Читать книгу "Жандарм 5 - Никита Васильевич Семин"

свой вопрос. — Ты меня любишь?

Трудный вопрос для меня. Как оказалось, ответить на него однозначно «да» или «нет» мне крайне сложно.

— Люблю ли… — протянул я задумчиво. — Да, люблю, — наконец все же решил я признаться, в первую очередь самому себе, в своих чувствах.

Лида после моего ответа расцвела и хотела кинуться с поцелуем. Даже руки раскинула. И плевать ей было, что мы все еще в общем зале и пусть нас не слышат, но все видят. Но наткнулась на мою ладонь, остановившую ее порыв. Выражение счастья тут же у нее сменилось недоумением, а следом и обидой.

— Люблю, — уже более уверенно повторил я. — Но потакать твоим капризам, твоим метаниям, когда ты в любой момент по собственной прихоти можешь разорвать любое общение и даже не захочешь меня выслушать… Такое терпеть я не собираюсь. Кроме любви у меня еще есть гордость. Вытирать о себя ноги я не позволю никому.

— Но я не…

— Именно так ты и поступила, — не дал я Лиде возразить. — Хочешь знать мой ответ про наши отношения? Возможны ли они? Мой ответ — да. Но только в том случае, если ты прекратишь уже «вертеть хвостом». Мне не нужна взбалмошная девчонка. Я вижу рядом с собой в роли жены лишь уверенную в себе и своем избраннике женщину. Которая не будет сомневаться в верности своего мужа. Не будет подставлять его или истерить. Скажу прямо — сейчас я не вижу в тебе такой женщины.

Воронцова после моих слов побледнела и даже отступила на шаг.

— Ты действительно хочешь быть со мной? Или это для тебя — очередное «приключение»? Подумай. И если твои намерения серьезны — приходи ко мне после нового года. Но если придешь — знай, такой как прежде твоя жизнь уже не будет.

Я замолчал. Слова были сказаны. Мне даже легче как-то стало. Я действительно хочу быть с Лидой, но ее «взбрыки» — это не та черта характера, которую я буду терпеть. Одно дело «шалости», вроде того же похода в электрический театр, где мы встретились, без должной охраны и под видом обычной барышни. И совсем иное — демонстративные поступки на людях и резкий без возможности объясниться разрыв отношений. Сейчас вот она то же поступила крайне некрасиво по отношению к Пожарскому. И в какой-то степени мне было жаль парня. Поэтому я и не стал уклоняться от дуэли, хотя и проигрывать в ней не собираюсь.

Когда девушка ушла, ко мне подошел Анатолий. Молча протянул новый бокал с вином и дождался, когда я залпом осушу его.

— Знаю, ты не куришь, но может, отвлечемся разговором с теми, кто имеет эту пагубную привычку? — спросил он меня.

Я был благодарен другу, что он не стал ничего спрашивать про мои с Лидой отношения и даже таким образом предложил сменить тему. Тут же согласившись, я пошел вслед за Боголюбовым.

В курительной комнате пока было немного народа. Один неизвестный мне генерал, пара пожилых аристократов да молоденький франт, видно зашедший сюда не ради разговора, а по прямому назначению комнаты. Боголюбов тут же взял с общей стойки сигарету и подкурил ее, после чего мы встали недалеко от беседующих пожилых дворян.

— … не знаю, Станислав Владимирович, что и думать. Мой винный завод во Франции еще работает, но волнения в Европе изрядно беспокоят. Поднимающая голову Австрия не дает покоя.

— Так перенеси свой завод в Крым. Виноградники и там неплохо себя чувствуют.

— Ты не понимаешь. Вино — это не твои кирпичи. Тут не только близость сырья важна.

Тут к ним подошел генерал, заинтересовавшийся беседой после упоминания волнений в Европе, и вставил свои «пять копеек».

— Господа, позволите? Слышал ваши переживания. Мой совет — несмотря на издержки лучше перенести свои заводы на Родину. Витают упорные слухи, что скоро война. Лучше потерять малое при переезде, чем лишиться вообще всего.

Ответа генерал не дождался, так как в комнату вошел Великий князь с губернатором и, что стало для меня неожиданностью — светлым князем Воронцовым.

— Господа, — кивнул всем присутствующим Роман Николаевич.

Ему тут же ответили уважительными поклонами, после чего на мгновение разговоры затихли. Зато сам Великий князь продолжил прерванную приветствиями беседу с губернатором Козловым.

— Вы полагаете, что угроза со стороны эсеров возрастает? — спросил Роман Николаевич.

— Есть все признаки этого, — кивнул губернатор. — Судя по докладам жандармерии, эсеры и другие революционеры готовят какую-то крупную акцию. Гораздо более опасную для государства, чем простое покушение на меня.

— Не прибедняйтесь, — усмехнулся Великий князь. — «Простым» покушение на вас я бы не назвал.

— И все же… — покачал головой Александр Александрович.

— Все эти эсеры и прочие, — вмешался в их разговор Воронцов, — не более чем сброд. Ну что они могут? Кинуть пару бомб? Организовать стачку? Раскидать листовки на улице? Право, господа, это смешно!

— Вы так думаете? — повернулся к нему Роман Николаевич.

— Уверен, — решительно рубанул рукой Воронцов. — Сколько раз они уже пытались? И каков результат? Нет его!

Тут Великий князь задумался и обвел курительную комнату взглядом. После чего заметил меня и его глаза радостно сверкнули.

— А что если нам спросить мнение человека, кому по долгу службы положено быть в курсе реального положения дел? Григорий Мстиславович, — позвал меня князь. — Будьте добры разрешить наш спор — по вашему мнению, эсеры — опасны или нет?

Вот уж не ожидал такого внезапного внимания к себе. Но отказываться от ответа не стал, как и уходить от него.

— Безусловно опасны, — заявил я. Воронцов тут же недобро посмотрел в мою сторону, но пока промолчал.

— И чем же? — уточнил Великий князь.

— В первую очередь — что им удается привлекать на свою сторону все больше рабочих и крестьян. Чем больше их поддерживает людей, тем меньше поддержки у императора. Во вторую очередь — они не стоят на месте, а учатся на своих ошибках и их вполне могут использовать иные страны в продвижении своих интересов и устранения не угодных. Простые покушения ни к чему не привели, тут светлейший князь прав, — сделал я легкий «реверанс» в сторону Сергея Михайловича. — Но это значит лишь то, что они будут действовать иначе. От применения бомб они не отказались. Всего пару недель назад один