подделку, – проговорил он.

– Хорошо. Нападай на меня с мечом!

Лоллий обнажил гладиус, его глаза загорелись ненавистью, и атака была сокрушительной. Клинок, встретившись с клинком Гатерия, враз сломался. Легат не верил своим глазам. Молодой трибун лишь усмехнулся. Его меч, сделанный из дамасской стали, имел упругий железный сердечник. Лоллий, бросив обломок, пошел прочь, но вдруг круто развернулся и, выхватив из обоймы короткий дротик – оружие пробивной силы и точности, да еще с острием с зазубринами, метнул его в парня. Летящий дротик Гатерий ловко отбил мечом в полете. Легат выхватил кинжал. Трибун, вложив меч в ножны, также обнажил свой.

Они сошлись в ближнем бою. Держа кинжалы лезвием к себе, заученно выполняли колющие и режущие движения, пытаясь рассечь сухожилия и артерии друг друга. Перехватывая кинжалы из одной руки в другую, меняя тип хвата, делая ритмичные и приставные шаги, они работали холодным оружием зловеще и мастерски. Гатерий успешно противодействовал атакам Лоллия, а тот стремился поразить соперника то в живот, то в горло, то в висок. Быстрая реакция Гатерия и правильное реагирование на атаки озадачили Лоллия. Парень здорово управлял своим телом, уходил от, казалось бы, смертельных уколов, его реакция была невероятная, и никакая тактика устрашения и смена ритма не срабатывали. Пришла мысль: «Он неуязвим!»

Гатерий опустил глаза – тем самым выдал противнику намерение нанести удар в пах и, сделав шаг вперед, замахнулся для ложного укола. Лоллий, не раскусив хитрой уловки, выставил защиту и тут же получил мощный удар в лоб рукоятью кинжала. У легата в глазах посыпались звездочки. Потеряв на время ориентировку, он неровно пошел в сторону и неуклюже опустился на землю. Долго приходил в себя, а когда с трудом поднялся, смутно вспомнил, что случилось.

Гатерий, иронично сощурившись, произнес:

– Эгида любит достойных. Ты неплохо владеешь оружием, и это вызывает уважение. А как дрался! Настоящий лев! Император точно наградит героя.

Он надел старому вояке поверх железного панциря перевязь – козлиную шкуру, а Лоллий, окончательно восстановившись, промямлил:

– Кому как не тебе, Гатерий, доброму гению58 царицы, знать, что император относится к подчиненным, как хозяин к овцам.

– Ну, ну, Лоллий, все не так плохо. А Тиберию передай, что накидка богов Эгида защищает только добродетельных.

Когда Лоллий привез накидку Тиберию на Родос, консул, исходя из своих невысоких нравственных качеств, не решился ее испытать, упаковал в золотой ларец и срочно отправил кораблем в Рим Августу. Самому появиться в столице без вызова императора он не рискнул. Лоллию же приказал немедленно возвращаться в Армению и искать Палладиум, чем расстроил легата донельзя. «Как Прометея он готов меня приковать к скале Кавказских гор и обречь на непрекращающиеся мучения», – с горькой мыслью Лоллий покинул остров.

В подземелье арташатского дворца было сыро и мрачно. Стояла гнетущая тишина, лишь изредка из темных углов, где таились древние секреты, раздавались странные звуки. Чадящий факел, который нес Гатерий, сопровождая Эрато, освещал длинный сводчатый коридор, высвечивая то нужные ответвления, то позволяя правильно ориентироваться в запутанном лабиринте. В одном из тупиков они остановились перед каменной плитой. Царица, нащупав в ней углубление, приложила ключ – медальон «Солнце и Луна». Плита со скрежетом отъехала, и оба вошли в большую пещеру.

Образованная на месте тектонического разлома пещера удивляла наскальными рисунками и разбросанными костями людей и животных. Пещерная живопись имела не только изображения первобытных охотников, но и странных людей в необычных костюмах. Они разъезжали на повозках без лошадей, летали на чудесных аппаратах, сидели за столами, уткнувшись в маленькие устройства. Эрато и Гатерий, посещая не первый раз это место, всегда восхищались талантом одаренных художников и уходили потрясенные и взволнованные.

В дальнем углу стояла монолитная глыба правильной круглой формы, испещренная письменами и значками. Подойдя к ней, Эрато рукой провела по шершавой поверхности и, задумчиво созерцая изваяние, сказала:

– Гатерий, смотри, на камне есть углубление, точь-в-точь как бант Исиды. Амулет ко мне вернулся, хочу испытать его.

Гатерий всматривался в узоры камня, пытаясь уловить их смысл:

– Милая Эрато! Боги поощряют любопытство. Жажда новизны и желание докопаться до истины есть человеческая природа. Я буду с тобой, что бы ни случилось.

Царица сняла с шеи амулет с каплей крови богини Исиды и осторожно вложила в углубление камня. Внезапно вспыхнуло радужное свечение. Сияние озарило всю пещеру, ослепительный свет полился из образовавшегося в стене жерла, резкий неприятный звук оглушал, воздух вибрировал. Закрыв глаза, охваченные страхом, Эрато и Гатерий опустились на колени, прижались друг к другу, цепенея от панического ужаса.

Все стихло. Робкое любопытство пересилило страх: молодые люди открыли глаза и увидели невероятное. Огромная дыра зияла в стене пещеры, и из нее доносились приглушенные звуки. Они поднялись, осторожно подошли и украдкой заглянули внутрь. Туннель пронизал черноту и заканчивался такой же дырой, через которую в лучах солнца было видно спешащих куда-то людей в странных костюмах, стеклянные высотные дома, отражающие облака и солнечные блики, носящиеся по улице разноцветные повозки без лошадей, бегающих детей и собаку, которая присела на задние лапы и пристально смотрела на них. Склонив голову набок, собака вопросительно пискнула. Эрато и Гатерий, потрясенные увиденным, стояли неподвижно, продолжая наблюдать другую жизнь. Два пространства связались с собой посредством «кротовой норы».

В глазах царицы была растерянность:

– Иногда так хочется зарыться в складках уныния, но есть способ одолеть тоску: проскочи червоточину, и вынырнешь в мире исполнения желаний.

Она поспешно убрала амулет. Дыра через некоторое время исчезла, и неприступная базальтовая стена вновь стала сплошной.

– Еще один покров сброшен, тайны раскрываются, – задумчиво произнес Гатерий.

Они приходили в себя, пытаясь осознать увиденное. Непознанное будоражит фантазию человека, но в жизни каждого есть что-то более существенное, и это – долг, который повелевает исполнять свои обязанности, торопиться любить и иногда мечтать.

Глава 29

Римский принцепс Август укрепил расшатанную