Читать книгу "Авиатор: назад в СССР 10 - Михаил Дорин"

измазан однородным составом из крови и пыли.

Я посмотрел на ребят и понял их растерянность. В этот момент как раз из своей хижины вытолкнули Рубани вместе с женой.

Я ещё раз пересчитал всех УНИТовцев и оценил наши шансы.

Мужчины племени все стояли на коленях из последних сил. Они нам не помогут. Обезвредить нашу охрану несложно, но мы на виду. Пока мы направим автоматы на УНИТовцев, нас уже расстреляют. И первым это сделает пулемётчик за спиной… Вот в нём и есть шанс.

Вождя в этот момент допрашивал старший банды. Невысокий метис с выпирающим животом в чёрных очках и берете с эмблемой петуха УНИТА. Вокруг пленников десять бойцов. Остальные где-то ещё ходят по хижинам, набивая карманы. Каждый вооружён и меньше всего напоминает повстанцев.

— Есть идеи? — подал голос Гусько, но на него тут же наехал один из охранников. — Да ты мне ещё тут поговори!

Выпад Савельевича закончился для него сильным ударом в живот. На несколько секунд Гусько скрутился и упал на землю.

Старший УНИТовец увидел, что мы начали приходить в себя, и направился к нам. Походка у него была королевской, а улыбка очень широкой.

— Советикус! — радостно заявил он. — Камарадес!

Маленький пухлячок подошёл к нам и стал осматривать каждого, словно мы скот на рынке. Он то по щеке побьёт, то в волосах у нас поковыряется.

— Ты вшей что ли проверяешь? — огрызнулся Костян и тут же на него подняли стволы два охранника.

Главный УНИТовец, остановил их и начал говорить. Карл спокойно нам переводил, хотя через его икание не всё можно было разобрать.

— Говорит, что за нас он сможет вызволить кого-нибудь из своих братьев. Нас ожидает плен, — сказал Виленович, а толстяк продолжил говорить. — Спрашивает, какой у нас род войск.

— Скажи ему, что мы геологи, — ответил я, и Карл быстро перевёл.

Бандит громко рассмеялся. Глупо было надеяться, что он так сразу поверит. Толстяк снял с пояса мачете и стал водить перед нами лезвием.

— Он… продолжает спрашивать, кто мы? Кем мы служим? Звание? — переводил Карл дрожащим голосом.

— Тебе же сказали, пухлый, что мы геологи, — злобно ответил Марк.

Толстяку ответ пришёлся не по душе, и он резко полоснул Барсова по лицу. Таким заострённым лезвием можно было снести голову нашему товарищу, но главный бандит оставил только глубокую отметину на щеке Марка. Кровь быстро потекла вниз, капая на землю и смешиваясь с ней. Барсов только слегка скривился от боли.

УНИТовец ходил перед нами, будто фазан перед самкой, пугая нас пленом и всеми его ужасами. Конечно, врагу не пожелаешь попасть в лапы этих ребят. Будут стараться сломать, а затем обменяют. Вопрос в том, примут ли дома после плена. Похоже, нам в любом случае нужно вступать в бой сейчас. Тем более что жителей деревни эти повстанцы не пощадят.

Старший продолжал смотреть на меня и гнусно улыбаться. Краем глаза я увидел за поясом у него пистолет.

Один из УНИТовцев должен вот-вот зайти в хижину, где спали я и Штыков. Возможно, это лучший момент. Он застрелит повстанца и будет замешательство.

Секунда или две у меня будут, чтобы выхватить пистолет и, прикрываясь телом противника, взять главного в заложники.

Боец откинул в сторону тёмное покрывало и вошёл в хижину. Где же выстрел?

УНИТовец вышел и доложил, что никого там нет. Не уж то не нашёл? Кажется, Штыков струхнул стрелять. Из-за него мы сюда и попали, а теперь он струсил.

— У нас спрашивают, сколько нас было? — перевёл очередной вопрос Карл.

— Шесть человек, — сказал я, но толстяк засомневался.

— Он говорит, что мы должны были как-то сюда попасть. Где наш вертолёт? — спросил УНИТовец.

Бандит смотрел мне в лицо, смеясь и цокая языком. Лезвием своего мачете он медленно прикоснулся к моей шее. Запах от этого тесака был очень тухлым. Кажется, он никогда не моет его и уже немалое количество людей изрубил им.

Я чувствовал этот смертельный холод в районе кадыка. Лезвие медленно вдавливалось мне в шею, разрезая кожу. В один момент я почувствовал, как по телу потекла кровь, капли пота медленно ползли по спине, а я продолжал чувствовать этот противный запах. Не хотелось бы уходить из жизни, сидя на земле в Анголе и от руки этого ничтожества. Умирать, в принципе, не хочется.

УНИТовец смотрел мне в глаза, пытаясь морально задавить. Это у него совсем не получалось. Он повторил свой вопрос о количестве человек, но я снова назвал ему цифру 6.

— Сколько⁈ — крикнул он и, перевернув лезвие мачете тупой стороной, сильнее нажал мне на трахею.

Дышать становилось тяжело, но сдаваться я не собирался. Пускай видит, что он не может нас сломать.

— Сколько⁈ — ещё раз крикнул УНИТовский командир, не снижая давления на мою шею.

Со спины к нему подошёл один из бойцов и что-то сказал. Карл напрягся, когда услышал их разговор. Толстяк выругался на своего подчинённого и указал на нас. В его речи прозвучало уже знакомое мне слово «касадорес».

Охранники стали тыкать в нас стволами, приказывая встать.

— Сергей, они сейчас будут всех убивать, — произнёс Виленович. — Их вторая группа от вертолёта не вернулась, а времени у них нет.

— В смысле? — переспросил я, вставая на ноги.

— Про каких-то охотников говорят. Мол, те сказали всех вырезать и свидетелей не оставлять. Нас тоже сейчас убьют, верно?

Я взглянул на местных жителей, стоящих на коленях. Женщины, дети, избитые мужчины — все в одну линию и над ними уже стоят несколько УНИТовцев с автоматами, готовые казнить. За что? Не должно быть так.

Пока вторая группа не вернулась, нужно действовать быстро. Второго шанса у нас не будет. Нужно воспользоваться ситуацией, пока их ещё не так много как выяснилось. Даже если предположить, что в саване есть правительственные войска, сомневаюсь, что они успеют. Рассчитывать придётся только на свои силы.

— На вас охрана, на мне пулемёт, — тихо сказал я, и в этот момент раздались два выстрела за спиной.

Оба наших охранника тут же упали. Стоявшие на коленях местные жители уже никого не интересовали. Замешательство повстанцев надо было использовать.

Марк и Костян схватили автоматы. Ещё выстрел, и безжизненное тело пулемётчика с грохотом упало в кузов пикапа. Первая мысль, что кто-то нам помогает из леса. Дальше думать времени не было,