Читать книгу "Бурят - Квинтус Номен"

кивнул товарищу Буряту и скрылся.

— Ну что же, мне кажется, что заседание пора сворачивать. Напоследок я должен сообщить одну не очень приятную новость: наша партия понесла тяжелую утрату. Мне тут сообщили, что после тяжелых и продолжительных болезней отдали богу души члены ЦК товарищи Троцкий, Радек, Рудзутак, Ярославский и бывший член Политбюро товарищ Сокольников. Ну сдохли, так и черт бы с ними, но, насколько я слышал, приято усопших помянуть вставанием и минутой молчания. Желающих помянуть этих псов шелудивых прошу встать и, положив руки за голову, молча выйти из зала.

— Товарищ Бурят! — возмутился Сталин, — Николай Павлович, как у вас язык поворачивается говорить такое…

— О ворах, убийцах и просто мерзавцах. Невставшим в течение десяти минут принесут копии следственных дел по этим подонкам, а пока, чтобы вы уже могли подумать о случившемся, скажу, что на счетах этих собак в иностранных банках лежат… лежали, благодаря хорошей работе наших сотрудников внутренних дел, финансовые средства в размере более ста двадцати миллионов американских долларов. Чуть меньше двухсот сорока миллионов рублей золотом, которые сейчас перешли в бюджет Советского Союза, к сожалению, с серьезными ограничениями по их использованию для закупок нам необходимого. Собственно, подобные суммы не только у этих тварей имелись…

— И что же нам теперь делать? — горестно вопросил Климент Ефремович.

— Прежде всего нам нужно сообщить народу правду. Не всю, конечно, там ведь еще несколько товарищей тяжело и продолжительно заболели… или заболеют очень скоро… — при этих словах дверь распахнулась и вбежавшие буряты из «личной гвардии» Николая Павловича ловко скрутили и вывели Рыкова, Бухарина, Пятакова и Тунтула.

— Ну, на сегодня всё. Теперь товарищи, которые нам совсем не товарищи, подумают о своей контрреволюционной деятельности и даже, возможно, раскаются. Мы им в этом препятствовать не станем. Так, а по повестке дня у кого-то еще вопросы остались? Отлично, значит на этом мы заседание закрываем, тут как раз документы следствия принесли, почитайте их на досуге и на плановом заседании ЦК мы их отдельно обсудим, как раз три дня на прочтение и обдумывание всем хватит. Я попрошу оставшихся… здоровыми членов Политбюро задержаться: после обеда состоится заседание Промышленной комиссии правительства, и ваше участие было бы крайне желательно.

— Товарищ Бурят, — тихо спросил у Николай Павловича Иосиф Виссарионович, выходя из зала заседаний, — а ты не боишься, что и тебя так…

— Опасаюсь, конечно, но вот бояться — нет, не боюсь. Николай Андреевич всегда работает очень хорошо, сейчас он практически всю эту банду взял… ну, кого при аресте не пристрелил, конечно. Они очень много интересного расскажут, нам будет о чем подумать.

— А как это воспримут за границей?

— Как обычный переворот в нищей стране, где в правительстве полный бардак и анархия. У британцев и особенно у американцев появятся, конечно, острые вопросы, ведь мы окончательно убрали их агентов в руководстве страны — но сначала они попытаются обзавестись новыми агентами. И я об этом точно узнаю, ведь для них именно моя персона выглядит наиболее подходящей для этой цели…

— Но они могут и просто попытаться тебя убить.

— Могут. Господин Бронштейн там слишком многое наобещал и теперь они уже начинают подсчитывать убытки… точнее, неполученную прибыль, которую они уже мысленно собрали и даже частью успели потратить. Но я все же надеюсь, что серьезные люди предпочтут сначала договориться, а с несерьезными мы справимся.

— Справимся ли?

— Знаешь, чем империя отличается от демократической республики?

— Империей правит император?

— Не обязательно. Империя может решить любую проблему, правда при условии, что руководство ее задачу верно ставит и правильные пути решения выбирает. А демократия серьезную проблему решить не может в принципе: там же демократия, каждый лезет со своими предложениями как проблему решить — а предложения его основаны на получении максимальной личной выгоды. И решение проблемы идет не наилучшим для страны путем, а путем, на котором больше всего людей получат наибольшие личные выгоды. Выгоды-то они получат, но на решение проблемы у демократии просто средств не хватит.

— То есть нам нужна монархия, так выходит?

— Глупости не говори. В России был один император, о державе думающий, и то он ошибок понаделал.

— Петр Первый?

— Николай Павлович, тезка мой. У него были верные и умные советники, соратники — но когда они по старости мир сей покинули, некому их заменить оказалось — и Держава проиграла. Соратники и у нас есть, но вот смены им верной… вот твоей заботой и будет эту смену вырастить и воспитать. А я пока займусь делами попроще: России нужно промышленность восстановить. Быстро восстановить, иначе не будет России.

— Советского Союза.

— Да хоть горшком назови… Пошли, пообедаем быстро: нам сегодня еще программу промышленного развития принимать, а это дело ой как непростое…

Глава 17

Программу промышленного развития представлял товарищ Кржижановский, и сама по себе программа всем очень понравилась — однако никому не понравилось то, что расписал ее Глеб Максимилианович аж на пять лет. А Николаю Павловичу не понравились «источники финансирования» этой программы:

— Мне нравится, что Глеб Максимилианович с оптимизмом смотрит в будущее. Но что совершенно не нравится, так это то, что он, по сути, предлагает нам промышленность построить буквально на костях русских мужиков.

— Что вы имеете в виду? — буквально вскипел председатель Госплана.

— Исключительно то, что сказал. Я тут внимательно изучил статистику, статистику, которую составляли в царской еще России, и заметил одну очень интересную особенность русской торговли с иностранцами. В частности, хлебной торговли. Например, в тринадцатом году из России за границу вывезли шестьсот шестьдесят пять миллионов пудов…

— Это всем известно.

— То есть почти одиннадцать процентов от общего сбора зерна.

— Думаю, вы не сделали тут великого открытия, — заметил товарищ Струмилин.

— А я и не претендую на великое открытие. Я хочу лишь заметить, что из этого объема заметно больше ста процентов было собрано в крупных помещичьих хозяйствах. То есть крупные помещики собрали даже больше миллиарда пудов, и на рынки — внешние и внутренние — эти хозяйства поставили почти половину из всего проданного зерна. А вот крестьяне-единоличники поставили на рынки меньше двадцати процентов, причем практически все это зерно поставили зажиточные крестьяне, а беднота — то есть те, на кого сейчас пытается опереться в деревне партия — все выращенное сами и